Свадьба - навсегда! - Людмила Белякова Страница 46

– Вы, может, знаете, может, нет – Маня-то у меня сильно поправилась после Кузяни. Ну, мне-то – я ж из простых, мужик! – мне только по кайфу это было. Люблю я ее, конечно, любую, но когда она, – он показал руками некую объемную фигуру, – стала такой, это мне вполне было… Берешь в руки – маешь вещь!.. И вот когда я из Питера-то вернулся, она мне дверь открывает, я – ах! Здравствуй, любимая! А там!..

Паша снова воздел руки, изображая, как он намеревался обнять свою обожаемую толстушку, да так и застыл, изображая полный интеллектуальный ступор.

– … На пороге – полжены! Даже меньше! Жена на ущербе! А большей…

– И лучшей, – со знающим видом подсказал Стасик.

– … да… половины – как не бывало! Полжены украли!.. Я стою, челюсть ловлю, а она мне на шею – правда, здорово, дорогой?! Какая я, типа, молодец! В джинсы, что четыре года назад носила, без мыла влезла! Прыгает, в ладошки хлопает, а мне так и слышится, как у нее косточки друг о дружку – стук-стук-стук! Хрусь-хрусь-хрусь! Жуть!

– И чего – сказал ты ей свое компетентное мнение? – осведомился Валера, деловито закидывая в рот пару маслинок.

– Не-ет… А чего я скажу? Зачем на это деньги тратила? Я дал – она освоила. Ее решение… На колонотерапию даже ложилась!

– А это что? – спросил Голубев.

Паша не успел ответить, как встрял Валера:

– А это типа клизмы, только круче – на три дня в стационар, на одно слабительное, и из тебя не только дерьмо, но и все кишки вылазят.

– Ну ты, поосторожней, Зайцев, а? Это о моей жене речь.

– Да при чем здесь Маша? Я про вообще, – пожал плечами Валера. – Мне Ленка из маркетинга рассказывала. Очень модный прикол.

– Ну ладно, мужики, это непринципиально, – сказал Стасик. – Главное, Мария стала снова стройной, и Павлику это сильно не в жилу показалось.

– Почему «стала»? Она и была стройная – все при ней, грудь-талия-бедра. Это теперь доска – два соска, селедка селедкой! Везде ровно! Жуть офисная! В профиль станет – просто не видно! Это что за дела такие?! На ощупь – чисто сетка-рабица, только что ребра не торчат… Она ж эти три битые недели еще и с тренажеров не слезала!.. Вот вложил денежки так вложил!

Паша замолк, сев в позу роденовского мыслителя, хоть, возможно, об этом и не подозревал.

– Ладно, Павло, не боись, это не стойкий результат, – хлопнул друга по плечу Голубев. – Все тетьки на диете сидят, а потом все равно толстеют. Мне Ленка из маркетинга конкретно жаловалась.

– Что-то я не замечал, – тряхнул головой Паша. – Держится. У Машки характер – кремень: как задумала, так и будет. Весы еще купила… Вешается регулярно… Ладно, братва, давайте последнюю ходку в зону, а то уже поздновато.

Они еще раз, ненадолго, засели в парилку. Вернувшись, трое с ожиданием уставились на четвертого.

– А вы чего? – подозрительно сказал Валера Зайцев, оглядев приятелей.

– Ну, так ведь ты у нас тоже на курсы по повышению ездил, Валерчик, – расплылся в блаженной улыбке Паша. – Колись! Как твоя Диана финансами распорядилась?

– Ну, – Зайцев, видимо, застрадал. – Моя Диана… она… ничего. Какая была, такая и есть. Матом она не ругается, за фигурой всегда следила, так что… У нас все хорошо. А потом Диана работает, и на глупости у нее времени нет. И не пяльтесь на меня – у нас все в порядке!.. Обуяли, блин! Друзья называется…

– А чего ж нервничаешь так? – ехидно прищурился Стасик. – Темнишь, ох темнишь… Чего-то там у вас было, ой бы-ыло!..

– Ну было, – нехотя признался Зайцев. – Только денег я ей на это не давал. Она сама все это продумала, оплатила, сделала, пока я в Питере туман глотал.

– Так что, что?! – задергался Стасик, предвкушая удовольствие.

– А то, что, когда мы познакомились, Дианка очки носила. Мне всегда такие нравились – у меня и мамка в очках, и сеструха старшая… У Дианки их было много, с наворотами, но все такие толстые, большие… А глазищи за ними были огромные, бездонные, аж на пол-лица! Я просто тащился от этих глаз! Как глянет – у меня аж дыхание перехватывает! На этом под венец и загудел… И не жалею, честно говоря. Дианка – она классная, умная, и очки ее никогда не портили. А уж от того, как они глаза увеличивали, – это вообще ее главная фишка была! Я даже просил ее их не снимать, когда мы любовью занимались.

– Ну да? – удивился Паша. – Это еще почему?

– Извращенец хренов, – прошипел Стасик тихо, и никто этого не услышал, а Зайцев даже облизнулся, вспоминая эти упоительные моменты.

– А мне казалось, что я с инопланетянкой сексуюсь, так меня эти ее глазищи за стеклами заводили! – продолжил он мечтательно. – И еще я свет какой-нибудь, зеленый там или лиловый, в спальне включал – и он в этих ее окулярах посверкивал. Улет! Я сколько хочешь мог… Сколько хочешь!

Зайцев махнул рукой и взялся за баллон светлого.

– Извини, Валера, а что же такого ужасного случилось, пока ты в Питере умный вид на семинарах делал? – наступал Паша вежливо, но упорно, еще и сосредоточенно наблюдая, как Стасик наполняет стаканы.

– А то, что Дианка, пока меня не было, взяла на работе пару недель за свой счет и легла в клинику, где дефекты зрения лазером исправляют. Ага… Один день – и ты зришь, как горный орел с вершины. Потом недельку на реабилитацию, ни читать, ни писать, и все! Прощай, очки! – Он шумно вздохнул. – И весь кайф тоже… Вот и вся история. Довольны?

Никто не ответил. Они сыто, лениво чокнулись, выпили, помолчали, хмуро созерцая столик с остатками трапезы.

– И чего ты ей сказал? – решил все-таки уточнить Голубев.

– А чего тут скажешь? Она ж из лучших побуждений. Сказал, что так лучше. Она и рада.

– Нет, ну она же знала, что тебе ее окуляры нравятся, заводят по полной?

– Не-е, – завертел головой Валера, – она-то как раз думала, что я так говорю, потому что утешить ее хочу, а на са-а-амом деле мне ее бинокли не нравятся.

– Ох уж мне эта женская логика! – хлопнул себя по щеке Стасик.

– М-да, с этим у них хило, – подвел черту в дискуссии авторитетный Паша. – Хотя если разобраться… Ведь все это они учудили-то для нас, а? Въезжаете, пацаны, нет?… Они же для нас старались, девчонки-то наши, разве не так? На мучения, прикиньте, пошли! Мы-то их, типа, за дурочек держали! Денег им дай – они рты разинут и по лавкам пойдут, про все на свете позабудут. А они для нас старались! Лучше хотели стать, для нас, любимых, – или как?

– Ну, в принципе так, – согласился за всех Валька Голубев, для которого как раз никто ничем и не расстарался.

– А это, – Паша воздел указательный палец, – означает, что женки наши нас любят, ценят и уважают! И осуждать их за эти выкрутасы, претензии всякие предъявлять у нас нет никакого морального права.

– Ну, это-то однозначно, – охотно согласился Стасик. – Ксанка у меня – она ж как огонек… вся. Опять же натуральный шестой размер! Это вам не хухры-мухры… силиконовые. А словечки от бабули… а, привыкну! Почти привык уже, если по правде.