Любовный приворот для одноклассницы - Елена Граменицкая Страница 45

– Понятно. А о чем, собственно, книга? Она хроникальная или это художественное произведение?

– Это далеко не хроника. Это история трагической любви. История жертвенности и самоотречения, мракобесия и тупости, алчности и неприкрытого разврата. И еще это притча о Холодном Сердце.

– Как у Гауфа?

– Почти. У меня остался первоначальный вариант с готовыми сюжетными линиями, прописанными диалогами. Детализацию делал уже на цифре, там же два эпилога, да, именно так, две версии финала. Если хочешь, подарю тебе рукопись.

– Спасибо большое. Представляю, как это интересно.

Клайв улыбнулся:

– Не стоит преждевременной лести. Хочешь, прочту несколько глав? Начало я помню наизусть. Устраивайся удобнее, детка, закрывай глазки и слушай сказку, которая началась далекой ночью 8 апреля 1664 года.

…8 апреля 1664 года в семье краснодеревщика Вильгельма Кляйнфогеля в селении Фогельбах, что в Южном Шварцвальде земли Швабии, родилась долгожданная дочь, крещенная впоследствии именем Кристина-Мария, в честь бабушки по мужской линии.

Первые несколько лет Вильгельм не праздновал дни рождения малышки, ведь ее появление на свет повлекло преждевременную смерть его горячо любимой жены, красавицы Иоланты.

Начавшиеся в весеннюю полночь схватки, продлившиеся до полудня следующего дня, лишили несчастную женщину сил, ребенок не мог пробиться через узкие чресла матери.

Вильгельм, побежавший за повитухой, застал измученную жену на пороге смерти, истерзанную приступами боли, бледную, с блуждающим стекленеющим взглядом. Воды давно отошли, бесполезные сухие потуги продолжали сотрясать тело, несчастная лишилась разума от не прекращающейся ни на минуту боли. Регина, местная знахарка и повитуха, окинув цепким взглядом умирающую женщину, схватила обезумевшего от горя Вильгельма в охапку и выставила его за дверь, приказав служанке, бросившейся вслед за хозяином, остаться:

– Срочно подогрей воду и принеси пустой чан. И ветоши, чистой ветоши, как можно больше рви. Спеши, девушка. Боги отмерили твоей несчастной госпоже немного времени. Постараюсь спасти хотя бы младенца, на чудеса я не способна.

Служанка метнулась из комнаты и через некоторое время вернулась со всем необходимым. Вильгельм пытался прорваться в покои жены, но Регина подскочила к двери и сверкнула черным взглядом, да так грозно, что бедняга сразу утих и смиренно отступил.

Повитуха решительно закрыла дверь на засов и подошла к столу, где лежала ее котомка. Тяжело вздохнув, достала из нее небольшую склянку, пучок засушенной травы и сверток из красной материи.

Служанка, испуганно крестясь, забилась в угол, наблюдая за приготовлениями.

Через считаные мгновения ее слух потряс страшный крик роженицы – нечеловеческий, почти звериный вой. Бедная женщина скрутилась в узел от сотрясающих ее потуг, от нечеловеческой боли, раздвигающей намертво застывшие кости. Завыла по-волчьи от безысходности, от предчувствия смерти. Ребенок просился жить, а плоть матери его не пускала. Повитуха метнулась к роженице и, положив одну руку ей на голову, вторую на живот, забормотала странные слова.

Зажавшись в угол, испуганная до смерти служанка из-за клацанья собственных зубов не могла разобрать, творит знахарка Божью молитву или произносит черное заклинание. Но через мгновение страждущая успокоилась, живот перестал причинять боль.

– Так, как там тебя?.. – обратилась Регина к бледной как полотно девушке-служанке.

– С-с… София, – вымолвила та, заикаясь от страха.

– Девица София, срочно наливай воду, положи ближе ко мне ветошь и… иди отсюда, иди от греха. Не должно тебе все это видеть. Иначе и твой ребенок не найдет дороги! Прочь!

Девушка вскрикнула и истово перекрестилась. Поставив перед кроватью чан с теплой водой и бросив чистое белье на край ложа, она поспешила к двери. Но, помедлив мгновение, поддалась искушающему ее любопытству и обернулась.

Регина тем временем, развернув принесенный красный сверток, достала оттуда острый нож.

– О господи! – выдохнула испуганная девушка.

Знахарка быстро обернулась и сказала:

– Сказала же, ступай со своим Богом! Не надо на это смотреть.

Испуганная служанка спешно покинула покои умирающей. Услышав, что дверь затворилась, Регина встала с ложа Иоланты и плотно задвинула засов, подожгла принесенный пучок сухоцветов и, вдыхая сладкий дым, отошла на середину комнаты. Широко вытянув руки, она начала кружиться, сначала медленно, потом все быстрее:

– Земная Богиня, всесильная Мать! Помоги несчастной душе, дай ей сил разрешиться от бремени. О, великий Кернуннос, рогатый бог, приди ко мне, вложи свою силу в руки, помоги освободить несчастную от бремени! Ветры восточные, ветры западные, южные и северные, освободите Иоланту от боли, помогите обрести плоть новой душе! Дайте дорогу новой жизни! Духи лесные, земные, духи горные и водные, сплотитесь за моей спиной, дайте мне силу содействовать предрешенному, помогите сохранить хотя бы одну жизнь, если две отныне не суждено…

Воздух в комнате сгустился от травяного аромата, масляные светильники начали громко потрескивать и чадить. На губах Регины заиграла улыбка. Ее незримые помощники откликнулись и пришли на зов.

Не теряя более ни минуты, она достала приготовленную склянку, вытащила зубами пробку и влила несколько капель красного, словно кровь, эликсира в приоткрытый рот полумертвой роженицы.

Иоланта на мгновение открыла глаза, почувствовав, как волшебное снадобье проникло в нее, уменьшая боль, путая сознание. Она не видела, как Регина, подняв ее мокрое от пота и утробных вод платье, обхватила обеими руками раздувшийся живот, приложила к нему ухо, прислушиваясь. Умирающая погрузилась в сладкий опиумный сон.

Повитуха, приложив щеку к животу роженицы, погладила ее чрево и прошептала:

– Не бойся, малышка, властью Великой Богини ты увидишь мир, ты придешь ко мне, моя красавица.

Нежно поцеловала натянутую кожу и тут же резко полоснула по ней остро наточенным ножом.

Вильгельм, сидящий в соседней комнате обхватив голову, чтобы не слышать душераздирающих криков жены, удивился внезапно воцарившейся тишине. Через мгновение ее словно клинок рассек резкий, истошный писк исстрадавшегося по белому свету младенца. Вильгельм вскочил на ноги и бросился в спальню жены, забыв, что дверь крепко закрыта на засов.

– София! Иди ко мне! – послышался спокойный голос повитухи из-за двери.

Девушка нерешительно двинулась к двери, не смея поднять глаза на стоявшего рядом хозяина. Она знала, что тому предстоит увидеть, и боялась выдать взглядом собственный страх.

Стоило ей войти, как ждавшая за дверью Регина сразу захлопнула дверь, не давая отцу заглянуть в покои.

– О Боже, Дева Мария и святые угодники… – только и смогла вымолвить служанка, глядя на мокрые насквозь красные простыни.