Янтарные глаза одиночества - Наталия Землякова Страница 44

– А ты думала «сбитые летчики»? – захохотал Сава.– Так многие считают. Нет, врешь, старую гвардию так просто не убьешь. Мы еще ого-го-го! Но если честно, я бы тебе сказал названия этих группок, но ты нас с Андрюхой уважать перестанешь. Такая, прости господи, дребедень! Но денежки капают. А ты думаешь, на какие деньги сейчас окна ломаешь? Но вообще, Матильда, на эту тему поменьше думай – занимайся своим декором. Вот прекрасное занятие для женщины! Это же мечта! На чужие деньги создавать красоту вокруг! И все тебя уважают. А тут пашешь, пашешь. И вдруг приходит пигалица и заявляет, мол, вы неправильно живете, не так, как мой папа меня учил. Да твой папа, думаю, за свою жизнь столько бандитов из тюрьмы вытащил, что еще хорошенько подумать надо, кто из нас подлец, а кто душевный честный парень.

Мишель не осталось другого выхода, кроме как рассказать про отца. Вернее, про то, как десять лет назад известный адвокат Александр Генрихович Ардов выгнал ее из дома.

Про то, как она писала ему письма.

– Матильда, прочти мне хоть одно, умоляю! – почти прорыдал растроганный и уже очень пьяный Сава. Он все-таки умудрился, между делом, найти бутылку коньяку и почти прикончить ее за то время, пока Мишель рассказывала всю свою историю от начала и до конца. – Вот была бы у меня дочка, может, она бы мне тоже что-то накрапала.

– Нет, не могу, – покачала головой Мишель. – Я их порвала.

– Ой! Порвала! Бедная моя Матильда! – смахнул слезу Сава. – А хочешь я тебе песенку спою? Хочешь?

– Хочу, – кивнула Мишель, у которой в голове подозрительно сильно начало шуметь. Она не заметила, как после вина перешла на коньяк. – Только не называй меня, пожалуйста, Матильдой.

– Какие вопросы! – покорно согласился Сава и раздельно, по словам, как будто разговаривал совсем с маленькой девочкой, произнес: – А. Про. Андрюху. Забудь. Не нужен. Он. Тебе. Нет. У него. Никаких. Решений. Наверное. Никогда. Не будет.

И запел. Тихо-тихо. Какую-то старинную народную песню – Мишель ее не знала. Мелодия была грустной, слишком медленной, в ней слышались отдаленный шум прибоя, робкий голос маленькой серой птички, которая вдруг решила поведать миру о своих чувствах. Когда она начала рассказывать, то даже не надеялась на то, что хоть кто-то ее услышит. Но вся планета вдруг словно притихла, стараясь ни пропустить ни слова, ни вздоха.

Чем тише говоришь, тем больше людей тебя слышат.

Кто это сказал? Мишель не могла вспомнить. А может быть, она сама это придумала именно сейчас, сидя за барной стойкой и слушая, как выводит одну за другой музыкальные фразы ее случайный попутчик.

Рано утром Мишель отправилась на пляж. Ей хотелось отсрочить встречу с Савой, потому что она чувствовала себя немного неловко – уж слишком сильно они вчера открылись друг перед другом. Но на море было холодно – дул ветер, моросил дождь, и Мишель очень быстро замерзла. Пришлось возвращаться. Открывая ворота, она по-прежнему не могла решить, какие первые слова сказать Саве? Может, сделать вид, что ничего такого особенного вчера не произошло?

– Значит, так, Матильда! – чуть не сбил ее с ног Сава, едва она подошла к ступенькам крыльца.

И откуда он только взялся? Прятался под кустами, что ли?

– У меня две новости, – зашептал Сава, пугливо оглядываясь по сторонам.

– Знаю, знаю, одна – хорошая, вторая – плохая.

– Не перебивай! – подпрыгнул Сава, который снова начал скакать, как резиновый мяч. – Обе нормальные. Во-первых, вечером приедет Джулия, и ты должна ее встретить. А сейчас наконец-то явилась Нина Ивановна.

– А кто такая Нина Ивановна?

– Конечно, кто такая Джулия, ты не спрашиваешь. Кто ж не знает эту безголосую куклу! – снова подпрыгнул Сава. – А между тем Нина Ивановна – уникальная женщина. Во-первых, она будет нас кормить. Ее Настя, дай ей бог здоровья, наняла еще перед отъездом. Но Нина Ивановна только сегодня смогла приехать. Наконец-то! Ведь с тобой с голоду помрешь!

– Понятно, это повариха, – кивнула Мишель.

– Какая повариха! – зашипел Сава. – Удивительная женщина! Представь, я ей говорю: «Ну что, Нинок, тряхнем стариной – вы прекрасны, я неотразим?» Так она, вместо того чтобы нахамить или послать меня куда подальше, смутилась! Ты можешь поверить, Матильда, что есть еще на свете женщины, которые способны смущаться? А я-то думал, что они повымерли все, к чертовой матери. Остались только такие, как ты. Им слово, они тебе сто в ответ. Удар держат, как бойцовые собаки.

– Спасибо, Сава, на добром слове, – улыбнулась Мишель, она не могла на него сердиться, несмотря ни на что. – Меня собакой, да еще бойцовой, никто не называл.

– Ну, знаешь, меня мародером тоже.

– Понятно, значит, мы в расчете.

Как выяснилось, Сава ничего не забыл – ни одного сказанного накануне слова. Впрочем, Мишель просто не знала главную особенность актерской памяти – «восторги помню, критику не прощаю».

– Слушай, Матильда, я тебя прошу, называй меня в присутствии Нины Ивановны только Савелием Яковлевичем. Запомнила?

– Хорошо, – кивнула Мишель. – А тебе я, так и быть, разрешаю называть меня Матильдой. А отчество сам придумай.

– Ой, Леопольдовна! Ну и злая ты! – засмеялся Сава и вдруг смутился: – Слушай, а может, мне переодеться? А то, правда, хожу, как бомж в этом костюме растянутом. А я, между прочим, народный артист. Так что ты пока с Ниной Ивановной познакомься, а я быстренько себя в порядок приведу. Уникальная женщина!

«Уникальная женщина» оказалось особой лет сорока, с коротко стриженными волосами цвета, как говорила одна из подруг Мишель, мышиного хвоста и взглядом, в котором в одинаковой пропорции – пятьдесят на пятьдесят – смешались растерянность и нахальство. Мишель женщины подобного типа никогда не нравились – с виду тихие, но могут так себя проявить, что о-го-го! Поэтому она сразу решила, что с Ниной Ивановной надо быть поосторожнее. Вежливость и дистанция – вот два ключевых слова в общении с ней. Никакой дружбы и никаких посиделок за чашкой кофе.

– Хорошо, что вы приехали. Мы с Савой, ой, то есть с Савелием Яковлевичем, уже устали для себя готовить, – церемонно произнесла Мишель и села за стеклянный стол прямо напротив Нины Ивановны.

Она почти наверняка знала, о чем думает сейчас их новая повариха. «Что это за девчонка? Джинсы, майка, волосы растрепанные. Разве такими бывают известные декораторы? Они ведь должны быть стильными и эффектными, в туфлях на высоких каблуках. А в этой нет никакого лоску, никакого шику, вот разве что маникюр в глаза бросается». Чтобы Нина Ивановна могла получше его рассмотреть, Мишель демонстративно положила руки на стол – мол, любуйтесь. Женщина смутилась и покраснела. Мишель поняла, что не ошиблась в своих догадках. Но была настроена миролюбиво, а потому спросила:

– Нина Ивановна, а вы где живете?

– В городе. А сейчас тут буду, хозяйка такие условия поставила – готовить еду, но с проживанием.

Хозяйка – это Настя. Сава – звезда и лучший друг семьи. А вот роль Мишель не до конца пока была понятна Нине Ивановне. Наверное, их обеих наняли – только одну еду готовить, а другую – ремонтом руководить.