Черный лебедь - Звева Казати Модиньяни Страница 45

«Дорогой Джузеппе, – писала Анна. – Я никогда не говорила тебе, что мой дедушка был евреем. Мои родители и сама я крещеные католики, но немцы могут арестовать и увезти в Германию даже тех, у кого есть хотя бы капля еврейской крови. Я не могу больше жить в постоянном страхе, подвергая и тебя серьезной опасности. Я попытаюсь бежать в Швейцарию.

Любовь моя, это единственная возможность спасения и для меня, и для тебя.

Мы увидимся не раньше, чем кончится война. Уничтожь эту записку и, прошу тебя, не пытайся меня найти. Ради моего и твоего блага.

Люблю тебя и крепко целую! Анна».

Сжимая в руке записку, Джузеппе бессильно опустился на стул. Все это не укладывалось у него в голове. Анна, которая еще несколько часов назад была в его объятиях, исчезла, и неизвестно, где ее теперь искать. Он представил ее себе блуждающей по горам, представил попавшей в руки немцев, и все в нем похолодело. Только на днях на границе нашли двух убитых контрабандистов, которых немцы расстреляли на месте, а сколько людей пропадало без вести, никто уже не считал.

Нужно было срочно что-то предпринимать. Он должен был найти ее, оберечь, защитить. Он вспомнил адрес надежного связного, который дал ему монсеньор Себастьяно Бригенти – единственный человек, который может помочь ему. И, вспомнив этот адрес, он тут же вышел из дома и отправился к Лодовико Джиларди, органисту церкви Сан-Джакомо.

Их подгоняли пинками, толкали прикладами ружей, всех этих женщин, детей и стариков, которых немцы сгоняли на площадь селения. Многим юношам и мужчинам удалось бежать, но женщины, старики и дети ждали расправы, окаменевшие от горя и страха. Все они застыли посреди площади в ожидании того, что должно произойти у них на глазах, устремив взгляды на десятерых заложников с руками, связанными за спиной, стоящих перед глухой стеной кирпичного дома.

Взвод карателей с автоматами на изготовку выстроился против них.

В заявлении главнокомандующего оккупационными войсками Кессельринга говорилось, что за каждого убитого немецкого солдата будет расстреляно пятеро итальянцев. Приговоренные были выбраны наугад среди заключенных тюрьмы в Комо, чтобы отомстить за двух немецких солдат, убитых из засады. И сейчас они умрут, невинные жертвы этого варварского приказа и безответственности партизан, которые, зная, что подвергают риску целое селение, убили ночью немецких патрульных, проходивших по улице.

Командир взвода отдал приказ, и солдаты взяли заложников на прицел. Но в тот момент, когда солдаты уже готовы были выстрелить, один из заложников, крайний справа, вдруг вскинулся, как пружина, и бросился бежать, в мгновение ока исчезнув за углом здания. Раздались автоматные очереди, и девять оставшихся заложников осели на землю, сраженные пулями, в то время как беглец несся среди изгородей и кустов под огнем нескольких солдат, выскочивших из грузовика, стоящего на другой стороне площади.

Два мотоциклиста из полевой жандармерии на полной скорости срезали пару поворотов, чтобы захватить карабкающегося по холму смельчака врасплох, но тот уже исчез в густой растительности.

Немцы прочесали всю округу в том направлении, где мог находиться беглец. Один из патрулей заметил на земле следы крови. Следы исчезли перед стеной, опоясывающей виллу «Эстер». Очевидно, человеку удалось как-то освободить связанные руки, и рана его была несерьезной, раз он смог перелезть через ограду.

В несколько минут немцы оцепили парк. Заметив вооруженных солдат, дети Эдисона Монтальдо, игравшие возле пруда, бегом бросились домой, чтобы предупредить взрослых. Они не были испуганы. Только Эмилиано казался сильно взволнованным всем происшедшим, что было совершенно необычно для него. Он вмиг утратил свою вялость и невозмутимость.

Через минуту на пороге виллы появился немецкий офицер. Это был крепкий приземистый мужчина с красным лицом выпивохи и резкими хозяйскими манерами.

– Мы ищем пленника, который укрылся в вашем доме, – произнес он на прекрасном итальянском языке.

– Я синьора Монтальдо, – сказала Эстер, выходя ему навстречу. – И я не разрешу никому входить в мой дом. Поэтому прошу вас удалиться. Дети и так уже сильно напуганы. Вы можете это понять?

– В ваших интересах, синьора Монтальдо, способствовать поискам, – с некоторой иронией произнес офицер. – Иначе вы рискуете быть обвиненной в подрывной деятельности.

Эстер поняла, что этот человек не шутит. Она подумала о детях, которые прислушивались к их разговору из гостиной, вспомнила, что, уехав в Модену, Эдисон до сих пор не давал о себе знать, и немного смягчила тон.

– Я жена Эдисона Монтальдо, – заявила Эстер, надеясь, что имя ее мужа произведет впечатление на немца.

– А я лейтенант Клаус Функель, – сообщил тот с ухмылкой, противопоставляя свой чин и реальную власть фамилии, которая не говорила ему ровным счетом ничего.

Он сознавал, конечно, судя по размерам поместья и роскоши обстановки, что они явились не в простой дом, но эта высокомерная синьора не помешает ему исполнить свой долг. Тем не менее, он спрятал свою насмешливую улыбку и стал более почтительным. Кто его знает, нет ли у этой женщины с аристократической внешностью, устремившей на него свой разгневанный взгляд, каких-нибудь связей даже и в высшем немецком командовании.

– Я прошу разрешения прочесать парк, – сказал он с деланной любезностью. – Никто из моих людей не войдет в ваш дом. Пока что.

– Делайте то, что должны. Мы никого не прячем, – заключила Эстер, поворачиваясь к нему спиной и оставив его одного в вестибюле.

Офицер вышел и отдал короткие сухие приказания солдатам, стоявшим в ожидании. Те рассыпались по парку и принялись за дело, методично и быстро проверяя каждый куст, каждый закоулок. Все, кто был в доме, следили за этими их поисками, всей душой желая, чтобы беглецу удалось спастись. Полиссена скрылась на верхнем этаже с Анджелиной. Эмилиано был в кухне вместе с Джильдой и Фабрицио. Он видел, как двое солдат кружили вокруг беседки и, наконец, один из них постучал носком сапога по доскам, составлявшим основание этой легкой постройки. Сердце его упало. Он помнил о чемоданчике монсеньора Бригенти, спрятанном под лесенкой беседки, и свое торжественное обещание никому не выдавать эту тайну. Что будет, если солдаты найдут чемоданчик?

Он взглянул на Фабрицио, который думал о том же.

– Чемодан монсеньора Бригенти, – прошептал Эмилиано мальчику, и Фабрицио быстро кивнул, давая понять, что помнит об этом, но не знает, что могут сделать они, чтобы помешать свершиться неизбежному.

– О чем ты, сынок? – спросила Джильда, озабоченная странным поведением мальчиков.

– Это секрет, – быстро сказал Эмилиано.

– Но мы должны что-то сделать, – вмешался Фабрицио, страшно взволнованный.

– Вы что-то скрываете от меня? – сказала Джильда, взяв ребят за руки. – Будет лучше, если вы все мне скажете.