Тайна куртизанки - Джоанна Борн Страница 45

К счастью, она была маленькой. Хардинг мог везти обоих лишь какое-то время, да и то ему было не слишком удобно.

– Я не знала, что у вас есть оружие. Где оно было?

– В кармане моей куртки. Не показывал вам, потому что не хотел вас пугать.

Хардинг сам выбирал себе путь по вспаханным полям к дороге, а там они могли перейти на рысь. Ночь выдалась ясная, с серпом луны на востоке. Над ними было десять миллионов звезд.

– Нас повесят, если поймают?

В Англии вешали даже тех, кто украл хлеб. И уж конечно, вешали за убийство.

– Нет.

– Вы слишком уверены.

– Да, уверен. Об этом можете не беспокоиться, Анник. – Он прямо и неподвижно сидел в седле. Возможно, и он чувствовал отвращение к смерти. Возможно, он прислушивался, не раздастся ли сзади лошадиный топот, означавший, что их снова преследуют.

– Фермеры придут взглянуть, почему стреляли? Или они испугаются?

– Не испугаются. Они подумают, что кто-то незаконно охотится на оленей.

Роберт прав. Это Англия. Безопасная, мирная Англия, где никто не подумает, что выстрелы означают убийство в темноте.

– До утра его не найдут. Мы уже будем далеко.

Хардинг шел рысью, их болезненно подбрасывало. Наконец они поехали шагом, и Анник смогла отпустить гриву лошади, что стало облегчением для них обоих. Она в этом была уверена и прислонилась к груди Роберта. Он крепко обнимал ее, словно боялся, что она вдруг исчезнет.

– Спасибо, что защищаете меня. И простите, что вам пришлось его убить, если даже вы к этому не привыкли. Убить человека непросто.

– Я не возражаю. Я не очень хорошо забочусь о вас, не так ли? Если б он имел более точные пистолеты, мертвой лежали бы вы. Простите.

– Напротив, друг мой. Теперь вы уже дважды спасли мне жизнь. Та женщина, из-за которой вы чувствуете себя виноватым, давно во Франции. И от ее имени скажу вам, что счет закрыт. Можете спать по ночам спокойно.

– Пока нет.

Какой упрямец! Он всегда будет чувствовать ответственность за других людей. Его шайке контрабандистов повезло с главарем.

– Как хотите. Я недостаточно умна, чтобы стать вашей совестью, не буду и пытаться. – Анник зевнула. Перестав дрожать от страха, она захотела спать. – Мне вы кажетесь вполне хорошим человеком.

Он слегка передвинулся, чтобы она устроилась поудобнее. Роберт привыкнет держать ее, подумала она. Теперь от него пахло не только рыбой, но и порохом. Если б она вышла замуж за рыбака и жила с ним в деревне, вместо того чтобы стать шпионкой, то возвращалась бы сейчас с мужем из какой-нибудь поездки. Ну и более тщательно выстирала бы ему свитер, чтобы запах не слишком напоминал о его профессии.

– Моя мать была права.

– Да?

Она чувствовала себя необычайно сильной, когда Роберт был сзади и вокруг нее. Безопасный как дом, говорят англичане. Анник зевнула. То, что она должна сказать, в конце концов, не было верхом мудрости.

– Тела всех мужчин в темноте похожи, утверждала Маман. Я не совсем ей верила, но теперь понимаю, что она была права. Я чувствую себя так, словно меня обнимает тот человек во Франции. Почему это всего лишь Кент?

– Почему лишь Кент?

– Другие называются Йоркшир, Чешир, Уилтшир или какой-нибудь еще шир. Почему не Кентшир?

– Они же не могут все быть ширами.

– О! Это все объясняет.

Анник чувствовала его дыхание, слышала, как бьется его сердце. Он потуже стянул на ней свою куртку, чтобы она не замерзла. Он спас ей жизнь, она слишком устала. Она позволила себе притвориться на короткое время, в глубине сознания, что она жена Роберта и они вместе едут домой.

Остаток пути она проспала в объятиях Роберта. Он сказал, что отвезет ее в безопасное место, и она согласилась.

Анник проснулась на рассвете от громыхания повозок и криков женщин, продающих молоко из огромных бидонов. Небо уже розовело, когда они ехали мимо Ковент-Гардена, который оказался не садом, а громадным рынком, полным цветов, овощей и цыплят в клетках. Роберт купил у торговца булочки, и тот протянул одну булочку Анник, сидящей на Хардинге. Его английский она вообще не понимала. Булочка была сладкой, с изюмом и цукатами.

Дальше они ехали по тихим улицам. Роберт направил лошадь в длинный ухоженный переулок между домами, немногим шире пешеходной дорожки, которая свернула к извозчичьему двору, где держали кареты и лошадей. Затем снова ехали переулками на запад и на север, от восходящего солнца. На зеленой площади окна домов были еще закрыты ставнями, а единственные прохожие, две служанки, несущие полные корзинки хлеба, с любопытством взглянули на них.

– Ваши друзья – буржуа. – Анник оценивающе смотрела на тщательно оштукатуренные фасады. – Сомневаюсь, что они пустят гостей вроде нас даже на кухню.

– Они примут нас.

Видимо, Роберт везет ее к своим родственникам, дядюшке или кузену, иначе бы он не был так уверен в радушном приеме. Время от времени Анник жалела, что не имеет семьи. Маман ни разу не говорила об их с папой прошлом, даже не упоминала место, где они родились. А теперь Анник уже не узнает.

Следующий переулок вывел их на самодовольную улицу с огороженными липами. Скукой и респектабельностью веяло от каждой двери. Анник провела немного времени в таких местах и не рассчитывала, что ей будет здесь уютно. Что бы ни думал Роберт, его почтенные родственники не обрадуются сомнительной, не особо чистой женщине в их доме.

– Мы приехали. – Роберт соскользнул с лошади.

Для моряка он довольно искусно ездит верхом, подумала она. Хотя он так же одеревенел и устал, как она, но его руки, снявшие ее с седла, остались надежными и сильными.

Анник оглядела белый дом, большой, солидно выстроенный, богатый. Роберт привязал лошадь к столбику, и они, как гости, поднялись по семи каменным ступеням к передней двери. На окнах были прочные железные решетки. Значит, это осторожный и подозрительный владелец. Как правило, Анник и сама была достаточно осторожной, но вряд ли ей понравятся люди, таким решительным образом забаррикадировавшиеся от жизненных опасностей. Дверной молоток в форме розы – медный, искусно сделанный и тщательно отполированный.

Роберт громко постучал. Минуту спустя дверь открыл юноша, одетый дорого, но без сюртука. Значит, не слуга, возможно, член семьи. Он был выше, чем она, и года на три моложе. Несмотря на ранний чае, он совсем не выглядел сонным и сразу начал улыбаться. Вероятно, месье Роберт здесь действительно желанный гость.

Но Анник продолжала думать о решетках. Ни в одном из домов на этой улице их не было. Странно. Даже в такую рань у двери полагается быть слуге, а не юноше в отличной полотняной рубашке, который внимательно оглядел улицу и отступил, позволяя им войти.