Куртизанка - Дора Леви Моссанен Страница 46

— Благодарю тебя за дельный совет, Grand-mere, — ответила Симона. — А теперь, не знаком ли вам некий месье Жан-Поль Дюбуа?

— Нет, — заявила мадам Габриэль. — А ты знаешь этого господина, Франсуаза?

Франсуаза отрицательно покачала головой.

— Есть еще одна вещь, та chere, — продолжала мадам Габриэль. — Раз уж ты всерьез занялась поисками, не следует исключать возможность того, что персидский министр двора замешан в убийстве Кира.

Симона знала, что именно месье Жан-Поль Дюбуа представил Кира министру двора Персии. Ее удивляло: почему в стране, где евреев преследовали и где они должны были носить специальные метки на одежде, чтобы мусульмане ненароком не прикоснулись к ним и, тем самым, не осквернили себя, министр выбрал еврея на роль личного ювелира шаха. Разве не легче и не лучше было запугать евреев до смерти и использовать их в качестве пешек?

— Почему ты подозреваешь его? — поинтересовалась Симона у бабушки.

— Я разбираюсь в людях, та chere. Когда я встретилась с министром в президентском дворце, он выглядел так, как выглядит человек, держащий все под контролем. И речь идет не только о Кире, но и о шахе. — Застегивая пуговички на перчатках, мадам Габриэль размышляла о том, как она сделает следующий шаг и представит Симону парижскому обществу. — Мне пришла в голову блестящая идея, — наконец промолвила она. — Мы организуем вечеринку по случаю празднования Нового года. Пригласим выдающихся и известных личностей, тех, с кем мы знакомы, и тех, кого не знаем. Это наилучший способ представить тебя Амиру, Ружу и всем прочим, кого ты подозреваешь. Следует отправить приглашение и в президентский дворец, на тот случай, если министр двора еще в городе.

В сопровождении четырех вооруженных стражников экипаж катил по улицам, тоннелям и мостам, направляясь к Вандомской площади и отелю «Ритц». На сиденье между Симоной и месье Ружем лежал дорожный сундук с потайным отделением. Ей с трудом удалось убедить мать и бабушку в том, что она вполне может постоять за себя. Чтобы рассеять их последние сомнения, она достала револьвер, прицелилась и подстрелила птицу на лету. Но это не произвело на них особого впечатления, и тогда она ударила проходящего мимо слугу каблуком под колено. Тот завопил, покачнулся и взмахнул руками, стараясь сохранить равновесие.

— Видите, — заявила она, — мне известны все уязвимые точки на теле, например скопление нервных окончаний под коленом. Если бы я ударила сильнее, он полетел бы на землю.

Сейчас у нее не было ни малейших сомнений в том, что один удар причинил бы изрядную боль изнеженному месье Ружу, восседавшему рядом с ней. Изящной формы голова и тонкие черты живо напомнили ей кастрата Лучано Барбуцци, умершего любовника бабушки, который некогда считал поросший клевером холм своим личным оперным театром. Его разные глаза — один прищуренный, с затаенным выражением невыносимой боли, а другой широко распахнутый и внимательно взирающий по сторонам, — производили угнетающее впечатление, если можно так выразиться о глазах.

Экипаж объехал Вандомскую площадь и остановился у роскошного входа в отель «Ритц». Симона проследовала за месье Ружем через фойе и поднялась по лестнице в уютное плюшевое молчание номера люкс наверху. При этом ей показалось, что ее юбка с оборками шуршит просто вызывающе.

Месье Руж, который мечтал только о том, чтобы избавить ее от этой самой юбки, остановился перед огромным зеркалом в холле поправить галстук. Его отражение оказалось настолько близко, что она потрогала бархатную ленту на своей шее, прежде чем решиться войти в обшитый дубовыми панелями номер.

Шелковые занавеси прикрывали огромные двустворчатые окна, доходящие до пола. Между ними возвышался украшенный резьбой гардероб. На письменном столе красного дерева красовалась чернильница и бронзовая статуэтка арабского всадника-бедуина. Низенький столик ломился от изысканных деликатесов: пахлавы, фаршированных виноградных листьев, халвы и медовых пирожных. Месье Руж заранее уведомил о прибытии в отель.

Он щелкнул пальцами, и из соседней комнаты появились охранники, сторожившие ящик для хранения драгоценностей. Перед тем как совершить формальный обряд знакомства, он прищурил свой трагический глаз, в то время как во втором отразилось безмерное удивление, и поинтересовался:

— Это ваш естественный цвет волос, мадемуазель?

— Разумеется, нет, — шепнула она ему на ухо, — и я не мадемуазель, а мадам.

Он указал на серебристую прядь, которая появилась после гибели Кира.

— Это работа парикмахера? Тогда мадам не настоящая шатенка, отнюдь!

Она не могла не обратить внимания на его удрученный вид и подавленное состояние и даже испытывала к нему нечто вроде жалости.

— Простите мне мою неудачную шутку, месье. Разумеется, я настоящая шатенка. Честно говоря, во мне нет ничего искусственного, кроме вот этого, — прошептала она, достала носовой платок и стерла блеск, который Франсуаза нанесла ей на веки. Она хлопнула его по плечу, словно он стал для нее другом, пусть и мужского пола, и при этом умудрилась окончательно обезоружить его.

— Будьте так любезны показать мне красный бриллиант, который вы намерены продать, — сказала она.

При упоминании о бриллианте в глазах месье Ружа появилось мечтательное выражение. С таким видом, как будто он перечислял для каталога качества своей самой дорогой любовницы, он принялся расхваливать цвет и огранку драгоценного камня весом в пять карат. Закончив описание, он погладил галстук, как будто тот был украшен вышеупомянутыми бриллиантами.

Симона пригладила рукой свои кудри.

— Месье Руж, пожалуйста, не нужно испытывать мое терпение. Меня угнетает состояние неопределенности и неизвестности.

— Дорогая мадам, стоимость безопасной транспортировки бриллианта составила поистине астрономическую сумму. Я рискнул взять на себя эти расходы, полагая, что будущий клиент придет вместе с вами. Я мог бы даже позволить вам взглянуть на бриллиант, при условии, что вы сообщите мне имя вашего клиента.

Она накрутила на палец темно-рыжую прядь.

— Приношу свои извинения за возникшее недоразумение, месье, но клиент — это я.

Месье Руж был потрясен до глубины души, что, вообще-то, было ему несвойственно. Занимаясь своим бизнесом, ему пришлось повидать немало странностей, вот и эту встречу он подготовил со всей тщательностью. Но он никак не ожидал, что девушка придет к нему совсем одна, без сопровождения, чтобы заключить сделку стоимостью в несколько миллионов.

Симона встала и протянула ему руку.

— Месье, или вы показываете бриллиант, или я удаляюсь.

Его рука показалась ей на ощупь гладкой и какой-то безжизненной. Сорокалетний мужчина, чья трагическая юность оставила неизгладимый отпечаток на всей его жизни, он продолжал жить в прошлом. Впрочем, его мизинец выглядел довольно-таки прямым, что означало, что он может оказаться не столь хитрым и бесчестным, как можно было предположить, глядя ему в глаза.