Голоса ночи - Лидия Джойс Страница 44

Постепенно жар начал спадать. Мэгги тяжело дышала на ковре, рядом, скатившись с нее, лежал Чарлз.

– Благодарю, – прошептала она, закрыв глаза.

– Не надо благодарностей, – произнес Чарлз так тихо, что она едва расслышала его. – Лучше скажи, что это было восхитительно.

– Конечно, конечно, – согласилась Мэгги, и ей почему-то показалось, что все это похоже на прощание.

– Чарлз, спускайся вниз! Уже прибыли гости!

Чарлз поднял голову и увидел сестру в двери своего кабинета; глаза Милли сверкали, и она смотрела на него, надув губы. Он поднялся, стараясь скрыть недовольство. Странная цепочка событий, начавшихся с пренебрежительного высказывания сестры в адрес внебрачной дочери их отца, теперь близилась к концу. Он испытывал удовлетворение и предвкушал триумф в споре с сестрой, однако эти чувства омрачались растущим страхом.

Несмотря на все попытки Чарлза успокоить Мэгги, она все сильнее волновалась, получая на протяжении нескольких недель послания от Дэнни О’Салливана. Она никому не рассказывала о своих страхах и старалась казаться спокойной, однако лицо ее становилось холодным и напряженным, когда она предавалась бесплодным размышлениям о своей дальнейшей судьбе. Хотя Чарлз убеждал Мэгги, что ей не о чем беспокоиться, ее страхи порождали сомнения и у него.

Другая причина его досады, никак не связанная с Дэнни, заключалась в том, что светский прием в его доме означал конец общения с Мэгги Кинг. Она уже купила билеты третьего класса до Америки, чтобы исчезнуть сразу после приема. Чарлз был недоволен этой идеей, но что он мог поделать? Мэгги чувствовала себя несчастной в Лондоне; ей казалось, что в каждом темном месте ее поджидал человек Дэнни, и ее невозможно было убедить, что, став любовницей влиятельного человека, она будет в безопасности. Контраргументы Чарлза были не убедительными, эгоистическими, и он слишком уважал Мэгги, чтобы озвучивать их.

– Так ты идешь? – нетерпеливо спросила Милли, прервав размышления брата.

Чарлз осознал, что стоит как вкопанный, глядя на камин. Лицо его приняло обычное выражение, и он высокомерно приподнял бровь, что всегда раздражало сестру.

– Да, конечно. Просто жду, когда ты пройдешь вперед.

Милли фыркнула и вышла из комнаты, шурша юбками. Чарлз молча последовал за ней, в то время как она устремилась по восточной галерее к главной лестнице. Вскоре возбуждение заглушило ее раздражение, и она, забыв о своем недовольстве, разразилась словесным потоком:

– Гости прибыли почти одновременно! Половина из них были приглашены на ранний чай у Ашуэртов. Почему ты их не встретил? Лорд Рашуэрт не смог, как обычно, выбраться из своего загородного поместья, но леди Рашуэрт и леди Виктория уже прибыли и удалились в свои комнаты, чтобы освежиться после дороги. Лорд и леди Джеймс Ашуэрт со своими тремя дочерьми, а также мистер Уэлдон пьют чай с мамой в китайской гостиной. Одновременно с ними приехали Рэдклиффы, потом появился лорд Гамильтон…

Чарлз рассеянно слушал перечень гостей; это были те же самые люди, которые приезжали к ним ежегодно, и, вероятно, их предки также участвовали в приемах, которые устраивали его предки.

На это ежегодное собрание леди Эджингтон пригласила гостей с таким расчетом, чтобы сохранялся баланс между представителями обоих полов, что обычно делалось на светских мероприятиях. При этом количество отобранных дочерей и сыновей составляло незначительный процент в списке высоких гостей.

Большинство из приглашенных арендовали дома на земле Эджингтона, и их места жительства находились на расстоянии мили от особняка барона, так что его домашний прием стал не более чем значительно расширенным изысканным обедом для привычного круга гостей, и являлся началом лондонского светского сезона. Эти гости знали Чарлза лучше, чем кто-либо, и не потому, что он считал их близкими друзьями, а потому, что они были теми, кого мать называла людьми «нашего сорта», и они знали Чарлза со времен, когда он ходил в коротких штанишках, если не раньше. Чарлз никогда не понимал, что значит «нашего сорта», поскольку этих людей не объединяло ни равное богатство, ни положение в обществе, ни стиль жизни, ни политические воззрения, за исключением того, что они долгое время общались друг с другом. Это были те люди, кого Мэгги должна была обмануть; люди, которые не только знали принятые в светском обществе правила поведения и прочие формальности, но и следовали им в жизни, усвоив их с самого детства до такой степени, что научились игнорировать некоторые правила, избегая обвинения в вульгарности.

Чарлз и Милли достигли лестничной площадки над главным холлом. Под голубым куполом с изображением Европы и быка собрались служанки в серо-белой униформе и лакеи в небесно-голубых ливреях – слуги выстроились сбоку от двери и ожидали прибытия гостей.

Наконец высокие двери широко распахнулись и появился первый гость – лорд Гиффорд; за ним вошли сэр Натаниел Дайнс и молодая белокурая женщина.

При виде незнакомки на лице Милли отразилось легкое замешательство, которое быстро сменилось ликованием. Чарлз подавил удовлетворенную улыбку.

Представление Джейн Хаусер компании явилось гениальным ходом, но не его, а Дайнса, хотя Чарлз был бы рад приписать его себе.

Баронет наряду с Чарлзом решил принять участие в социальном эксперименте, но Чарлз высказал опасение, что представление обществу еще одной неизвестной женщины вызовет у Милли подозрение, связанное с их пари. Дайнс посмеялся тогда и заявил, что им необходимо намеренно ввести в заблуждение Милли, и для этой роли как нельзя лучше подойдет мисс Хаусер. Чарлз согласился, что она действительно подходит для этой роли.

Его не интересовало, кем была мисс Хаусер, но она явно не могла называться леди; он хорошо знал, что Дайнс не гнушался сомнительными компаниями. Впрочем, гостья была довольно привлекательной: с золотистыми волосами, большими карими глазами и в дорогом платье – в общем, ее внешность не оскорбляла зрение. Однако в ней чувствовалась излишняя самоуверенность и бесцеремонность. Милли, несомненно, отметит цвет ее лица, манеру держаться, покрой ее платья и стиль прически, после чего объяснит, почему все это не соответствует принятым в обществе стандартам. Впрочем, Чарлз заметил, что во внешности этой женщины было больше напускного шика, чем изысканности.

– Послушай, братец, ты, конечно, мог бы найти что-нибудь получше, – тихо сказала Милли, когда они достигли основания лестницы.

– Тебя не проведешь, – так же тихо ответил Чарлз. – Однако помолчи и позволь другим составить свое мнение.

Милли вышла вперед, чтобы поприветствовать вновь прибывших и направить их в гостиную. Она радушно улыбнулась лорду Гиффорду, вероятно, намереваясь тем самым умышленно подчеркнуть последующее холодное обхождение с Дайнсом. Потом о чем-то заговорила с мисс Хаусер, которая была представлена как кузина Дайнса. Милли многозначительно посмотрела на Чарлза через плечо женщины, давая ему понять, что она не виновата, если гости не примут вновь прибывшую должным образом.