Двое в лунном свете - Аманда Квик Страница 45

Эмброуз бросил карточку на стол Катберта, Конкордия поднялась со стула, чувствуя, как каждая клеточка ее тела вибрирует и трепещет от ярости. Не оборачиваясь, Эмброуз и Конкордия направились к двери.

На улице уже темнело, сгущался туман. Откуда-то из туманной мглы к ним подъехал кеб. Эмброуз остановил экипаж и распахнул перед Конкордией дверцу.

Молодая женщина села в кеб и, устроившись на сиденье, расправила свою юбку. Ее все еще поколачивало от ярости. Больше всего Конкордии хотелось вернуться в дом Катберта, вихрем ворваться в его кабинет и сказать ему, что она собирается сообщить полиции обо всех его проделках. Однако с этим придется подождать – удовлетворение от такого поступка она получит позже.

– Совершенно очевидно, что этот чудовищный Катберт вспомнил имя Ханны, – сказала она Эмброузу.

– Да, – кивнул тот, бессильно уронив руки на колени и глядя на опустевшую улицу. – В этом можно не сомневаться. Катберт встревожился не на шутку, однако мне доводилось иметь дело с такого рода типами. В конце концов жадность возьмет верх над тревогой.

– Согласна, – отозвалась Конкордия. – Но что он, по-твоему, сделает? Как бы там ни было, Ханна для них пропала. Исчезла!

– Если я прав, Катберту немало известно об этом деле, – заметил Эмброуз. – И уж он постарается продать мне кое-какую информацию.

Конкордия осторожно откашлялась.

– Ты сказал мистеру Катберту, что он может послать тебе записку в твой клуб… – заговорила она.

– Да, – перебил ее Эмброуз, утвердительно кивая.

– Мне как-то и в голову не приходило, что вы являетесь членом какого-то клуба, сэр.

– Но ведь в клубах можно припасть к полноводному источнику всевозможных сплетен и слухов, – рассеянно произнес Уэллс. – А я в своем бизнесе завишу и оттого, и от другого.

– Понятно, – промолвила Конкордия, стараясь не выдавать голосом своих эмоций. – Но если ты член клуба, то тебя должны знать и остальные его завсегдатаи.

Эмброуз продолжал смотреть на улицу, но уголок его рта слегка дернулся.

– Они знакомы с эксцентричным джентльменом по имени Далримпл, – сказал он.

– Потрясающе! – Конкордия расправила свои перчатки. – Должна признаться, что я не слишком-то осведомлена в таких тонких делах, но мне всегда казалось, что в клуб принимают только по рекомендации кого-то из постоянных членов этого клуба. Разумеется, этот человек должен очень хорошо знать кандидата на место в клубе.

– Да, и джентльмен, рекомендовавший меня в клуб, очень хорошо меня знает, – согласно кивнул Эмброуз.

Конкордия поморщилась.

– Ты имеешь в виду мистера Стоунера? – спросила она.

– Имя Стоунера отворяет многие двери в этом городе, – проговорил Эмброуз.

Учительница вздохнула:

– Тебе вся эта игра по нраву, не так ли?

Эмброуз из вежливости сделал вид, что его удивил ее вопрос.

– О какой игре идет речь?

– Ох, ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду, – слегка улыбнулась Конкордия. – Задавать тебе личные вопросы – это то же самое, что ловить лунный свет. Каждый человек явственно видит его, но схватить, потрогать не может.

Несколько мгновений Уэллс молчал, уголок его рта больше не дергался.

– Я не привык объяснять что-то, касающееся меня, кому-то, – наконец промолвил он.

– Я тоже.

Откинувшись назад, Эмброуз положил руку на спинку сиденья.

– Мне это известно.

– Похоже, что ради карьеры нам обоим пришлось создать целую систему конспирации, скрывающую нашу личную жизнь, – заметила Конкордия.

С минуту Уэллс раздумывал над ее словами, а затем демонстративно кивнул.

– И что же для тебя главное? – поинтересовался он наконец.

– Мне кажется, что если человек долгое время имел дело с тайнами, ему трудно отказаться от этой привычки, – промолвила Конкордия.

В глазах Эмброуза промелькнула какая-то тень. Заметив ее, Конкордия подумала было, что зашла слишком далеко в своих предположениях.

К ее удивлению, Эмброуз наклонился к ней поближе и провел пальцем по ее подбородку.

– Временами лучше не изменять старым привычкам, – сказал он.

– Я же нарушила собственную привычку и поведала тебе о своем прошлом в обществе «Чистый родник», – заметила Конкордия.

– Можешь не сомневаться: я сохраню твои тайны, – пообещал Эмброуз.

– В этом я как раз не сомневаюсь. Но мы с тобой находимся в разном положении, потому что не все рассказали о себе друг другу, Эмброуз. Я до сих пор тебе доверяла. А ты можешь доверять мне?

Уэллс снова откинулся на спинку сиденья, пытаясь взять себя в руки.

– Это вовсе не вопрос доверия, – заметил он.

– Следует ли мне понимать, что твои секреты просто ужасны?

Брови Уэллса приподнялись – он явно хотел остановить дальнейшие расспросы на эту тему.

– Я же не одна из твоих учениц, которым хорошо от твоего участия и желания выслушать их, Конкордия. Я давно храню свои секреты.

Учительница напряглась, услышав довольно суровую отповедь Эмброуза. Не похоже, чтобы он собирался ей довериться.

– Что ж, очень хорошо. – Она сложила руки на коленях. – Вы слишком скрытны, сэр, и слишком много думаете о своих тайнах. Но я не буду давить на вас.

Уэллс стал вновь задумчиво смотреть в окно. Между ними повисла тишина. Через некоторое время, будучи не в силах больше выносить ее, Конкордия попыталась завести разговор.

– Хотелось бы мне знать, что бы сказала миссис Хокстон, узнав, что происходит в благотворительной школе для девочек Уинслоу, – промолвила она.

– Что еще за миссис Хокстон, черт побери? – сердито спросил Эмброуз.

– Благотворительница этой школы, – объяснила Конкордия. – Ее портрет висит в кабинете Эдит Пратт – напротив фотографии королевы.

– Да неужели? – Уэллс удивленно приподнял брови. – В таком случае ты задала очень интересный вопрос. Мне тоже любопытно, знает ли миссис Хокстон о том, что происходит в школе.

– Полагаю, ей ничего об этом не известно.

– А почему ты так думаешь?

– Судя по тому, что рассказывали мне о ней девочки, миссис Хокстон из тех женщин, которые становятся филантропами, потому что верят: благотворительность повысит их общественный статус. На самом-то деле все эти миссис Хокстон ничуть не интересуются ни сиротами, ни школами, которые они опекают.

– А девочки когда-нибудь видели миссис Хокстон?