Хозяйка Рима - Кейт Куинн Страница 45

Марк сидел спокойно, молча, глядя перед собой невидящим взором. Да, все будет именно так, ведь теперь я была императрица, а он насекомое. Этого было достаточно, чтобы я почувствовала себя довольной. Я наклонилась к нему и прикоснулась губами к его щеке.

— Не отчаивайся, дорогой. Если ты не будешь слишком громко выражать свое неудовольствие, то я время от времени буду заглядывать в твою спальню. Тебе ведь это понравится, верно?

С этими словами я провела пальцем по его щеке. Он схватил мою руку и больно сжал.

— Скорее я лягу в постель со змеями, — прошипел он.

Моя улыбка погасла. Марк, хромая, вышел из комнаты.

Половинка лунного диска давала достаточно света, и Марк увидел в окно, как его сын выехал верхом из ворот конюшни. Павлин держал путь на север, в Колонию Агриппины, расположенную в дальнем уголке Германии. В холодном ночном воздухе дыхание сенатора превращалось в облачко пара. Его усталые опущенные плечи четко вырисовывались на фоне окна.

Лаппий окажет ему теплый прием, подумал Марк. Он заполнит дни Павлина пирами, а ночи куртизанками. Местные матроны будут подкладывать под него своих дочек, и, возможно, он поспешно женится на одной из них в надежде побыстрее забыть случившееся. Но никогда не забудет. Он будет открывать окна, впуская в комнату холодный ночной воздух Германии, будет сидеть до рассвета, поеживаясь от холода, думая о Лепиде и желая упасть на собственный меч. Ох, Павлин!..

Вскоре залитая лунным светом дорога уже была пуста, а ночной воздух сделался еще холоднее. Марк закрыл окно.

— Тебе что-то нужно, господин? — спросил управляющий.

— Мне нужна правда, — повернулся к нему старый сенатор. — Как давно?

— Несколько месяцев, — нерешительно ответил управляющий, немного помявшись. Он работал в доме Марка Норбана вот уже двадцать лет, и старый сенатор прекрасно знал любое выражение его лица. Он жестом велел своему собеседнику продолжать. — Я должен был написать тебе об этом, господин, но Лепида угрожала нам… все рабы боятся ее. Она… она не добрая хозяйка.

Это было еще одно, чего он не знал о своей жене.

— Хорошо, что молодой хозяин отправился в Германию, господин. Он там скоро забудет обо всем.

Неужели?

— Спасибо. Я все понял.

На столе лежал набросок нового трактата, законченный за неделю до его возвращения домой. В нем содержались предложения по изменению существующих законов наследования. Марк развернул свиток и отыскал слова посвящения, которые с гордостью начертал прошлой ночью.

Моей жене.

Это был сюрприз для Лепиды, которая не лучше Павлина разбиралась в трактатах, но старательно делала вид, будто его труды многое для нее значат.

Марк потянулся за стилом. Заострив его, он откупорил склянку с чернилами, после чего двумя ровными линиями зачеркнул посвящение. Никаких соскабливаний. Ученые никогда не соскабливают слова в тексте. Ученые никогда не соскабливают слова, а сенаторы не плачут. Именно поэтому Марк отложил свиток в сторону, чтобы тот подсушился, и сложил на груди руки.

— Лепида!

— Ты вернулась!

Я приветственно раскинула руки — главная гостья на пиршествах в доме Лоллии Корнелии.

— Мои дорогие, как мне было одиноко без вас!

Все поспешили заверить меня, что это Риму было одиноко без меня, и я вознеслась ввысь на волне лести. Это было как раз то, по чему я так соскучилась: пиры, поклонники, драгоценности, сплетни… В тот вечер у меня было назначено три встречи. Я встретилась с двумя, заставив ждать третьего. Как будет забавно вернуть ему хорошее настроение при следующей встрече!

— Император вернулся в Дакию, — сообщил мне Марк, даже не потрудившись оторваться от своих свитков. — Пожалуй, он вернется не скоро.

— Не беспокойся. Мне будет чем заняться до его возвращения. — Я вовремя увидела притаившуюся за колонной Сабину. В последнее время она избегает меня. Когда я что-то говорю, она лишь молча смотрит на меня своими огромными глазами. И как я только могла родить такое создание?

— Она совершенная идиотка, — пожав плечами, сказала я Эмилию Гракху за кубком вина. Такая же, как и ее отец. Ну и парочка. — Эмилий тотчас выдал родившиеся в его голове рифмованные строчки о моем идиоте-муже и его дочери. Я расхохоталась. К концу недели над ними смеялся уже весь Рим.

— Я достойная жертва, — заявил мне Марк. — Чего нельзя сказать о Сабине. Если я услышу еще хотя бы одну строчку о моей дочери, я подам на тебя в суд, несмотря на все твои угрозы. Тебе это понятно?

Я притворно зевнула в ответ, но после этого запретила Эмилию сочинять новые стишки про мою дочь. Лучше лишний раз не раздражать Марка, не отталкивать его.

Той осенью мы каждую неделю бывали на ужинах во дворце, однако в отсутствие Домициана обстановка там была совсем другая. Императрица — слишком безупречная хозяйка, чтобы в ее обществе было по-настоящему весело, — хотя, как я дрожала, видя ее изумруды! — Юлия же молчаливая и такая же нервная, как и Сабина. Юлия выросла и превратилась в уродину. Неужели она когда-то просила у своего дяди разрешения уйти в храм, стать весталкой? Это самое лучшее для нее место. Какой же мужчина захочет ее теперь? Но в храм Весты не принимают вдов. Даже императорского происхождения. Какая жалость.

Я была полна замыслов. Я снова вернулась в Рим, жизнь была хороша, и все складывалось так, как я хотела. Ради этого я и появилась на свет!

Павлин уехал из Брундизия в конце октября, не сказав мне ни слова, что было вовсе не в его духе, но я восприняла это спокойно. По всей видимости, у него на службе возникли какие-то неприятности. В последнее время он держался отчужденно, почти перестал встречаться со мной. Возможно, что-то происходило в его семье, а семья, в которой есть Лепида, просто обречена на несчастье. Или, может быть, Павлин устал от меня? В этом тоже нет ничего страшного. Я любила его, но за мной уже увивались несколько юных трибунов, желая добиться благосклонности. Они сильно смущали моего хозяина.

— Ты музыкант, дитя мое, — ворчал на меня претор Ларций. — Ты выдающаяся исполнительница. Ты должна иметь свою публику, а не клиентов.

— Я предпочитаю видеть в них почитателей, господин. — Поскольку я какое-то время была проституткой, причем относительно недавно, я понимала разницу между почитателями и клиентами. Кроме того, даже если я не могу сама выбирать себе слушателей, по крайней мере, я могу выбрать мужчину, которому позволю ухаживать за мной, а это уже что-то да значит. Рабам приходится довольствоваться тем скромным выбором, который им предоставляет жизнь. — А что плохого в том, если я время от времени развлекаю красивого молодого воина?

— Да, но ты развлекаешь их только тогда, когда они дарят тебе дорогие подарки.