Не в силах устоять - Кара Эллиот Страница 47

Все еще улыбаясь, Гриф снял шляпу и пальто, желая, чтобы его волосы шевелил ветер, а лучи солнца ласкали кожу. Все чувства неожиданно обострились — все краски, запахи и звуки зазвучали по-новому.

Привлеченный жужжанием пчелы, он сел на корточки, чтобы получше рассмотреть ряд цветов, посаженных вдоль дорожки. Вообще в планировке сада чувствовалась рука мастера.

Поднявшись, он прошелся по дорожке. В дальнем углу возле стены располагалась каменная скамья, а на ней лежали альбом для эскизов и деревянная коробка с красками. Он вспомнил ее замечание о том, что у нее есть художественный дар, и ему стало любопытно. Он подошел к скамье, решив заглянуть в альбом до того, как она вернется.

К сожалению, на странице не было ничего, кроме расплывчатого бледно-голубого пятна.

— Лорд Хадден!

Он положил альбом.

— Ваша тайна все еще не разгадана, леди Брентфорд. Здесь нет ничего, что свидетельствовало бы о вашем таланте. — Он хихикнул. — Или о его отсутствии.

— Может, и так. — Элиза никак не могла унять сердцебиение. Но для тревоги нет причины. Даже если лорд Хадден увидел бы законченный набросок, для него это не будет иметь значения. — Однако вы не имеете права рассматривать мои личные вещи без разрешения.

Он кивнул, принимая ее упрек.

— Вы, конечно, правы. Я совсем недавно отчитал одного своего друга за точно такое же нарушение приличий. Так что я должен был бы быть более чувствительным к подобному вмешательству.

— Ничего страшного, — пробормотала она. Ей вдруг показалось странным, что окруженное стеной пространство сада, которое обычно воспринималось ею как достаточно большое, когда она была одна, стало тесным от его присутствия. Его широкие плечи заслоняли все, кроме верхушек самых высоких кустов, а цитрусовый запах его одеколона вытеснил все цветочные ароматы. — Мне хотелось бы предложить вам перекусить, но боюсь, что у меня нет ничего, кроме кувшина с водой и миски с орехами.

— Спасибо, но мне достаточно немного побыть здесь — среди этой великолепной красоты, которую вы создали. Полагаю, это все придумали вы, — закончил он и обвел взглядом все вокруг.

— Основные посадки существовали здесь с незапамятных времен. Я просто добавила кое-какие украшения.

— Вы слишком скромны, леди Брентфорд. Только настоящий художник способен так мастерски подобрать цвета и формы. Ясно, что вы умеете создавать красоту.

От его похвалы у нее потеплело в груди.

— Благодарю. Большинство людей на самом деле не замечают, как могут сочетаться цветы.

Он усмехнулся:

— Возможно, потому, что большинству людей не знаком тайный язык цветов. — Он указал на клумбу грациозных калл. — Они говорят «совершенная красота», и я с ними согласен.

Она внимательно на него посмотрела:

— Знаете, сэр, во время наших встреч здесь, в Эбби, вы показали себя большим знатоком растений и вообще сюрпризов природы. По-моему, это больше, чем случайное знание ландшафтного дизайна.

По его лицу пробежала тень.

— Неужели? Мне льстит, что вы так думаете, — ответил Гриф небрежно. — О, лесные орехи! — воскликнул он минуту спустя, увидев миску у нее в руках. — Здорово!

— Да, но Эльф, кажется, утащил щипцы в какое-то свое кошачье укрытие.

— Это можно пережить. Я знаю один солдатский трюк. — Он сел на траву и вытянул одну ногу. — Если вы будете так добры и поможете мне снять сапог, леди Брентфорд…

— Сапог? — в недоумении спросила она.

Указав на каменный бордюр вокруг солнечных часов, он сделал вид, будто ударяет по какому-то предмету.

— Просто надо положить орех на плоский камень и как следует ударить.

— Сапогом?

— Мой сапожник делает очень крепкие каблуки.

Элиза ухватилась за сапог и стала его тянуть.

— За это он берет особую цену?

— Нет, за английские орехи не берет, — с серьезным видом сказал Гриф. — Только за испанский миндаль и французские лесные орехи.

Она рассмеялась, и все ее тревоги вмиг рассеялись.

— А как насчет американского ореха пекана?

— За него — двойную цену.

При этих словах сапог неожиданно соскользнул с ноги Грифа, и Элиза упала на траву.

Он начал смеяться.

— Ах вы, скверный человек! Вы это сделали нарочно, не так ли? — Она села и нацелилась сапогом ему в голову. Но приступ смеха помешал ей выполнить угрозу.

Ее жест заставил Грифа рассмеяться еще громче.

— Вы выглядите как разгневанная богиня Земли, ожившая в клумбе с цветами. — Он поднял руки, сдаваясь. — Что я могу предложить, чтобы смягчить ваш гнев?

Сапог опустился рядом с ним.

— Колите орехи! — скомандовала Элиза. — Снимайте скорлупу и кормите меня орехами, пока я буду возлежать на своем травяном троне.

Откинувшись назад и опершись на локти, она закрыла глаза и позволила теплу солнца окутать ее тело. Ароматы цветов щекотали ей ноздри, птички пели ей серенады, а пчелы кружили над венчиками цветов. Как было бы замечательно, подумала она, если бы можно было поймать некоторые волшебные моменты, заключить их в бутылку и сохранить навечно.

— Помечтай, — прошептала она.

Однако звук раскалываемых орехов вернул ее к действительности, и с печальной улыбкой она напомнила себе старую поговорку: «Ешь, пей и веселись, потому что завтра…»

Завтра… Она не будет думать о том, что будет завтра. Какой в этом смысл?

Приоткрыв один глаз, она наблюдала за тем, как он собрал очищенные орехи и сел рядом с ней.

— Откиньтесь назад и откройте рот, ваше величество.

— Ммм. — Она медленно жевала, а потом проглотила. — Амброзия. Я могла бы к этому привыкнуть.

Он кинул ей в рот еще один орех.

— Главный Хранитель Кожаного Сапога к вашим услугам в любое время.

— Ммм. Будьте осторожны, лорд Хадден. Вы рискуете оказаться в рабской зависимости на всю жизнь. — Поздно спохватившись, что ее слова прозвучали двусмысленно, она покраснела. — То есть я…

Еще одна порция орехов заставила ее замолчать.

— Бывают судьбы и похуже, — небрежно откликнулся он. Сняв чулок, Гриф пошевелил пальцами. — Я понимаю, почему вы сюда приезжаете. Здесь так спокойно.

— А вы много времени проводите в своем поместье, сэр?

— Нет. Я слишком долго им пренебрегал. И как выяснилось, совершенно напрасно. — Он глубоко вздохнул. — Ведь Лондон постепенно теряет свою привлекательность.

— Я думаю, что вы были бы счастливы в деревне.

— А сейчас я не кажусь вам счастливым?