Судьбе вопреки - Луанн Райс Страница 46

Лили сидела рядом с Роуз и держалась за руки с Лайамом, расположившимся напротив. Они разговаривали о Мэйв, и Роуз спросила, как она должна ее звать.

Бабулей? Лили ответила, что лучше спросить об этом саму Мэйв.

— Мне нравится имя Мэйв, — сообщила Роуз.

— Мэйв — это имя королевы-воительницы из ирландской легенды, — пояснила Лили. — Она была родом из города Коннахт на западе Ирландии.

— Так ее назвали в честь королевы? Вот это да! — воскликнула Роуз.

— Королевы-воительницы, не забудь, — подчеркнул Лайам, кивая на Лили. — Внучка Мэйв.

— Неужели по мне можно сказать, что во мне течет кровь королевы-воительницы? — спросила она.

— Даже не сомневайся, мамочка! — ответила Роуз. — Вспомни, как ты погоняешь людей в больницах, когда они не обращают на меня внимания.

— Был такой грех, — согласилась Лили.

Подошла официантка и принесла их заказ — блинчики с черникой. Она нечаянно толкнула стакан, стоявший у тарелки Лайама, и немного воды пролилось ему на брюки. Спокойно улыбнувшись, он быстро промокнул ее салфеткой, и Лили вдруг неожиданно почувствовала, что ей ничего не страшно, когда он рядом. Она вспомнила, как пришел в ярость Эдвард из-за того, что официант опрокинул его стакан с водой, — весь вечер тогда был испорчен из-за этого незначительного инцидента. Он перестал разговаривать, ел молча и швырнул на стол деньги за ужин, не оставив официанту чаевых.

«Это было просто какое-то сумасшествие», — думала теперь Лили, глядя, как Лайам и Роуз с удовольствием лакомятся блинчиками. Она глубоко вздохнула, чувствуя, какой безопасной и нормальной становится ее жизнь.

— Я могу звать ее Мэйв, — сказала Роуз, прожевав очередной блинчик.

— „Свою прабабушку? — спросила Лили.

— Угу, — ответила Роуз. — Мне ужасно нравится это имя. Я так рада, что ее назвали в честь королевы Мэйв. Я хочу ее звать именно так.

— Но мне казалось, что ты не любишь звать взрослых по имени, — напомнил ей Лайам.

— Я такого не говорила, — пробурчала Роуз, нахмурившись.

Отпивая молоко, Лили подумала, что она пропустила какой-то занимательный разговор между дочерью и Лайамом.

— А помнишь, я спросил тебя, не хочешь ли ты звать меня Лайамом.

Роуз мгновенно покраснела.

— В чем дело, милая? — поинтересовалась Лили. — Ты думаешь, это невежливо звать его Лайам вместо доктор Нил? Потому что он наш друг, а не родственник, как бабуля?

— Не поэтому, — ответила Роуз очень тихо, уронив вилку на тарелку. Ее глаза вдруг расширились, и в них заблестели слезы. — Просто я хочу звать его по-другому.

— Как ты хочешь его звать? — спросила Лили

Лайам уже знал ответ, и Лили поняла это по тому, как он стиснул ее руку.

— Папа, — прошептала Роуз.

Патрик Мерфи отправился в больницу, как только узнал новость о Мэйв. Когда он приехал туда, в палате Мэйв не было. Ее отвезли вниз, чтобы провести тесты, а потом делали физиотерапию. Поэтому, ожидая ее, он сидел на стуле около кровати, в которой она так долго пролежала.

Он думал о Марисе и Сэм. Они ведь были медсестрами. Он думал о том, скольким людям они помогли, и его мучила мысль, что он не мог помочь им встретиться. Глядя на больничную постель Мэйв, он понимал, что все эти женщины были жертвами одного и того же человека — Эдварда Хантера.

Будучи полицейским и работая в отделе, занимавшемся серьезными уголовными преступлениями, он расследовал много дел, в которых люди впадали в кому, причиной чего были травмы от применения грубой силы, отравления, падения с высоты — в общем, полный набор. И он видел, как люди в коме проходят через различные стадии. Когда они доходят до состояния, в котором уходят в себя, стараясь принять положение эмбриона, то, по наблюдениям Патрика, мало кто из них потом возвращался назад. Поэтому, ожидая Мэйв в ее палате, Патрик понимал, что ее пробуждение сродни чуду. Но он не знал, сколько она потеряла во время своего долгого сна, осталась ли она той же Мэйв, которую он знал раньше.

Когда он услышал в коридоре звук приближающихся шагов санитара, он вскочил на ноги. Он ожидал увидеть ее лежащей на каталке. И вообще, честно говоря, он думал о ней, представляя себе иссохшую старую женщину, сильно постаревшую, почти потерявшую способность мыслить разумно. Когда же он увидел ее в инвалидном кресле, сидящую очень прямо, с аккуратно причесанными седыми волосами и яркими, сияющими голубыми глазами, он почувствовал, что его лицо непроизвольно расплывается в улыбке.

— Как я рад вас видеть! Хорошо выглядите, будто и не болели! — воскликнул он, улыбаясь все шире.

— Патрик Мерфи! И я рада вас видеть!

Он нагнулся, чтобы чмокнуть ее в щеку, но она крепко обняла его за шею, как старого друга. И выпустила не сразу, что было на руку Патрику, потому что он не хотел, чтобы все увидели слезы, вдруг выступившие у него на глазах.

— И за что такая честь?

— Вы нашли ее, — ответила Мэйв.

— Мару?

— Теперь ее зовут Лили, — строго произнесла Мэйв

Патрик рассмеялся.

— Мэйв, Мэйв, Мэйв! — воскликнул он. — Вы схватываете все быстрее, чем любая другая восьмидесятитрехлетняя дама, которую я знаю.

— Она не хочет жить в прошлом, — предупредила Мэйв. — И разве можно ее за это винить? А вы уже видели Роуз?

— Еще бы! Ваша правнучка.

— Она просто красавица! Не могу дождаться, когда попаду домой и увижу, как она плавает или ловит крабов у берега. А Лайама? Вы его видели?

Патрик кивнул:

— Хороший малый. И будьте спокойны — я его проверил по своим каналам. Никаких прошлых судимостей или конфликтов с законом, ни разу не был женат, написал кучу статей и получил кучу наград в своей области — ихтиологии. Это наука о…

— Рыбах… Акулах. Знаю, дорогой. Именно из-за акулы он потерял руку?

— Вообще-то да, — ответил Патрик. — Как вы узнали?

Мэйв смотрела мимо него в окно на облака, плывущие по небу. Лицо ее напоминало лицо блаженной, как у матери Терезы или Моны Лизы. Расследуя дело Мары, Патрик видел этот взгляд миллион раз. Сейчас он его немного взволновал. Мэйв была мудрой женщиной. Санитар, привезший ее, спросил, не хочет ли она лечь в постель. Но Мэйв отрицательно покачала головой — ей хотелось посидеть в кресле.

— Думаю, увидела это в его глазах, — ответила она наконец. — Он очень симпатичный. И любит Лили — это понятно любому, кто на него посмотрит. Но у него грустные глаза. Думаю, он очень сдержанный человек и раскрывается только рядом с Лили и Роуз. У него взгляд человека, который перенес страшную утрату.

— И все это вы узнали, только посмотрев ему в глаза?! — воскликнул Патрик. — Боже, Мэйв! Вам надо было быть следователем, а не мне.