Нежность Аксель - Франсуаза Бурден Страница 45

На улице он, блаженно улыбаясь, взял ее за руку.

— Нам повезло, сейчас прилив!

Она не попыталась высвободиться, только сказала:

— Давай сядем в машину. Я знаю безлюдный пляж, на который можно попасть по горной дороге, а потом по козьей тропе.

Уединенное место, мерцание волн в последних лучах солнца — именно то, о чем мечтал Ксавье. На этот раз он без колебаний воспользуется возможностью…

Когда он открывал дверцу автомобиля, у Аксель зазвонил мобильник.

— Не могут оставить меня в покое… — пробурчала она, нажимая на кнопку. — Констан? Да, кто это… Который? Как долго? Ты вызвал ветеринара? Хорошо, продолжай его водить, я буду через час!

Она бегом обогнула машину и села за руль.

— Поведу я, я спешу, — объяснила она Ксавье. — Заболел конь из нашей конюшни, нужно сейчас же возвращаться.

Досаду, которую он испытывал, скрыть оказалось сложно. Остаток вечера был испорчен: достаточно было взглянуть на напряженное лицо Аксель, чтобы оставить всякую надежду.

— Не убей нас, — прошептал он, когда она резко рванула с места.

— Поверь, я не стану рисковать жизнью. Но Констан не справится в одиночку, он паникует. Ему нужно, чтобы я была там.

Проклятые лошади! Получается, что между ними всегда будет какой-нибудь скакун? Обескураженный, Ксавье дождался, пока она выедет на трассу, и попытался снова завязать разговор.

— Наверное, обременительно, что вся эта кавалерия полностью зависит от тебя.

— Нет, я выполняю свою работу насколько могу, молясь, чтобы ничего не случилось. Это непростое, но захватывающее и восхитительное занятие, которое…

— Которое не дает тебе жить?

— Которое дает мне жить! — поправила она сухо. — И в прямом, и в переносном смысле.

— Да, конечно. Прости, я не хотел тебя расстроить. Это оттого, что я обманулся в своих надеждах. Сегодня вечером я собирался сказать тебе многое, а эта возможность ускользнула у меня из-под носа. Я реагирую как эгоист и отдаю себе в этом отчет.

Аксель, пристально смотревшая вперед, заметила:

— Мне этот вечер тоже представлялся иначе, не только ты расстроен. Но когда у лошади колики — дело серьезное, а заворот кишок может закончиться эвтаназией. У лошадей уязвимая и очень сложная пищеварительная система. Я знаю, все это тебе ни к чему, и, поверь, не намерена читать курс лекций по заболеваниям, которыми страдают лошади. Я только хотела бы, чтобы ты понял: для меня это равносильно пожару в конюшне. Представь, что твои компьютеры поражены вирусом, и тебе станет ясно, что я чувствую.

Ксавье услышал только первые ее слова. Выходит, она тоже расстроена? Ему с трудом верилось, что Аксель ожидала от него поступка, который он не осмеливался совершить. Чтобы выяснить это, он протянул руку и слегка коснулся кончиками пальцев ее щеки, потом затылка.

— Даже если сейчас совсем не время об этом говорить… Аксель, ты такая милая, я влип по уши.

Она на мгновение повернула к нему голову и тут же обратилась к дороге. Он заметил загадочную улыбку, но Аксель ничего не ответила.

— Не бойся послать меня к черту… — тихо сказал он.

— Почему же? Но ты прав, момент выбран неудачно.

Она вела машину очень быстро, притормаживая только тогда, когда видела радары, была сосредоточена и, несомненно, поглощена мыслью об опасности, нависшей над ее скакуном.

Когда они наконец прибыли в Мезон-Лаффит, уже наступила ночь и послышались первые раскаты грозы. Конюшня была освещена. Два ученика, прибывшие на помощь Констану, сидели на ящике с зерном, автомобиль ветеринара стоял возле медпункта.

Аксель выскочила из машины и помчалась к стойлу, дверь в которое была открыта. Не зная, должен ли последовать за ней, Ксавье закурил, потом сделал несколько шагов к конюшне. До него донеслись какие-то голоса, шорох соломы… Затем все стихло. Прожекторы ярко освещали брусчатку двора, на которую упали первые капли дождя.

— О какой лошади идет речь? — спросил Ксавье у учеников.

Мало расположенные к беседе, юноши обменялись взглядами, но они видели, что он вышел из машины Аксель, и один из них неохотно процедил:

— Федерал-Экспресс. Похоже, шансов у него нет…

Шансу отводилось большое место в мире скачек, все и всегда ссылались на него. Ксавье покачал головой и, понимая, что ученики больше ничего ему не скажут, решился подойти к стойлу, в котором скрылась Аксель. Сначала он увидел Констана, который вжался в стену, словно хотел слиться с ней. Еще один ученик удерживал голову лошади с помощью закрутки, Аксель и ветеринар были у крупа. Вытаращив глаза, Ксавье обнаружил — при этом его чуть не вырвало, — что рука ветеринара до самого плеча погрузилась в коня. Он отвернулся, отступил назад, но остался под навесом, прикрывавшим ряд дверей. Дождь уже превратился в настоящий ливень, а поднявшийся ветер перешел в шквал. Сиреневая молния блеснула во дворе, и тут же раздался оглушительный раскат грома.

— Думаю, все будет в порядке, — объявил Констан, подходя к нему. — Это всего лишь свернутый клок соломы!

Он говорил очень громко, чтобы перекричать шум продолжавшей бушевать грозы. Знаками он дал понять сидевшим ученикам, что они могут возвращаться к себе. Парни бросились к воротам, перепрыгивая через лужи, перебежали через улицу и скрылись в большом дворе.

— Конь вне опасности? — спросил Ксавье, чтобы убедиться, что все правильно понял.

— Слава богу, да! Вы желаете укрыться в доме?

— Только подожду Аксель.

— Я тоже. Но она еще какое-то время побудет там, поговорит с ветеринаром.

Констан вынул коробку с сигарами и протянул Ксавье.

— Хорошо, что началась гроза, было уж слишком жарко. Зато дорожки завтра будут не такие пыльные, уже хорошо!

Ксавье вдохнул немного дыма, счел, что он ужасен, и скривился. Что он здесь делает? Он редко чувствовал себя настолько не на своем месте. Дождь по-прежнему лил как из ведра, разговаривать было практически невозможно. К тому же ему и сказать-то было нечего. Аксель душой и телом принадлежала к миру, который был ему чужд. Захочется ли ему узнать его? Согласится ли она раздваиваться? Возможно, они никогда не смогут преодолеть то, что их разделяет, а в таком случае — к чему начинать?

Он оперся о стену, совсем упав духом. Сейчас она, должно быть, даже не помнит о том, что он вообще существует, что он здесь. Желать чего-то общего с ней означало устремиться к новым трудностям. Как когда он ушел от родителей, чтобы строить собственную жизнь.

Ливень несколько поутих, казалось, гроза понемногу отступает. До Ксавье донесся смех Аксель, потом типичный звук — шлепок по шее коня. Федерал-Экспресс вовсе не был невезучим — пришла его очередь быть обласканным.

Август был достаточно хмурым, тем не менее прошел быстро. Аксель отправила нескольких лошадей в Англию, оставив только участников довильских скачек. Почти каждый день она связывалась с Бенедиктом по телефону, чтобы как можно лучше спланировать дела в осеннем сезоне, который был уже не за горами.