Немного женатый - Мэри Бэлоу Страница 46

Ева удивилась. Последнюю неделю золовка не делала вида, что не замечает ее, но и не искала ее общества и не разговаривала с ней.

Перед тем как уйти, Ева присела перед леди Рочестер, не так низко, как перед королевой, разумеется, но ее реверанс был достоин пожилой знатной дамы.

– Благодарю вас, мадам, – сказала она, – за все, что вы сделали для меня сегодня.

Маркиза подняла лорнет.

– По-моему, тебе пора называть меня тетей.

– Спасибо, тетя Рочестер, – улыбнулась ей Ева.

Леди Фрея, поднимаясь с Евой по лестнице, придерживала ее шлейф.

– Все это отвратительно, – сказала леди Фрея. – Весь этот глупый ритуал с допотопной королевой, чье представление о моде застряло где-то в прошлом столетии.

«Отвратительно? Глупый ритуал? Допотопная?» О Боже!

– Но мне будет что рассказать, когда я вернусь домой, – ответила Ева.

– Шутка была великолепна, – сказала леди Фрея. – Особенно когда мы увидели вас впервые в черном платье. Вы видели лицо тети Рочестер? А Вулфа? Признаюсь, даже у меня отвисла челюсть. А Эйдан просто окаменел. Я ценю хороший удар. Хвалю.

– Я сделала это ради моего брата, – объяснила Ева. Они повернули в широкий коридор, ведущий в ее апартаменты, и леди Фрея отпустила шлейф.

– В самом деле? – спросила она. – Но, думаю, не только ради этого. По-моему, другой не менее важной причиной было желание поставить нас всех на место, леди Эйдан. Вы выбрали очень эффектный способ, и вам невероятно повезло. Вы вышли из этого не только целой и невредимой, но и отомщенной. Вы проявили необыкновенную смелость. Если бы у королевы несколько месяцев назад не умер брат, возможно, она не смотрела бы на вас так ласково.

Ева остановилась перед дверью и взялась за ручку.

– Я уважаю всех, кто может противостоять нам, – продолжала леди Фрея. – Это не просто, уверяю вас. Я оставляю вас. Вулф распорядился, чтобы вы отдохнули, и вы должны отдыхать. Увидимся позже. Могу я называть вас Евой?

– Пожалуйста, – ответила Ева.

– А я Фрея. – Она крепко пожала Еве руку и пошла обратно широким шагом. Она была невысокой, довольно пышной девушкой, но двигалась, говорила, а иногда и вела себя по-мужски.

Ей протянули оливковую ветвь мира, поняла Ева. Она вошла в роскошную, кремовую с золотом комнату, служившую им с Эйданом гостиной. Герцог сказал, что она хорошо проявила себя. Маркиза позволила ей называть себя тетей.

Действительно, она многого добилась. И все потому, что она не подчинилась им. Не в этом ли секрет выживания в среде Бедвинов?

Но что же с Эйданом? Она опозорила его? Может, они все думают, что он не может справиться с женой и считают его слабаком?

Но в эту минуту она была в состоянии думать Только о том, чтобы снять с себя неудобное нелепое платье и растянуться на кровати. Но хватит ли у нее сил для бала? Да еще и для представления ее обществу? От этой мысли у нее засосало под ложечкой.

Как ей хотелось оказаться сейчас в Рингвуде!

Она справилась! Только когда Ева вернулась домой и все рассказала или, вернее, когда вместо нее все самое важное рассказала тетя Рочестер, Эйдан понял, как он за нее волновался всю неделю, опасаясь, что случится какая-нибудь неприятность и Ева будет опозорена и унижена. Всю неделю, и днем и вечером, он старался держаться от Евы подальше. Он чувствовал, что все ее внимание сосредоточено на том, что ей предстоит узнать и чему научиться, и не хотел мешать ей. Эйдан предоставил ей полную свободу, позволив не только делать все по-своему, но и взбунтоваться.

Его радовало, что Еву не испугало высокое положение его семьи. Вероятно, именно этого он больше всего и опасался, когда она решила вернуться в Бедвин-Хаус, а не уехать домой на следующий день в почтовом дилижансе. Ева понравилась ему еще в Рингвуде. Его восхитило странное для него ее отношение к сиротам, бездомным и другим отринутым обществом людям.

Но сегодня ее ожидало еще одно испытание, может быть, потруднее, чем представление королеве. Вечером ей предстояло появиться в свете, влиться в него, разговаривать танцевать со знатными особами. С нее не будут спускать глаз, ее поведение будут обсуждать. Эйдан почти не сомневался, что в обществе станет известно о ее низком происхождении.

Как и несколько недель назад в «Трех перьях», полковник ел парадный мундир и бальные туфли. Каким далеким казался сейчас тот вечер! Он ждал Еву, чтобы сопровождать ее в зал. Она не заставила его ждать. Он взглянул на часы над камином и увидел, что остается еще добрых четверть часа от того времени, когда они займут свои места рядом с Бьюкаслом, встречавшим гостей. И в эту минуту открылась дверь.

Ева выглядела необычно и была потрясающе красива. В ее туалете уже не было привычного унылого серого цвета, как и мрачного великолепия черного придворного платья. Искусно сшитое платье с высокой талией цвета нежной бледной примулы очаровывало своей простотой. Вышитые на подоле и коротких рукавах примулы украшали его. Подобранные под цвет платья туфельки, веер и перчатки цвета слоновой кости, завершали ее туалет. Высоко уложенные волосы казались еще красивее благодаря нескольким локонам, спускавшимся"на ее шею и виски. Глубокое декольте открывало полуобнаженную грудь, которой не мог не залюбоваться Эйдан.

– Мне кажется, – сказала Ева, – ты смотришь на меня с большим одобрением, нежели утром. Хотя у тебя всегда угрюмый вид, так что трудно определить, что ты думаешь…

Ее обвинения начинали раздражать Эйдана. Однако он понимал, что Ева волнуется и поэтому готова к отпору. Он ничего не ответил, но подошел к ней и протянул узкий футляр, который все время держал в руке.

– Что это? – спросила она, взглянув на него.

– Свадебный подарок. Я не вручил его тебе во время бракосочетания.

Она нахмурилась:

– Но мы не…

– Оставь эту ерунду. Мы женаты, Ева. По-настоящему. Бери!

Она все еще колебалась, не переставая хмуриться. Эй-дан с досадой крякнул и сам раскрыл футляр. Вынув из него золотую цепочку, он положил футляр на стол. Ева молча наклонила голову, он надел цепочку на ее шею и застегнул замочек. Она потрогала висевший на цепочке камень. Это был бриллиант в незамысловатой оправе. Эйдан думал, что она предпочитает простоту. Он заметил, что цепочка оказалась нужной длины. Когда Ева выпустит бриллиант из рук, он ляжет как раз в ложбинку на ее груди.

Эйдан отошел от жены и почувствовал разочарование и даже гнев. Ева молчала и не поднимала головы. Он услыхал судорожные вздохи понял, что она старается сдержать слезы. Какого черта? Он в недоумении заложил руки за спину.

– Спасибо, – наконец сказала Ева. – Он такой красивый, и я всегда буду его беречь. Но у меня ничего нет для тебя.