История Икс - А. Дж. Моллой Страница 44

Я ничего на это не говорю. Усыпальница часовни наполнена тишиной. Христос под покровом спит, будто живой, и проснется в следующую секунду. Да уж, впечатлений через край. Я хочу выйти наружу. Здесь у меня развивается клаустрофобия. Я старалась не думать о третьей мистерии, пыталась жить настоящим днем, часом, мгновением, но третья мистерия на подходе, ее не избежать.

Мы поднимаемся по ступенькам, выходим из капеллы, Марк запирает дверь на замок. Я наконец делаю глоток воздуха — теплого, сырого, наполненного запахами свалки и лимонов, воздуха Старого Неаполя. Чувствую прилив облегчения. Капелла Сан-Северо оказалась поистине удивительной, возможно даже слишком. Предлагаю Марку прогуляться, прежде чем сесть в машину. Он радостно соглашается.

Держась за руки, мы бредем по мощеным покатым неаполитанским улочкам мимо открытых допоздна продуктовых магазинов, где в свете лампочек блестят темно-фиолетовые баклажаны, мимо рыбных ресторанчиков, где на улице, за шатающимися столиками, ужинают шумные nonnas [66], жадно глотая креветки вместе с вином «Фалангина», — прямо как римляне, на том же самом месте, вот только две тысячи лет назад.

Когда мы приближаемся к набережной, я поворачиваюсь к Марку:

— Где будет третья мистерия? В каком именно месте?

— Аспромонте, Калабрия, — не глядя на меня, отвечает он.

Я дрожу, будто на промозглом зимнем ветру. Аспромонте?!

Из своих исследований жестокой мафии Калабрии — «Ндрангеты» — я узнала, что значит Аспромонте.

Мы едем в Горькие горы.

— Здесь около пяти часов езды по горной местности, не меньше, — говорит Марк и пожимает мне колено. Однако скорее не страстно, а ободряюще. — Хотя, глядя на карту, ты бы так не сказала.

— Почему?

Мы находимся на выезде из аэропорта Реджо-ди-Калабрия, сидим в обшарпанном, пятилетней давности автомобиле с полным приводом. Старенький, взятый на прокат «лендровер». Довольно дешевый.

— Нам нужна практичная машина для дороги, — объясняет Марк, заводя мотор и вздрагивая от громкого рычания. — А дороги здесь адские. Всего несколько километров могут занять час.

Дожидаясь удобного момента, чтобы встроиться в кольцевое движение, Марк кивает в сторону далеких туманных гор, не слишком высоких, но мрачных и угрюмых. Покрытые густыми лесами, недосягаемые, отталкивающие и нависшие над местностью. Это Аспромонте, или Горькие горы.

Теперь Марк кивает в сторону потертой приборной панели:

— К тому же в Калабрии лучше не выделяться. Здесь не место для «феррари».

Наконец Марк присоединяется к параду «фиатов» и фермерских грузовиков. Мы начинаем наше долгое путешествие на север, а потом на восток, к сердцу Аспромонте. Едем мы медленно, движение затруднено, дороги узкие. Я опускаю окно и с потрясением смотрю наружу. Ясное дело, я же никогда раньше не была в Калабрии.

Мы на самом кончике итальянского «сапога», где он подталкивает Сицилию к Испании, к ее прошлому времен правления Бурбонов. А Калабрия совсем не такая, как я себе представляла.

Но что именно я представляла? Наверное, что-то вроде Неаполя. Такой же старинный, хаотичный, но очаровательный, древний, истинно итальянский город, с пальмовыми деревьями и вкусным gelati, а может, и с внушающими ужас пригородами или хитроглазыми наркоманами, напоминающими о затаившейся преступности.

Но здесь преступность не прячется по углам, а властвует в открытую. Это место просто излучает ауру безнадежности и упадка. Вместо внушающих ужас пригородов целые вереницы небольших городков стоят в запустении и руинах, исключение составляют довольно приличные на вид исторические здания. Может тут и не так много граффити, как в Неаполе, но только потому, что половина домов снесена. Или недостроена. Или покинута.

Безобразие обретает здесь совершенно невероятные очертания. Раньше я никогда не видела по-настоящему безобразной Италии.

Из-за плотного движения мы сбавляем скорость, и Марк машет рукой в сторону особенно убогого квартала слева от нас.

— Омерзительно, да? Трудно поверить, что ты в Европе, больше похоже на Тунис. Или Египет. Или что еще похуже…

Он прав. Молча смотрю на страшные здания, пока мы ползем мимо них. На нижних этажах — потрескавшаяся и местами отвалившаяся плитка, верхние совершенно не оштукатурены. Крыши нет, под открытым небом стоят семь заржавевших стиральных машин. Это просто необъяснимо.

Следующий квартал и вовсе в руинах: повсюду валяются бетонные столбы и раскрошенный кирпич. Далее — заваленный мусором пустырь. Серое здание магазина продуктов. И снова свалка. Останавливаемся на светофоре.

— Почему здесь так? Из-за «Ндрангеты»?

— Да, конечно. Но еще из-за землетрясений. Каждые десять лет здесь случаются сильные землетрясения и уничтожают целые города… Это самая бедная часть Италии, а возможно, и Западной Европы.

Марк свесил одну руку из окна, подставив ее под знойный воздух, а второй ведет машину, положив запястье на руль. На нем темные джинсы и темно-синего цвета рубашка с завернутыми рукавами, обнажающими мускулистые и загорелые предплечья.

Он сидит в элегантной и очень мужественной позе, даже классической. Могу представить себе следующую картину Ренессанса: «Лорд Роскаррик в арендованном „лендровере“», — которую приписывали бы школе Рафаэля, 1615 года. Марк потрясающе смотрелся бы на портретах семнадцатого века. Но он и сейчас потрясающе выглядит. Полными счастья глазами я смотрю на него. Удовлетворенно. Вспоминая.

Прошлой ночью у нас был незабываемый секс. Марк превзошел себя в оральных ласках, настойчивых и щедрых. Он ублажал меня языком минут двадцать, постепенно доводя до грани, а затем, всего на секунду, когда я уже находилась в шаге от апогея — пика, падения с обрыва в блистательную бездну, — он, предугадывая приближение моего оргазма, слегка проводил своим щетинистым подбородком там, где только что лизал. И этот контраст между влажной бархатистостью языка и щекочущим покалыванием щетины провоцировал приступ экстаза во всем моем теле. Прошлой ночью я буквально схватила подушку и уткнулась в нее лицом, лишь бы приглушить полные счастья крики.

Но Джессика все же меня слышала. Утром, когда мы встали пораньше из-за рейса в Реджо, подруга сказала:

— Боже, Икс! За каким чертом ты завела оборотня в качестве домашней зверушки? Люди могут и пожаловаться.

Я вновь смотрю на Марка и думаю, как же сильно он сбивает меня с толку и как это поразительно. Он не всегда такой самоотверженный и внимательный любовник. Иногда он просто хватает меня в охапку и жестко трахает. Так лорд Роскаррик и поступил после нашего возвращения из капеллы Сан-Северо. Мы сели в его машину и доехали до палаццо, припарковались рядом с черным входом, в темноте. Вышли на улицу, и тут Марк подхватил меня на руки, развернул, бросил на капот машины, задрал платье, сорвал трусики и резко вошел сзади. Три минуты он трахал меня на своем великолепном спортивном «мерседесе». Три внезапные и неожиданные минуты. Слегка шокирующе, даже пугающе, однако горячо. Может, мне не стоит считать это сексуальным, но ничего не могу с собой поделать. Затем он просто застегнул молнию и, напевая неаполитанскую песенку, как ни в чем не бывало проводил меня внутрь Палаццо Роскаррик, будто мы лишь отошли на пару шагов, чтобы по-быстрому выпить по бокалу просекко [67]. Он позволил мне сходить за новым бельем в ящике его спальни. Воспользовавшись моментом, я забежала в роскошную ванную и доставила себе удовольствие, доведя наш пылкий секс у машины до оргазма. Я кончила буквально за считаные секунды.