Выйти замуж за миллионера - Маша Царева Страница 45

Я говорила и говорила, параллельно накачиваясь бесплатным фуршетным шампанским. После третьего бокала мой язык немного заплетался. Пузырящийся хмельной напиток еще больше способствовал моему красноречию.

– Лидка, что ты молчишь? Неужели ты со мной не согласна? Я вообще предлагаю организовать политический митинг – мир против манекенщиц! Это было бы здорово, уверена, народ нас поддержит. Мы ведь журналистки, в наших руках огромная сила. Я намерена написать об этом в ближайший номер.

– Саш, может, тебе пора на свежий воздух? – осторожно спросила Лида. – Идем, я тебя провожу.

– Думаешь, я пьяна? – обиделась я. – Но я не пьяна, я просто разочарована. Но почему так получается, почему? Я ведь лучше ее, – я кивнула в сторону рыжей дылды, томно поглощающей канапе с красной икрой, – она слишком высокая для женщины. Она слишком худая. У нее слишком маленькая грудь. В ней вообще много всего слишком. Например, она слишком много о себе воображает. Но она манекенщица, и поэтому ей, видите ли, все можно.

– Сань, идем, на нас уже люди смотрят, – Лида подхватила меня под локоть, – давай посидим где-нибудь, поболтаем.

– И самое обидное то, что я не чувствую в тебе поддержки. Даже в тебе, – я позволила ей провести меня к выходу. И это просто ужасно.

Возле вешалки с пальто одиноко стоял автор коллекции волосяных сумочек Гepa Ангел. Я обратилась к нему с сакраментальным вопросом, несмотря на молчаливый протест Лиды (она яростно жестикулировала, призывая меня не делать этого):

– Александра Кашеварова, газета «Новости Москвы».

– Очень рад, – оживился дизайнер. Гера Ангел явно косил под Жан-Поля Готье. Те же короткие выбеленные волосы, тот же вызывающий стиль.

– Позвольте задать вам вопрос. За что мы любим манекенщиц?

– Что? – растерялся Гера.

– Вот за что мы любим манекенщиц, скажите мне, как дизайнер.

– Саша, прекрати, – шипела Лидка.

– За что мы любим манекенщиц? – повторил он, мучительно придумывая остроумный ответ.

– Ну, я, положим, их терпеть не могу. Да и вы, возможно, предпочитаете манекенщиков. Но все равно, в чем же их секрет? Почему мир помешался на манекенщицах?

Гера повертел головой, точно высматривающий добычу альбатрос, в поисках своего пресс-секретаря. Он выглядел беззащитным, как несправедливо обиженный ребенок, и я его пожалела. В конце концов, чем виноват был передо мной этот щуплый, бесталанный, к тому же насквозь голубой создатель уродливых волосяных сумок?

– Гера, вопрос снят, – примирительно улыбнулась я. – Ваша коллекция произвела на меня неизгладимое впечатление. Я обязательно напишу о ней в ближайшем номере.

– Правда? – расцвел Гepa. – С этого и надо было начинать. Ах, я так рад, так рад… Александра, пользуясь случаем, скажу, что весь вечер я смотрю только на вас.

За моей спиной послышалось возбужденное хрюканье – это Лидка подавилась коньяком, который она потихонечку пила из стильной серебристой фляжки. Да и было от чего перевозбудиться! Картина Репина «Приплыли» – ко мне неравнодушен один из самых заметных гомосексуалистов Москвы. Что со мной не так? Нормальный мужчина брезгливо отверг мое предложение поболтать, зато Гера Ангел, который бреет грудь и носит серебряные штаны, смотрит на меня как кот на сметану.

Я даже не нашлась, что ему ответить.

– Александра, у вас такие шикарные волосы. Я не могу спокойно на них смотреть.

Ах вот оно что! Мне стало смешно. Создатель волосяных сумочек заинтересовался моим париком, а не мной самой.

– Да уж, из моих волос не только сумочка, но и целый портплед получится, – подмигнула я, – только они не продаются.

– Жаль, – его лицо вытянулось. – Но если вы когда-нибудь надумаете… Или будете нуждаться в деньгах. Учтите, я очень хорошо плачу за волосы, лучше всех в Москве.

– Я не продаюсь! – гордо воскликнула я. – Я не продаюсь, в отличие от манекенщиц, которых предпочитает мир!

А уже оказавшись на улице, под моросящим дождиком, я грустно добавила:

– Я не продаюсь. Потому что никто, никто, никто не хочет меня купить.

* * *

Мы сидели на крылечке какого-то жилого дома на Страстном. Мои роскошные туфли с перышками были непоправимо испорчены дождем, да и сама я напоминала мокрую курицу. Единственное, что мне оставалось, – это вместе с Лидкой баловаться согревающим коньячком.

– Лида, меня никто не хочет покупать, – скорбно говорила я, глядя в небо, на луну, выглядывающую из-под рваных облаков, – я нерентабельна. Предложение намного превышает спрос.

– Вот уж от кого не ожидала такое услышать, – хмыкнула Лидок, прикладываясь к фляжке. Она пила коньяк, смешно вытягивая губы трубочкой. При этом у нее был настолько невинный вид, как будто бы во фляжке находилась жидкая смесь для детского питания.

– Ты меня не понимаешь! Знаешь, чем я занимаюсь в последнее время? Из-за этого я чуть не потеряла работу! Я просто перестала туда ходить, потому что целыми днями бегаю по городу, выискивая миллионеров.

– Кого? – удивилась Лида.

И я рассказала ей все. Атмосфера располагала к откровенности – темнота, сонный бульвар, мокрая ступенька, на которую я плюхнулась прямо в своем шелковом пальто, расслабляющий коньяк. Лида слушала меня, не перебивая. На меня она не смотрела, так что я была вынуждена исповедоваться ее настороженному профилю.

– Ну, Кашеварова, ты даешь! – наконец сказала она.

– И это все? Прямо название глупой комедии получилось – «Ну ты даешь, Кашеварова!».

– Я просто слишком удивлена, чтобы не сказать больше… Но это же совершенно на тебя непохоже!

– А я могу и измениться, – я распрямила плечи, – почему другим можно, а мне нельзя? Посмотри на манекенщиц!

Лида поморщилась. Наверное, мои сентенции о манекенщицах как высшей мировой несправедливости ей порядком надоели.

– Они нагло доят всех мужчин, которые попадаются в их наманикюренные лапы. Они пользуются ложным престижем своей профессии, чтобы выпотрошить чужие бумажники. Они легко покупают себе брюки «Gucci», а пока я накоплю на такие штанишки, они элементарно выйдут из моды.

– Ну и что? – спокойно спросила Лида. – Каждому свое.

– Моя мама тоже так говорит. Не всем быть капитанами. В жизни не слышала ничего более обидного.

– Тебя одолела гордыня, Кашеварова, – Лидок закурила, – думаю, твоя новая подруга просто запудрила тебе мозги.

– Жанна? Хочешь сказать, что я так легко внушаема?

– Ты просто увлекающаяся натура, – мягко поправила Лида, – насколько я тебя знаю. Ты слишком азартная. И это тебя сгубило.

– Не будь занудой. Коньяк еще остался?

Она протянула мне флягу.

– Кашеварова, ведь твой бывший… Веснин, кажется, он вовсе не был богат.