Чужестранка. Книга 1. Восхождение к любви - Диана Гэблдон Страница 46

Я похлопала его по здоровому плечу в знак того, что отпускаю с миром. Он надел рубашку без моей помощи, заправив длинный подол в килт.

Был один неловкий момент, когда он задержался у выхода, кажется, собираясь что-то сказать на прощание. Наконец просто пригласил завтра прийти в конюшню посмотреть новорожденного жеребенка. Я пообещала, что приду, и мы в один голос пожелали друг другу спокойной ночи. Засмеялись и кивнули, когда я закрывала дверь. Я сразу легла в постель, еще не совсем протрезвевшая, и видела какие-то несусветные сны, которые утром не могла вспомнить.

На следующий день с утра я долго принимала пациентов, потом обшарила кладовую в поисках целебных трав для пополнения моей аптеки, записала — соблюдая правила — подробности сегодняшнего приема в черную книгу Дэви Битона и только после этого покинула свой тесный кабинет в жажде свежего воздуха и свободных телодвижений.

Вокруг никого не было, и я воспользовалась возможностью осмотреть верхние помещения замка; я заглядывала в пустующие комнаты, поднимаясь по винтовым лестницам, и составляла в уме план замка. План, по правде говоря, получался весьма беспорядочный. Столько пристроек и пристроечек появилось с течением лет, что невозможно было определить, каким был первоначальный замысел постройки. Вот в этом зале, например, находился альков, к которому вела особая лестница, но который был слишком мал, чтобы считаться самостоятельной комнатой.

Альков был частично скрыт занавеской из полосатого полотна; я бы миновала его, не задерживаясь, если бы мое внимание не привлекло нечто белое, мелькнувшее из-под занавески. Я остановилась и заглянула внутрь — узнать, что там такое. «Такое» оказалось белым рукавом рубашки Джейми, прижавшего к себе девушку и целующего ее. Девушка сидела у него на коленях, и ее золотистые волосы отражали проникший за занавеску солнечный луч, словно спинка форели в ручье в утренний час.

Я замерла, не зная, как себя повести. У меня не было ни малейшего желания подглядывать за ними, но я опасалась, что мои шаги по каменным плитам пола привлекут их внимание. Пока я медлила, Джейми расслабил объятие и поднял голову. Наши глаза встретились; узнав меня, он сразу успокоился, и вспыхнувшее было на лице выражение тревоги исчезло. Приподняв брови и чуть заметно пожав плечами, он усадил девушку поудобнее у себя на коленях и продолжил свое занятие. Я отступила и на цыпочках удалилась прочь. Это не мое дело. Однако я полагала, что и Колум, и отец девицы сочтут подобного «принца-консорта» весьма нежелательным. Если парочка не станет выбирать менее опасные места для встреч, то как бы не пришлось Джейми принять еще раз побои уже на свой собственный счет.

За ужином в этот день я увидела его вместе с Алеком и уселась напротив них за длинным столом. Джейми поздоровался со мной вполне приветливо, но в глазах его была некая напряженность. Старина Алек удостоил меня своего обычного «ммфм». Женщины, как он объяснил мне в загоне, ничего не понимают в лошадях, так что с ними и говорить не о чем.

— Успешно ли идет укрощение лошадей? — спросила я, чтобы прервать хоть ненадолго механическое движение челюстей на противоположной стороне стола.

— Вполне успешно, — отозвался Джейми.

Я поглядела прямо на него поверх блюда с отварной репой.

— У вас губы сильно припухли, Джейми. Это лошадь вас ударила? — спросила я не без ехидства.

— Ага, — ответил он, сощурившись. — Мордой ткнула, чуть я отвернулся.

Он говорил спокойно, однако тяжелая нога надавила под столом на кончик моей туфли. Надавила слегка, но все было ясно.

— Как скверно, — посочувствовала я с самым невинным выражением. — Ваши кобылки могут быть опасны.

Нога нажала сильнее, когда Алек вмешался в разговор:

— Кобылки? Но ты вроде с кобылами сейчас не работаешь, а, паренек?

Я попробовала воспользоваться другой ногой как рычагом, чтобы столкнуть тяжелый сапог; это не помогло, тогда я с силой пнула Джейми в лодыжку. Он дернулся и убрал ногу.

— Что это с тобой? — поинтересовался Алек.

— Язык прикусил, — ответил Джейми, глядя на меня поверх руки, которой он прикрыл рот.

— Ну и нескладный же ты дуралей! Чего еще ждать от идиота, который вовремя не может от лошади увернуться…

И Алек приступил к долгому обличению своего помощника в неуклюжести, лени, глупости и вообще всяческой неспособности. Джейми, наименее неуклюжий человек из всех, кого я знала, опустил голову и продолжал бесстрастно пережевывать пищу в течение всей этой обвинительной речи, но щеки у него горели огнем. Что касается меня, то весь остаток трапезы я провела, скромно опустив глаза в тарелку.

Джейми отказался от второй порции тушеного мяса и поспешно покинул стол, не дослушав тираду Алека. Несколько минут я и старый конюх жевали молча. Вытерев тарелку последним кусочком хлеба, Алек отправил его в рот и откинулся назад, сардонически поглядывая на меня своим единственным голубым глазом.

— Вы бы не дразнили парня, мой вам совет, — заявил он. — Ежели ее отец или Колум дознаются про это дело, Джейми заработает побольше, чем синяк под глазом.

— Жену, например? — сказала я, глядя ему в лицо.

Он медленно кивнул.

— Возможно. А это не такая жена, которая ему нужна.

— Неужели?

Я удивилась его суждению, тем более после подслушанных мною в загоне замечаний Алека.

— Ни в коем случае. Ему нужна настоящая женщина, а не девчонка. Лаогера останется девчонкой и в пятьдесят лет. — Суровый рот изобразил некое подобие улыбки. — Вы, видно, думаете, что я всю жизнь провел в конюшне. Но у меня была жена, стоящая женщина, и разницу я понимаю очень даже хорошо. — Голубой глаз вспыхнул, когда Алек поднялся со скамейки. — И вы тоже, барышня.

Я невольно подняла руку, чтобы задержать его.

— Откуда вы узнали… — начала я, но Алек насмешливо фыркнул.

— У меня только один глаз, барышня, но это не значит, что я слепой.

И он удалился, фыркнув еще раз на прощание.

Я вскоре тоже ушла и, поднимаясь по лестнице к себе в комнату, размышляла, что хотел сказать старый лошадник своей последней репликой — если действительно хотел.

Жизнь моя не то чтобы вошла в определенную колею, но приобрела некую стабильность. Я подымалась на заре вместе со всеми другими обитателями замка, завтракала в большом холле, и если у миссис Фиц не оказывалось пациентов, которых я должна была посмотреть, то отправлялась работать на один из обширных замковых огородов. Еще несколько женщин работали там постоянно, им помогала целая ватага мальчишек разного роста и возраста; мальчишки бегали повсюду, увозили мусор и притаскивали инструменты для работы, они же приносили в корзинах навоз. На огородах я бывала примерно через день, иногда помогала на кухне делать заготовки из плодов нового урожая и просто блюда для ежедневного стола, пока какой-нибудь медицинский казус не призывал меня вернуться в мое убежище, как я про себя называла кабинет ужасов покойного Битона.