Соблазн и страсть - Джулия Энн Лонг Страница 47

— Мне трудно сказать, что он за человек. Ведь я живу здесь, а граф предпочитает жить в Лондоне. — Но он назначил мне очень приличное денежное содержание, так что я могу купить все, что пожелаю. Да, Рис очень щедр, и у меня нет оснований, на него жаловаться.

Джеффри смотрел на нее все так же пристально. Потом вдруг взял ее за руку и с дрожью в голосе спросил:

— Сабрина, ты еще не рассталась со своей мечтой? Ты по-прежнему хочешь отправиться в миссионерское путешествие?

Едва лишь Джеффри задал этот вопрос, как она поняла, насколько теперь далеки и чужды ей их прежние мечты. Интересно, какой была бы ее жизнь, если бы она отправилась за море вместе с Джеффри? Наверное, она чувствовала бы себя точно так же, как Персефона, отведавшая семена граната и дорого заплатившая за свою минутную слабость.

— Иногда я вспоминаю о наших мечтах, — признался Джеффри.

Сабрина молчала, и он добавил:

— И если ты на самом деле несчастна, то знай, я готов сопровождать тебя, готов отправиться вместе с тобой в какие-нибудь отдаленные страны.

— Джеффри, я ведь замужем…

— Но у тебя есть собственные средства, не так ли?

— Да, есть, но я…

— Ты можешь его бросить, — в волнении продолжал Джеффри. — Конечно, это будет очень смелый и решительный поступок, но я поддержу тебя. Мы сможем отправиться в Африку и сделать там множество добрых дел, как и мечтали. Поверь, Сабрина, я помогу тебе бежать. И Рис никогда не найдет тебя.

Предложение Джеффри поразило Сабрину — и одновременно рассмешило. Да, ей почему-то сделалось смешно. Но Джеффри, судя по всему, было не до смеха. Он так пристально смотрел ей в глаза, словно уже видел в них картины их будущей жизни где-нибудь в Африке.

Сабрина вдруг сообразила, что Джеффри по-прежнему держит ее за руку. К тому же он находился слишком близко от нее, явно нарушая приличия. Что же касается его предложения… Нет, она ни за что не уйдет от мужа. Это вызвало бы ужасный скандал. Отступив на шаг, Сабрина сказала:

— Благодарю тебя, Джеффри. Ты очень добр, и я понимаю, что ты хочешь мне помочь. Но поверь, я не могу оставить Риса.

Он тяжело вздохнул, потом спросил:

— Когда нам следует ожидать его появления? Она пожала плечами:

— Увы, не знаю. — И тут у нее вдруг промелькнуло: «А может быть, действительно решиться?.. Может, бросить все, забыть прежнюю жизнь?»

Хотя Луиза родилась во Франции, в ее жилах текла также ирландская кровь. У нее были миндалевидные глаза с поволокой, шелковистые волосы и пухлые чувственные губы. А из-под выреза декольте заманчиво выглядывали полные груди. Стоя у карточного стола, за спиной у Риса, она поглаживала, его плечи и постоянно прижималась к нему так, что не было ни малейших сомнений: его одежда насквозь пропитается духами Луизы.

Но он думал вовсе не о девушке, стоявшей у него за спиной, хотя она то и дело прижималась к нему и один раз даже лизнула его в мочку уха.

«Ты только берешь, — кажется, так она сказала, — вспоминались ему слова жены. — Во всяком случае, она именно это имела в виду. И очень может быть, что она права.

Рис вздохнул и потянулся к своим картам. Затем взглянул на Уиндема, сидевшего напротив него за карточным столом. Рядом с ним также стояла какая-то девица, и художник больше интересовался не игрой, а прелестями своей спутницы. Впрочем, все девушки из «Бархатной перчатки» были прелестны и очаровательны. А сообщение о женитьбе графа нисколько не огорчило их, — напротив, все они горели желанием удовлетворить любое его пожелание.

«Но чего же добивалась Сабрина?» — снова и снова спрашивал себя Рис.

Да, он брал. Но ведь он и давал… Более того, она сама стремилась именно к этому. Так в чем же дело?

— Роуден, ты будешь играть?

Рис с вздохом бросил на стол свои карты.

— Нет, пожалуй, не буду. — Поднявшись из-за стола, граф взглянул на Луизу и, поцеловав руку девушки, пробормотал — Спокойной ночи, дорогая.

Резко развернувшись, Рис направился к выходу. Уиндем уставился на него в изумлении, но не решился окликнуть.

В Ла-Монтань царило необыкновенное оживление. Мэри Кэпстроу, завершив свое паломничество по храмам, теперь возвращалась в Тинбюри и по дороге заехала к подруге.

Ворвавшись в особняк графа, словно свежий ветер, Мэри бросилась к Сабрине и, обняв ее, радостно воскликнула:

— О, дорогая! — Весело рассмеявшись, гостья продолжала: — Должна ли я приветствовать ваше сиятельство почтительным реверансом? Сабрина, ты покажешь мне свои новые наряды? Знаешь, мы с Полом останемся всего лишь на один вечер, потому что я уже обещала Гордонам нанести им визит на следующей неделе. Но если погода опять испортится, то мы рискуем застрять надолго в какой-нибудь местной гостинице. А Пол, как ты знаешь, совсем не расположен к гостиничной кухне. Да, а где же твой муж? — спросила она, когда они уже вошли в гостиную.

— В Лондоне, — ответила Сабрина.

— Ах, Лондон! — в восторге воскликнула Мэри. — Какой это восхитительный город! Я там недавно побывала вместе с Кэтрин Мортон.

Сабрина не в состоянии была запомнить всех подруг Мэри, поэтому спросила:

— Она блондинка, с веснушками? Кажется, у нее двое мальчиков…

— Нет-нет, она рыжая, — возразила Мэри. — Но у нее действительно веснушки. И недавно у нее родилась девочка. Знаешь, я захватила из Лондона газету «Таймс», хотя я вообще-то не собиралась ее читать.

Сабрина невольно улыбнулась. Мэри, читающая газету? Она не могла себе представить такое.

— Значит, ты все-таки ее прочитала.

— Да, прочитала. Там была напечатана одна очень любопытная история, которая, как мне кажется, должна тебя заинтересовать. В статье речь идет о матери жены виконта Грантема, которая была возлюбленной известного политика Ричарда Локвуда. И ее обвинили в убийстве Локвуда, но она скрылась от преследования. А теперь ее родственники утверждают, что она невиновна.

— Мэри, но почему все это должно меня интересовать? — Сабрина с удивлением посмотрела на подругу.

— Подожди, я еще не все рассказала. Видишь ли, в этой истории есть одна очень интересная подробность. В ходе следствия выяснилось, что любовницу звали Анна Холт, и что у нее было три дочери. Одна из них — нынешняя леди Грантем, другая вышла замуж за человека, которому, как мне поведала Кэтрин Мортон, принадлежит «Эмпориум» — очень известное в Лондоне увеселительное заведение. Но вот третья дочь до сиих пор не найдена.

Ты не догадываешься, как ее зовут? — спросила Мэри, изобразив загадочное выражение.

Сабрине надоели недомолвки, и она с вздохом пробормотала:

— Понятия не имею. Так как же ее зовут?

Мэри для большего эффекта выдержала паузу, потом с торжественным видом заявила: