Сенатский гламур - Кристин Гор Страница 44

Боже, как я ее ненавижу. Все сотрудники Брэмена страдают от жестокого комплекса полноценности.

— Отлично, — слегка придушенно выдавила я.

— Ничего, если я напишу вам попозже? — продолжала она. — Это не причинит вам неудобств?

Она намекает, что я теперь должна бояться электронной почты? Возможно. Но даже если так, я отказываюсь выслушивать от нее подобные инсинуации.

— Буду ждать! — радостно заявила я.

Повесив трубку, я внимательно прочитала несколько писем, внимательно следя, какие клавиши нажимаю. Смогу ли я когда-нибудь снова спокойно работать с электронными устройствами?

Остаток утра я занималась проблемами людей, с которыми Р.Г. общался в Огайо. Я написала Каре, чтобы перепроверить контактные данные юноши, чей отец не получает пенсионные чеки. Она позвонила и подтвердила, что все правильно.

— Как дела? — сухо спросила она.

Кара знает о статье? Она что, подписана в Кливленде на «Вашингтон Пост»? Она так старается быть в курсе дел, что не исключено.

— В общем, нормально, — осторожно ответила я.

Я не хотела врать Каре, просто все еще надеялась быть для нее примером. Эта мечта не умрет, несмотря на многочисленные удары судьбы.

— Ласка теперь постоянно выступает в шоу Ронкина, — сообщила Кара. — У нее даже есть свой сайт.

— Мы можем его взломать? — полушутя спросила я.

— Я над этим работаю, — ответила она.

Я ей верила.

— Только чтобы никаких Ласкогейтов [55]не вышло, — предупредила я.

— О, не беспокойся, — заверила она меня. — Я аккуратно.

И в это я тоже верила.

— Послушай, я читала статью в «Пост». Знаешь, по-моему, твое письмо ужасно забавное. Только идиоты не понимают, что это была шутка. Плохо, конечно, что ты отправила его всем, но это придает жизни пикантность, верно?

Разумно. Я унижена, на меня все глазеют, зато я живу полной жизнью. В этом месяце я не скольжу серой тенью, на которую большой мир не обращает внимания. Ведь это здорово! Я здесь. Я на этой земле. И ей придется иметь дело со мной, хочет она или нет.

— Странно, но мне полегчало, — ответила я.

— Вот и хорошо, — сказала она. — На следующей неделе я возвращаюсь в колледж, но ты обязательно звони, если в этом году я смогу помочь в организации поездок или в чем-то еще.

Мне будет не хватать наших бесед. Я попрощалась и позвонила в администрацию соцобеспечения, чтобы выяснить, что там с чеками. После того как меня семь раз перенаправили, мне все-таки повезло, и я попала на земляка Р.Г., который его поддерживал. Наконец-то дело пошло на лад. Через час я уже звонила юноше, сообщить, что запоздавшие чеки его отца прибудут завтра с курьерской почтой. Его неподдельное удивление и благодарность заставили меня ощутить себя феей с волшебной палочкой, творящей добро во имя Р.Г. Ужасно приятное чувство, поэтому я намертво вцепилась в него, радостно печатая для Р.Г. отчет. Я знала, он будет доволен.

После обеда я позвонила домой проверить автоответчик. К моему удивлению, одно сообщение было от Беверли, леди «Сливочный бриз». Она сказала, что решила позвонить, когда прочитала в Интернете историю о моем письме и взбитых сливках, и поняла, что говорила с той самой скандальной Сэмми Джойс. В ее голосе звучала обида: мол, почему я не предложила именно «Сливочно-бризовый» саммит? С ума сойти. Новость и правда ушла в народ. Печально, к тому же я и правда виновата перед Беверли. Просто «взбитые сливки» — короче. Я люблю «Сливочный бриз» и с радостью устроила бы им бесплатную рекламу, но кто мог предвидеть, что все так обернется? Я позвоню Беверли попозже и объясню.

Вскоре после того, как я вернулась за стол, Натали написала, что сенатор Брэмен согласился втиснуть Р.Г. в свой распорядок дня завтра, во время обеда. Прежде чем переслать сообщение Моне — пусть разбирается с расписанием, — я показала монитору язык. Потом включила «Си-СПАН», чтобы посмотреть, как дела с подписанием законопроекта в Белом доме.

Президент Пайл изо всех сил старался выглядеть солидным и исторически значимым. Не получалось. Вокруг него стояла группа законодателей, у самого локтя — конгрессмен Харрис, и Пайл произнес несколько слов о святости брака и о спасении наших детей от тлетворного влияния «переизбытка информации». Законодатели, сплошь белые, торжественно закивали. Какое это имеет отношение к законопроекту о снижении ограничений на вырубку вековых лесов, оставалось загадкой.

Семь лет я наблюдала за президентом Пайлом, и все семь лет он не переставал меня удивлять. На его лице застыло тупое выражение, какое бывает у оленя, ослепленного фарами, и ни доверия, ни почтения это лицо не вызывало. Он сделал карьеру без сучка и задоринки, но, выступив в роли лидера свободного мира, он, видать, истощил свою удачу, некогда гигантскую. Он, запинаясь, выдавил еще несколько обрывков фраз, выпятил челюсть и витиевато подписал законопроект. Что ж, по крайней мере, это доказывает, что он умеет читать и писать. Не хочу быть жестокой, но дерьмовый президент — именно то, что я принимаю близко к сердцу.

Остаток дня я продолжала возиться с группами и избирателями, с которыми Р.Г. общался на открытых заседаниях, обновляла таблицу отношения конгрессменов к вопросу о рецептурных лекарствах и отвечала на звонки о статье в «Пост». К восьми я выбилась из сил. Возле кофейного автомата я увидела Марка Герберта. Он быстро отвел глаза, но потом сделал усилие и смущенно посмотрел на меня. Не ожидала такого прогресса.

— Э-э-э… послушай… — смущенно начал он. — Извини, что спросил о твоем парне. Это было нетактично. — Марк перевел дыхание. — Надеюсь, ты счастлива и… мне приятно с тобой работать.

Он же зарабатывает на жизнь общением с журналистами. Неужели говорить со мной настолько труднее? Он так перенервничал, что даже не размахивал руками. Потом он слегка расслабился и облегченно вздохнул.

— Спасибо, Марк, не переживай, — ответила я. — Давай подружимся и будем рассказывать друг другу о личной жизни.

Он так обрадовался, что я всерьез решила вычесть стоимость своих слов из налоговой декларации как благотворительный взнос.

— Итак, я встречаюсь с Аароном. А у тебя кто-нибудь есть?

Я знала ответ, но из вежливости решила спросить, раз уж мы собираемся подружиться. К тому же я собиралась перевести этот разговор на другую тему. Надо с чего-то начинать.

— Ну… нет. Я… в общем, нет. Короче говоря, нет.

— С удовольствием выслушаю развернутый ответ, — подбодрила я.

— Ну, честно говоря, развернутый ответ — тоже «нет». В последнее время я ни с кем не встречаюсь.

Явно не уверен в себе и немного смущен.