Чужая жена - Кэтрин Скоулс Страница 46

Отбросив эти мысли, лениво обрывая листики с обломленной ветки палисандрового дерева, женщина направилась к тому месту, где в шезлонге сидел Джеми. Рядом стоял Томба. На голове у него были огромные наушники, в руке он сжимал микрофон так, что тот напоминал пистолет. Два длинных черных провода соединяли микрофон со звукозаписывающим устройством, громоздившимся поблизости на карточном столе. Пока Мара наблюдала за ним, Томба направил микрофон на шумных хаус-боев и потом убрал его. Это действие он повторял снова и снова с сосредоточенным выражением лица.

При появлении Мары Джеми помотал головой.

— Кажется, он намерен отобрать у меня работу. — Тон был насмешливым, но звучала в нем и нотка восхищения. — Быстро схватывает, очень смышленый.

Микрофон повернулся в его сторону.

— Что вы сказали? — спросил Томба.

— Не важно, — сказал Джеми. — Штука в том, что ты «прозевал» мои слова, потому что микрофон был направлен в сторону. Уж так он устроен, этот 416. Это направленный микрофон.

Томба сосредоточился, прищурив глаз. Мара заметила, как зашевелились его губы, будто он пытался запомнить эти слова.

— Вы не знаете, где Карлтон? — спросил Джеми у Мары.

— В столовой, — ответила она. Она только что видела его там с разбросанными вокруг него документами и калькулятором в руке. Даже в обеденный перерыв продюсер не мог отвлечься от съемок. По тому, как он лихорадочно предавался подсчетам, Мара поняла, что его тревожит бюджет, и почувствовала эгоистичное удовольствие оттого, что ей уже заплатили крупную сумму наличными. — Он выглядит очень занятым.

Джеми только усмехнулся.

— Могу поспорить, Леонард тоже трудится не покладая рук, переписывая сценарий в попытке свети всех нас с ума. — Он лениво потянулся. — Нелегко, знаете ли, быть сверху. Эй, Томба, я дам тебе один совет. Что бы ты ни делал, никогда не становись боссом.

Томба на мгновение посмотрел на него и нерешительно взглянул на Мару, чтобы удостовериться в правильности своих догадок.

— Не становиться бвана Мкуу?

Мара кивнула.

— Он сказал: не стремись к тому, чтобы стать большим человеком.

Когда она повернулась, чтобы уйти, она увидела, как Томба пристально глядит на Джеми, во взгляде скепсис, смешанный с растерянностью.

Вместо того чтобы пойти прямо на кухню, Мара поставила поднос возле входной двери. Она решила, что необходимо проверить, как хаус-бои выполняют свои обязанности в рондавелях. Если бы она увидела Питера в его комнате, она смогла бы убедиться, что ему предложили утренний чай.

Она могла бы поговорить с ним, увидеть, как лучи солнца, проникая в хижину через окно, освещают его лицо…

Завернув за угол, женщина бросила взгляд на окно в столовой и сразу увидела Карлтона — тот все так же сидел за столом, заставленным, по меньшей мере, тремя чашками кофе. Окинув комнату взглядом, она никого там больше не увидела. Ее взгляд привлекло нечто другое. Сквозь открытые стеклянные двери, которые вели в гостиную, она увидела цветное пятно: такой необычный оттенок голубого она видела лишь однажды — на льняной рубашке Питера. Актер склонился, рассматривая что-то на земле.

Мара поспешила к нему, надеясь, что его внимание привлекла не раздавленная ящерица, мертвая крыса или вереница марширующих африканских муравьев. Приблизившись, она увидела, что он рассматривает какие-то предметы, разложенные на китенге, расстеленной на траве. Над его плечом нависал Кефа.

Когда в комнату вошла Мара, мужчины обернулись.

Питер приветливо улыбнулся.

— Доброе утро, — сказала Мара.

Кефа бросил на нее быстрый встревоженный взгляд, одновременно взмахнув рукой, словно представляя вырезанных из дерева животных, людей, чаши и инструменты.

— Резчик из деревни принес… — словно извиняясь, начал он, потом вздернул подбородок и смело продолжил: — Это магазин подарков. Доди подал мысль, что в нашем приюте тоже должен быть такой.

Мара вздернула бровь — но не из-за того, что он решил, будто эти деревянные поделки должны находиться здесь без ее ведома — из-за его слов. «Наш приют». Мара представила негодование Бины, которое обрушилось бы на прислугу за такие слова. Не в меньшей мере уязвлен был бы и Джон. Но Мара, поразмыслив над словами Кефы, не услышала в них ничего плохого. Она решила считать это своим недосмотром и предоставить Кефе и Менелику право все решать самим, если уж она занята киношниками. Все они были в одной упряжке. Все были боссами. Или, вернее сказать, боссом не был никто.

Кефа молча смотрел на нее, ожидая ответа.

— Полагаю, это хорошая мысль, — сказала Мара, и сказала правду. Она не видела причин, почему бы деревенским жителям не воспользоваться возможностью заработать лишний цент. Неизвестно еще, когда им снова выпадет такой шанс.

Кефа расплылся в улыбке, напряжение разом спало.

Питер наклонился, чтобы взять фигурку зебры. Она была вырезана из золотисто-желтого дерева; черные полосы, темная морда и грива были сделаны с помощью шлифовочного прижога. Он передал ее Маре.

— Не правда ли, красиво?

Мара осмотрела зебру со всех сторон. Она уже видела работы этого резчика. Его деревянные животные, казалось, могли пронестись галопом по равнине, смешно подбрасывая кверху задние копыта.

— Этот резчик в молодости был пастухом, — сказал Кефа. — Он провел много времени, наблюдая за животными. Он — мастер.

Питер взял другую фигурку, вырезанную из черного дерева.

— А ведь это эбеновое дерево, — сказал он, проведя пальцами по блестящей поверхности. Спустя мгновение он немного застенчиво посмотрел на Мару из-под пряди волос, упавшей ему на лицо.

— Я работаю с деревом. Немного.

Мара встретилась с ним взглядом.

— Вот почему у вас сильные руки! — Она прикусила губу, сожалея о произнесенных словах. Они были слишком личными, как будто она досконально его изучила.

— Но я скорее столяр, чем резчик, — уточнил Питер. — Несколько раз мне приходилось изготовлять мебель. Когда я вижу подобные работы, невольно задумываюсь о том, не попробовать ли себя в этом деле — конечно, если будет больше времени.

Он печально улыбнулся Маре, а затем повернулся к выставленным фигуркам.

— Пытаюсь выбрать подарки своим детям. Даже не знаю, на чем остановиться. А вы как считаете?

Мара наклонила голову, чтобы спрятать лицо. Она устремила глаза на жирафа с темными пятнами на боках и на шее и на пару свирепых львов с разинутым зевом. Но думала она о детях Питера, какими она запомнила их по фотографии. Она попыталась было представить каждого из них с подходящим ему животным, но тотчас поняла, что это невозможно. Невозможно из-за того, что ее сердце то и дело начинало биться чаще, екало и куда-то проваливалось, и, словно потеряв точку опоры, она падала в неизвестность.