Карта любви - Эмма Картер Страница 44

– Уже поздно, – заметил он как можно спокойнее.

Музыка еще играла, и Джек заплатил диджею, чтобы тот поработал еще до часу ночи. Официальная часть банкета завершилась, и его родители не возражали бы против его отъезда.

– Попрощайся со всеми, кого ты знаешь, и я отвезу тебя домой за твоей машиной. И ни слова больше, – скомандовал он неожиданно, ответив на ее тревожный взгляд. Она хотела что-то сказать. – Если ты хочешь остаться в безопасности, тебе лучше молчать, Келли. Ни слова.

В машине он включил музыку на всю громкость. Время от времени он чувствовал ее взгляд на своем лице и все так же стремительно ехал по дороге, словно был простым таксистом, шофером, подобравшим одинокую дамочку на пути. Ему пришло в голову, что, возможно, каким-то образом, неизвестно когда он чем-то напугал ее. Впрочем, какая ему разница. Ни один из них и слова не произнес, до тех пор пока машина не остановилась у больничного жилого корпуса.

Джек показал ей на ее машину. Женщина побледнела, яростно сжав кулаки.

– Мне надо зайти в дом, чтобы принять душ, – с вызовом произнесла она, собрав последние силы. Посмотрев ему прямо в глаза, она вышла из машины на тротуар.

Джеку хотелось, чтобы она немедленно ушла. Ее слова не оставили ему выбора. Ему пришлось впустить ее в квартиру. Он пропустил ее вперед, зашел на кухню и открыл пиво, достав из холодильника баночку. Холодная жидкость льдом разлилась по его пищеводу. Он выпил банку за несколько длинных глотков. Взял вторую.

Закрывая дверцу холодильника, он вдруг услышал скрип входной двери. Джек поставил банку на стол и медленно повернулся в сторону раздавшегося звука. В дверях как ни в чем не бывало стояла Келли. Значит, она не ушла, как он ожидал. Посмотрев на нее, как он думал, почти равнодушным взглядом, он спросил, еле сдерживая чувства, бушевавшие в груди:

– Что-нибудь еще, мадам?

Ее лицо и шею залил яркий румянец.

– Ничего особенного, кроме твоего обещания, мне не надо. Сегодня утром на пляже ты обещал мне, что ночью между нами что-то произойдет. А точнее: мы займемся сексом. Вечером, когда ты привел меня в свою спальню, мне показалось, что ты решил выполнить свое обещание. Я прекрасно понимаю, тебя мог разгневать мой рассказ об Уорике, но я все же надеюсь, он никак не повлияет на твою способность...

– А знаешь, в этот самый момент чего бы мне больше всего хотелось? Я бы с удовольствием отрубил свою правую ногу. Если это что-нибудь меняет в твоих планах, скажи.

Красные маки стали багровыми на ее щеках.

– Отлично, – сказала она саркастично. – Отлично. – Сложив руки на груди, она не пошевелилась. – У тебя есть номер моего мобильного телефона?

– Если понадобится, я смогу его достать. – И он закрыл полупустую банку, с громким стуком поставив ее на полку в холодильник. Уставшим взглядом он окинул женщину, которая и не собиралась уходить. – Но он мне не нужен.

– Тебе надо успокоиться, – взорвалась она. – Неужели ты не можешь забыть свое драгоценное мужское самолюбие хотя бы на одну ночь? Неужели ты не можешь смириться с фактом, что единственное, что мне нужно от тебя, – это секс?

Джеку было плохо, он чувствовал себя отвратительно, гнев захватил его целиком. Нет, он не мог этого принять, не мог признать. Он снова потянулся за пивом и поднес банку ко рту. Запрокинув голову, он выпил жидкость до конца. Келли все еще была здесь. Тогда, не раздумывая, Джек с размаху бросил банку в мусорную корзину около двери, едва не задев при этом Келли. Она продолжала стоять на месте. Гордо подняв голову, он направился в сторону другой двери, соединявшей кухню и его комнату. Оттуда он пошел в спальню.

– Когда будешь уходить, закрой за собой дверь, – донеслось до нее сверху.

О, лучше бы ему было всего этого не слышать. Лучше было бы оставаться бесчувственным эгоистом. Он всего лишь хотел спокойно принять душ после вечеринки, возбудившей его нервы до предела. Ему бы хотелось не думать о ней, где она и что делает и как себя чувствует. Проведя минуты две в постели – сна ни в одном глазу, – Джек понял, что никогда не заснет, если она будет в его доме. Он кубарем скатился с кровати. Накинул на себя полотенце, которое использовал после душа. Выглянул в окно в надежде увидеть пустоту на месте ее машины. Но машина стояла там же, где ее оставили с вечера. Тогда Джек открыл дверь и вышел в коридор.

Келли была в гостиной. Она включила настольную лампу в углу и скинула туфельки. Сама она стояла у окна без тапочек и смотрела на улицу. Должно быть, она услышала его шаги, потому что заговорила сразу, как только он появился в комнате.

– Мне не хочется уезжать, Джек. Только не сегодня. Не после того, что между нами было. Если ты силой заставишь меня уйти, ты очень меня обидишь. – И с этими словами она повернулась к нему лицом. – Ты хочешь меня выгнать? За этим ты спустился?

Джек опять сжал кулаки.

– Обижу? – проговорил он, вторя ей, как эхо (любопытно, она хоть понимает значение этого слова?). – Лучше скажи мне, как...

– Сегодня я дважды совершила ошибку. Рассказала о себе все. Мы были с тобой так близки, и мне будет очень обидно, если ты вот так просто сможешь взять и уйти. Я не хочу сама тебе навязываться, поверь. Я ведь думала, что мы оба нравимся друг другу, что мы оба вовлечены в одно и то же чувство. И кроме того, – она посмотрела в окно, – сегодня мой день рождения. Прости, возможно, это звучит чересчур патетически, но я хочу провести свой день рождения, как я хочу.

– Твой день рождения? – потрясенно произнес он. – Что? Почему? Ну почему же ты мне этого не сказала?

– Да потому что это по большому счету не имеет никакого значения. Я все равно его не праздную. Так что если ты хочешь сделать мне подарок, разреши остаться.

Мужчина глубоко вздохнул. Он вовсе не собирался к ней подходить. И он сам не знал, как вдруг оказался рядом и как получилось, что он поднял ее на руки, уже во второй раз за сегодняшнюю ночь.

– Я не обижу тебя, – произнес он, поднимаясь вверх по ступеням. Но в его голосе уже звучала страсть.

Келли коснулась губами его щеки, и Джек понял, что никакой гнев, никакая обида не смогут отдалить долгожданный миг соединения. Келли, казалось, тоже знала. Именно она это устроила.

Он аккуратно положил ее на кровать и сам оказался рядом. Он решил для себя, что будет просто держать ее в руках, не больше. Не желал допускать к своим действиям чувства. Он хотел только успокоить ее раненые чувства, а потом отпустить домой. Но эта женщина, она была такой теплой и мягкой, почти не дышала. От нее исходили такие токи желания, она так умоляюще смотрела ему в глаза. Так прекрасно пахли ее кожа и чудесные волосы. Он не мог противиться желанию, этому колдовству ночи. Он увидел, как его руки против воли поглаживают ее волосы, играют с ними и распускают хвостик. Потом расстегивают платье, освобождая красивое тело.

Тогда она вся изогнулась, отпрянула от него, перевернувшись и превратившись в наступающего. Теперь она искала его, руками, губами и языком. Он не хотел ее сейчас, но знал, что проиграл. Да, он силен, но не настолько, чтобы противиться ее натиску. Такой она еще не была. Она просила его, покусывая его кожу то здесь, то там, и он сдавался и сдавался. Наконец она прыгнула сверху на него, и он скользнул руками вниз, к ее животу. Придерживая ее сверху, он целовал ее грудь, а она целовала его, называя всякими нежными именами, сладостно дыша ему в ухо. Теперь его ничто в мире не смогло бы оторвать от этой давно желанной женщины, от ее мягкого трепещущего лона, в которое он вошел с наслаждением истосковавшегося по нежности самца.