Неодолимая страсть - Сильвия Дэй Страница 46

– Ты ждала меня, – сказал Кристофер, беря ее руку и целуя, прежде чем Мария натянула перчатку.

Мария тронула его щеку и улыбнулась:

– Тебя стоило подождать.

Карета остановилась, и Кристофер спрыгнул на землю. Он помог Марии спуститься, и она сказала:

– Меня удивляет, что Тим не вышел встретить нас.

– Меня тоже, – признался он и обратился к кучеру: – Пьетро, поставь лошадей и достань саквояж мисс Бенбридж.

Пьетро кивнул и направил карету к конюшне, находившейся в нескольких ярдах от дома.

– Ты обо всем подумал, – похвалила Мария мужа, беря его под руку.

– Нет, я думаю о тебе, – поправил он, глядя на Марию с той трогательной заботой, которая много лет назад покорила ее.

Они подождали Саймона и мадемуазель Руссо и все вместе вошли в тихую гостиницу.

– Я пойду узнаю, где Тим, – сказал Кристофер и подошел к конторке. Спустя минуту он жестом подозвал одного из лакеев, остававшихся с Марией, и куда-то последовал за хозяином гостиницы.

– Что происходит? – поинтересовалась мадемуазель Руссо.

– Давайте закажем что-нибудь поесть, – сказал Саймон. – Я умираю с голоду.

– Ты все время умираешь с голоду, – проворчала она.

– Мне требуется много энергии, чтобы терпеть ваше общество, мадемуазель, – сердито объяснил он.

Пикирующаяся пара ушла, оставив Марию и лакея в ожидании. Мария нахмурилась при появлении Кристофера, за которым шел Тим.

Она заметила мрачное выражение на лице Тима и пошла им навстречу.

– Где Амелия?

– Очевидно, – протянул Кристофер, – ее призрачный поклонник решил сбросить маску.

– О… – Она взглянула на Тима, у которого был страдальческий и разгневанный вид. – В чём дело?

– Они разговаривают в отдельной столовой, – объяснил Кристофер, – при открытой двери, ради приличия. Судя по доносящимся звукам, графу приходится нелегко.

– Почему?

– Когда он обратился ко мне, – ответил Тим, – я подумал, что его лицо мне знакомо, но не мог вспомнить, на кого он похож. Меня осенило, когда я услышал их разговор.

– И что же тебя осенило? – спросила она, переводя взгляд с одного на другого. – Кто он? Мы его знаем?

– Помните картинки, которые я рисовал для вас в Брайтоне? – спросил Тим, напоминая о временах ее романа с Кристофером. После неудачной попытки вернуть Амелию Тим прибег к своей великолепной памяти и вспомнил о своем таланте рисовальщика, он тогда рисовал портреты слуг, к которым была привязана Амелия.

Кивнув, Мария вспомнила потрясающе красивые рисунки:

– Да, конечно.

– Человек, с которым она разговаривает, один из них.

Сосредоточившись, она пыталась вспомнить. Там были портреты Амелии и Пьетро, а также гувернантки и молодого конюха…

– Этого не может быть, – сказала она, качая головой. – На портрете был Колин, мальчик, который погиб, пытаясь спасти Амелию.

– Племянник Пьетро, не так ли? – приподняв бровь, спросил Кристофер. – Если есть сомнения, я уверен, Пьетро поможет нам развеять их.

– Черт побери! – вырвалось у нее. Развернувшись, она поискала глазами Саймона, обнаружила его сидящим в кресле и решительно направилась к нему.

Его синие глаза радостно вспыхнули, затем настороженно прищурились. Улыбка, появившаяся на его чувственных губах, исчезла, и лицо выразило покорность судьбе. Тогда Мария поняла, что это правда, и ее сердце сжалось, она догадывалась, какую муку должна сейчас испытывать ее сестра.

– Кончайте с этим! – распорядилась она, когда Саймон встал перед ней.

Он кивнул и выдвинул стул.

– Вы могли бы посидеть, – устало предложил он. – Это займет некоторое время.

– Отпусти меня, Колин.

Только усилием воли Амелия сдержала рыдание. Ощущение его большого мощного тела, с такой страстью прижатого к ее спине, и успокаивало, и вызывало боль. Нервы были напряжены; чувства метались между безумной бурной радостью и обреченностью, слишком похожей на ту, которую она испытывала от пренебрежительного отношения ее отца.

– Не могу, – сказал он, прижимаясь горячей щекой к ее щеке. – Я боюсь, что если отпущу тебя, ты покинешь меня.

– Я хочу покинуть тебя, – прошептала она, – как ты покинул меня.

– Это был единственный шанс, позволявший мне получить тебя. Как ты не понимаешь? – В его голосе слышалась настойчивая мольба. – Если бы я не уехал и не стал богатым, ты бы никогда не могла быть моей, а этого я не мог вынести, Амелия. Ради тебя я сделал бы все, даже на время отказался бы от тебя.

Она вырывалась из его объятий. С каждым вдохом Амелия впитывала его запах, запах, пробуждавший в ее теле воспоминания о страстной ночи. Это было невыносимой мукой.

– Отпусти меня.

– Обещай остаться и выслушать меня. Амелия кивнула, понимая, что у нее нет выбора.

Она понимала, что они должны найти какое-то завершение отношений, чтобы дальше пойти каждый своей дорогой.

Глядя на него с гордо поднятой головой, она пыталась казаться равнодушной вопреки слезам, которые не могла остановить. Колин же не пытался скрывать свои страдания. Его красивое лицо исказилось от мучительных чувств.

– Я, может быть, отнеслась бы к этому по-другому, – безжизненно сказала она, – если бы ты рассказал мне о своем желании создать новую жизнь, если бы ты сделал меня сообщницей в своих планах, а не исключил меня из них.

– Будь честной, Амелия. – Он заложил руки за спину, как будто хотел удержаться и не прикасаться к ней. – Ты бы никогда не отпустила меня, и если бы ты попросила меня остаться, у меня не хватило бы сил отказать тебе.

– А почему ты не мог остаться?

– Как я мог содержать тебя на ничтожное жалованье слуги? Как я мог дать тебе весь мир, когда у меня не было ничего?

– Я могла бы вынести любую жизнь, только бы делить ее с тобой!

– А как же ночи? – возразил он. – Чувствовала ли бы ты себя так же, если бы дрожала от холода, потому что нам приходилось бы экономить уголь? А как же дни? Когда мы должны были бы вставать до рассвета и работать до изнеможения?

– Ты мог бы согревать меня, как делал это прошлой ночью, – сказала она. – Целая жизнь с такими ночами… Да я послала бы к черту этот уголь, если бы ты согревал мою постель. А дни. Каждый час делал бы меня ближе к тебе. Я перенесла бы все, если бы это вернуло тебя.

– Ты заслуживаешь лучшего!

Амелия топнула ногой.

– Не тебе решать, способна ли я так жить! И не тебе решать, хватит ли у меня сил!