Нежный защитник - Джо Беверли Страница 44

Она встретилась с ним глазами и поняла, что он нарочно медлит, давая ей время разглядеть его и немного привыкнуть.

Она скромно потупилась, повторяя про себя, что вовсе не собиралась любоваться его достоинствами, а хотела оценить его стать как нанятого ею воина и защитника. В конце концов, разве не это заставило ее выйти замуж?

Послышался грубый хохот, и она испуганно вскинула взгляд. И неожиданно увидела, как безобидная мягкая плоть у него между ног ожила и начала наливаться кровью.

— Черт побери, твое тело своего не упустит! — благодушно заметил Генрих. — Оно и неудивительно, когда для него приготовили столь лакомый кусочек!

Марта одним движением сдернула с Имоджин халат. Невеста инстинктивно попыталась прикрыться руками.

— Совершенство! — восхитился король. — Ступайте в постель вы оба, и за дело! Мне нужно много солдат, чтобы защищать Англию!

Несмотря на то, что на кровати можно было спрятаться под одеялом, Марте пришлось силой уложить туда свою оцепеневшую хозяйку. Фицроджер мигом скользнул в постель с другого краю, накинул на них обоих одеяло и железной рукой пригвоздил Имоджин к матрасу.

Отпустив еще несколько скабрезных шуток, король, лорды и Марта наконец удалились.

Как только за ними закрылась дверь, Фицроджер убрал руку с ее талии.

Она не пыталась бежать. Ей некуда было деться, да и терзавшие ее страхи скорее всего были надуманными. Изо всех сил стараясь совладать с ними и не устраивать безобразную сцену, Имоджин затаилась, лежа на спине с широко разведенными ногами и крепко зажмурив глаза.

Ничего не произошло. Не выдержав ожидания, она чуть-чуть приоткрыла глаза и обнаружила, что он неподвижно лежит на боку, подперев голову ладонью, и смотрит на нее.

— Я что-то делаю неправильно? — испуганно спросила она. — Что я должна делать?

— А что, собственно, ты собираешься делать? — спросил он.

— Сам знаешь! — выпалила она, залившись краской.

Он наклонился и легонько поцеловал ее в губы.

— Если я знаю, милая, то почему бы не позволить мне быть главным?

— Да ты и так всегда главный! — вырвалось у нее с отчаянием.

— Только в тех случаях, когда знаю, что делаю, — рассмеявшись, ответил он.

— Ну раз ты такой умный и все знаешь, то делай это скорее! И я очень надеюсь, что сразу забеременею, чтобы не заниматься этим по крайней мере еще год!

— Для того, чтобы убедиться, что мое семя пустило корни, нам потребуется не меньше двух месяцев, — возразил Фицроджер, осторожно обнимая ее и привлекая к себе. — И нам придется заниматься этим все время, пока мы не получим доказательств.

Имоджин оказалась прижатой к горячему мужскому телу, а твердая штука уперлась ей в бедро. Она в страхе оттолкнула его что было сил:

— Нет! Я не буду! Я не могу!

Он отпустил ее, и от собственного толчка она едва не свалилась с кровати.

— Чего ты боишься? — хмуро спросил он. — Или почему ты так боишься? Этим занимаются все, и многие находят это приятным.

Приятным!

— Но только не я! — закричала она, скорчившись на самом краю кровати.

— Имоджин, — произнес он со вздохом, — неужели ты совсем мне не веришь?

— Нет! — отрезала она.

— Если ты и правда цветок, Имоджин из Кэррисфорда, — процедил он, сурово поджав губы, — то тебя можно сравнить разве что с чертополохом. Могу я хотя бы надеяться на то, что ты будешь делать, что тебе велят?

— После того, как ты меня запугал чуть не до смерти, — язвительно процедила она, — разве я осмелюсь ослушаться своего господина?

— Хорошо. — Он подтащил ее за руку к середине кровати и прижался к ней горячим телом. Она попыталась оттолкнуть его, но Фицроджер ей этого не позволил.

Цепенея под его непроницаемым взглядом, она застыла, раздвинув ноги.

— Сведи ноги вместе, — велел он. — Мне тошно смотреть, как ты изображаешь из себя великомученицу. Постарайся расслабиться.

— Расслабиться?! — возмутилась она, но не дождалась ответа.

Его шершавая от мозолей ладонь легла ей на бедро и начала двигаться. Это было уверенное и сильное прикосновение. Горячая ладонь прошлась по ее животу и коснулась плеча. Она понятия не имела, зачем Фицроджер этим занимается, но не могла не признать, что это довольно приятно.

— Ты не чертополох, — прошептал он. — Твоя кожа нежнее лепестков розы…

— Что ты делаешь? — Она поежилась, как от щекотки.

— Ласкаю тебя.

— Ласкаешь меня? — удивилась Имоджин.

— Как пугливую кобылку! — хмыкнул он.

— Я не кобыла! — фыркнула она и вдруг почувствовала, как оживает ее кожа под горячей шершавой ладонью.

— Вот и хорошо. — Он провел рукой по ее груди. — Иначе отец Вулфган обязательно бы меня проклял.

— Перестань! — Она обеими руками перехватила его руку. — Он сказал, что это один из самых страшных грехов: позволять тебе здесь меня трогать!

Одним неуловимым движением он умудрился вырваться и поймал ее руки, а потом завел их ей за голову.

— Он и насчет этого тебя предупредил? — Фицроджер наклонился и взял в рот ее сосок.

Имоджин завизжала, как резаная. Ему пришлось отпустить ее руки, чтобы зажать рот.

— Черт бы тебя побрал!

Она посмотрела на него и увидела, что он ухмыляется. Жуткий, несносный тип! Она укусила ненавистную ладонь, лежащую на ее губах.

Фицроджер выскочил из постели.

— Не могу в это поверить, — пробурчал он, тряся укушенной рукой, — но похоже, в конце концов нам придется сделать по-твоему!

Имоджин застыла, не в силах отвести взгляд от копья, вызывающе торчавшего у него между ног. В точности как у Уорбрика!

— Все, — проговорила она, забившись в самый дальний угол кровати, — я ухожу в монастырь!

— Какая же ты трусиха! — Он смерил ее холодным взглядом.

— Наш брак не завершен, — выпалила она в отчаянии. — Его еще можно расторгнуть! И у тебя нет права препятствовать мне стать Христовой невестой. Отец Вулфган сказал…

— Еще одно слово об этом святоше, и он — покойник! — рявкнул Фицроджер, тыча пальцем ей в лицо.

Она охнула от ужаса.

Он вернулся в кровать, накинул одеяло и решительно привлек ее к себе. Она извивалась всем телом, стараясь вырваться, но с таким же успехом можно вырываться из железных тисков. А эта штука впилась ей в бедро, как дубовая палка. Имоджин толкала его что было сил, но ничего не добилась.

Потеряв надежду вырваться, она затихла.

— Твое тело — творение Господа. — Его голос был ласков, как и рука. — И несомненно, одно из самых лучших.