Блестящая девочка - Сьюзен Элизабет Филлипс Страница 47

— Поправь меня, Цветик, если я ошибаюсь, но похоже, ты сегодня не слишком рада меня видеть.

Она должна была знать, что Джейк Коранда сразу перейдет к сути дела. По крайней мере он не понял, насколько она рада ему на самом деле.

— Извини, я просто в плохом настроении. Я очень волнуюсь насчет завтрашней сцены с тобой и Линн. — Во всяком случае, это признание было близко к правде.

— Пойдем побегаем, нагуляем аппетит для стейков Белинды.

Флер быстро согласилась, лишь бы сбросить нервную энергию.

С тех пор как она приехала в Калифорнию, она бегала почти каждый день. Ей нравилось ощущение, возникающее после. Иногда она бегала одна, иногда на студии вместе с Линн после съемок. Белинда вышла во внутренний дворик, завязывая узлом накинутую от солнца хламиду. Джейк сказал ей:

— Ты не против, если я ненадолго украду твою дочь? Немного утру ей слезы.

— Ну давайте, — весело махнула Белинда рукой. — Не спешите обратно. У меня новый роман Джекки Коллинз, я просто умираю от нетерпения прижать его к сердцу.

Джейк скорчил гримасу, Флер рассмеялась и побежала в дом надеть шорты и кроссовки. Когда она села на кровать завязать шнурки, на пол упала книга, которую она читала, и открылась на абзаце, отмеченном ею в то утро.

«Коранда пишет особым голосом и, как бы глядя на себя в зеркало, описывает американский рабочий класс. Его герои — это мужчины и женщины, обожающие пиво, занимающиеся спортом и уверенные, что за честный труд надо получать честные деньги. Иногда они даже ходят в церковь. Его пьесы всегда написаны грубоватым языком и почти всегда с юмором. Они контрастируют с его ролями в кино. Они показывают самое лучшее и самое худшее, что есть в американском духе».

Кто-то из критиков сформулировал свою мысль более четко.

«Сочинения Коранды имеют успех потому, что он как бы хватает Штаты за яйца и крепко сдавливает».

Вообще в последнее время Флер много читала. Пьесы Джейка ей нравились, а вот некоторые статьи о нем в журналах — не очень. Но везде мелькали имена женщин, с которыми он появлялся на публике, и, надо сказать, имена очень разные.

Он ждал ее на улице, разминая ноги.

— Ну как, выдержишь, Цветик, или мне придется играть роль няньки?

— А ты очень нахальный, тебе это известно?

— Еще бы нет, детка.

Она улыбнулась и сделала наклон, чтобы расслабить мышцы.

— Линн говорила, ты в колледже играл в баскетбол. Я видела, как ты кидаешь мяч в кольцо возле парковки.

— Да, пару раз в неделю я играю. Потому что без этого мне трудно писать. Игра с мячом проясняет мозги.

Они побежали не спеша. Было воскресенье, улицы казались пустыннее обычного, не видно было даже садовников-мексиканцев, которых нанимают стричь газоны на Беверли-Хиллз. Флер на миг испытала легкое разочарование. Ей хотелось, чтобы все видели, кто бежит рядом с ней.

— Вообще-то я думала, что драматурги должны быть интеллектуалами, а не спортсменами, — сказала она.

— Драматурги — это все равно что поэты, Цветик. Баскетбол — тоже поэзия.

— Как-то баскетбол у меня не очень сочетается с поэзией.

— А ты когда-нибудь слышала про парня по имени Джулиус Ирвинг?

Она покачала головой и прибавила скорость. Джейк не собирался отставать.

— Ирвинга называют Доктор. Он молодой игрок в нью-йоркской команде «Нетс». Он будет самым лучшим игроком Не просто хорошим, а лучшим. Понимаешь? Лучшим баскетболистом, который когда-нибудь рождался на белый свет.

Флер велела себе запомнить имя Джулиуса Ирвинга и прочитать о нем все, что пишут.

Джейк продолжал:

— В Доке все поэзия. Когда он двигается, исчезают законы притяжения. Он летает, Цветик. Человек не может летать. Но Джулиус Ирвинг может. А это поэзия, детка. Именно это заставляет меня писать. — Он вдруг почувствовал неловкость, будто слишком открылся; Флер почти увидела, как он опустил занавески. — Ты можешь бежать быстрее? — рявкнул он. — Мы что, гуляем?

Внезапная перемена настроения Джейка задела ее, но она ничего не сказала. Они срезали путь, перебежав на дорожку для велосипедистов, которая была любимой частью ее маршрута.

— Ну-ка говори, что у тебя за проблема с завтрашней сценой, — потребовал он.

Они оба тяжело дышали; Флер даже тяжелее, чем Джейк. Но вообще-то она умела бегать и правильно дышать при этом. Флер попыталась объяснить.

— Я не знаю… это просто… Я думаю, мне кажется, что Лиззи расчетливая.

— Именно такая она и есть. Цветик. Расчетливая маленькая сучка.

Флер увидела темные пятна пота у него на майке.

— Но она любит Диди и знает ее чувства к Мэтту. Я могу понять, почему ее влечет к нему, почему она хочет с ним в постель, но каков при этом расчет?

— А это вечная история женской половины человечества. Ничто другое не способен мужчина сломать так быстро, как женскую дружбу.

— Да брось ты, Коранда. Известная, мужская шовинистическая чушь. — Флер внезапно вспомнила, как ее кольнула ревность, когда Белинда рассмешила Джейка. — У женщин есть дела и поважнее, чем бороться за парня, который, может, и не стоит никаких усилий, — заявила она.

— Слушай, в данном случае я определяю реалии. Ты только их выражаешь.

Она набрала побольше воздуха для смелости.

— Мне кажется, у Диди более сложный характер, чем у Лиззи.

Она сильная, хотя у нее есть свои слабости. Ее хочется успокоить, иногда встряхнуть как следует. — Флер вовремя удержалась и не сказала, что Диди лучше написана. Хотя это была чистая правда.

— Очень хорошо, ты, оказывается, читала сценарий.

— Не насмехайся надо мной. Мне предстоит играть Лиззи, и она меня волнует.

Джейк побежал еще быстрее.

— Она и должна тебя беспокоить. Слушай, Цветик, насколько я понимаю, ты живешь, надежно защищенная со всех сторон. Очень может быть, ты никогда не встречала никого вроде Лиззи. Я тебе скажу, такие женщины способны оставить на любом мужчине следы от своих зубов.

— Зачем?

— Да кому какое дело? Главное — результат.

— О других героях ты ничего подобного не говоришь. Хорошие они или плохие. А почему о Лиззи?

— Ну перестань, детка. Я прожил на свете немножко больше тебя. — Он побежал быстрее.

— И ты получил Пулитцера [24]! — крикнула она ему вслед. — А я что получила — обложку в «Космо» [25]!