Чаша любви - Татьяна Ковалева Страница 47

Мы беремся за руки, направляемся к ручью. Но недоуменно останавливаемся посреди поляны. Откуда журчит он? Кажется, и справа, и слева…

Саша догадывается первый:

— Ручей огибает поляну.

Мы выбегаем на бережок и с минуту идем вниз по течению. Восхищаемся буйством природы. Вокруг нас позеленевшие камни, старые деревья, трухлявые пни, заросшие мхом, лианы… лианы… и кустарники стеной.

Вдруг выходим к чудесному озерцу. На зеленоватой спокойной поверхности его — нежная ряска и несколько белых цветов, очень напоминающих лилии, но много крупнее.

— О, Саша! — восклицаю я. — Мне не хочется уходить отсюда. Это мой мир, это мое место — место для моей души! Сейчас я понимаю Рерихов!

— Да, красиво! — соглашается Саша.

— Ты можешь уезжать в Петербург. А я остаюсь жить здесь, на берегу этого озера. Вот тут — под этими деревьями — я построю себе шалаш.

— Ты опять обижаешь меня, красавица, — хмурит брови Саша. — Я тоже хочу остаться здесь. Мы построим шалаш вместе. Будем встречать рассветы. Будем жить друг для друга… А питаться — плодами, которых повсюду множество.

— Нет, нектаром цветов.

— Хорошо — нектаром, — не возражает он и поддерживает меня за локоть.

Снимаю туфли, держась за Сашу, пробую воду ногой:

— Такая теплая!

— Хочешь искупаться?

Саша обхватывает меня за талию, прижимает к себе. У него глаза сейчас, как у пьяного — осоловелые какие-то. Неужели и у меня такие же?

Я смеюсь:

— А вдруг там пираньи?

— Нет там никаких пираний. Они — в Южной Америке.

— Значит, там могут быть крокодилы, — я указываю на зеркальную гладь воды.

— И крокодилов там нет, — Саша пытается поймать мои губы. — Крокодилы живут в Австралии… Видела кино «Крокодил Дэнди»? Кстати, ты очень похожа на героиню из фильма. Ну как две капли воды!

Я уворачиваюсь:

— Это комплимент или насмешка?

— Понимай, как тебе больше нравится. Но дай сделать то, что нравится мне…

— Спасибо! Мне щекотно, — я смеюсь все громче. — Саша, пусти! У тебя колючий подбородок. Саша! Я сейчас поскользнусь…

И тут мои слова сбываются. Нога предательски съезжает в воду по влажной траве. Саша пытается удержать меня, но стоит он и сам некрепко. Я неожиданно для себя взвизгиваю, хватаюсь за его широкие плечи, и мы в обнимку падаем в озеро…

Ничего страшного, конечно! Здесь совсем не глубоко — по пояс. И приятное песчаное дно, и чистейшая вода. Но одежда наша теперь требует сушки.

Мы выходим на берег, потешаемся друг над другом, потом я замечаю, что мое воздушное платье сейчас почти такое же прозрачное, как целлофан.

Говорю:

— Я бы не прочь еще покупаться, если тут не водятся пираньи или крокодилы. Но на мне нет купальника.

Реакция у Саши мгновенная:

— Как это нет? При тебе всегда самый прекрасный купальник на свете!

— Ты имеешь в виду новое платье короля? В данном случае — королевы?

— Именно…

Он меня уговорил.

Я сбрасываю с себя все и аккуратно раскладываю на траве. Я знаю: под индийским солнышком одежда быстро просохнет.

Мы, конечно, по убеждениям не нудисты, но на некоторое время вынуждены ими стать. Вода, теплая и ласковая, принимает нас. Я чувствую себя младенцем в купели. А через пять минут — русалкой. Я плаваю и ныряю, я резвлюсь. Я любуюсь нежными солнечными бликами, что играют у меня не теле… Поет моя душа… Саша ловит меня, украшает цветами, которые срывает с прибрежных кустарников.

«Боже! Как я люблю его! Но ни за что ему не скажу! Вот такая бываю — вредная. И еще одно: я с сегодняшнего дня без ума от Индии!..»

ВЕЧЕРНЕЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ

Часа через три мы возвращаемся к вилле. Так быстро летит время! К вечеру жара спадает — хотя мы в тени деревьев да на берегу озерца не очень-то и страдали от нее.

Я уже совсем не боюсь ездить верхом. Согласна с мнением — что к удовольствиям быстро и легко привыкают.

Радж и Дхута встречают нас.

Радж принимает лошадей, а Дхута надевает мне на голову венок из цветов. Говорит, что сплела его только что, поглядывая на аллею в ожидании нас; говорит, что венок этот принесет мне счастье — цветок к цветку подобраны здесь со значением, и всякий, кто понимает язык цветов, увидит это сразу. Я искренне сожалею, что не понимаю языка цветов. Но прекрасно вижу, что венок действительно красив, вижу, что цветы подобраны со вкусом — синие, голубые, белые… Искусству составления букетов, плетению венков Дхуту учила бабушка.

— Будет тебе счастье, красавица… — Дхута целует меня в лоб. — Уже пришло…

Она сейчас похожа на цыганочку, ту самую — веселую, громкоголосую, яркую, — которую я года три назад, в очень трудное для меня время, встретила на Исаакиевской площади…

Цыганочка тронула меня тогда за плечо: «Почему людей не видишь, девочка?».

Я решила, что она набивается мне погадать. Да я и люблю, когда цыганки гадают. Наговорят обычно много приятных слов — так много, что оставленных денег не жалко. Но у меня в тот раз был дырявый кошелек.

И я посмотрела на цыганку с сожалением: «Нет у меня денег сейчас».

«Не надо мне денег, — улыбнулась она. — Я и без денег скажу… Будет тебе счастье, красавица! Большое счастье. Это написано у тебя на лице. Жди…»

И я ждала…

И вот теперь далеко-далеко от Петербурга симпатичная индианка Дхута повторяет те слова (только по-английски), какие я слышала когда-то от цыганочки. Может, это знак мне, что пророчество сбылось?

Я оглядываюсь на Сашу. Он не знает, что я сейчас смотрю на него, и забавляется с малышом — садит себе на плечи и со смехом бегает по лужайке. Малыш — истинный ангелочек, Купидон. Только без крылышек, без лука и стрел. Малыш хохочет и показывает Саше, куда бежать.

Праздничный обед Радж и Дхута решают вынести «на природу». Погода располагает к этому: небо ясное, ветра нет, из темного парка наползает прохлада.

Стол с закусками и блюдами ставят на живописной полянке у одного из флигелей. Возле стола — удобные плетеные кресла.

Мы садимся. Служанка обходит нас по очереди с большим серебряным кувшином. Омыв руки, приступаем к еде. Плов мы берем по восточному обычаю — руками. Плов — золотистого цвета, рассыпчатый, теплый, нежный и душистый несказанно. Рис разбух. Каждое зернышко — едва не с горошину. Дхута говорит, что настоящий плов после приготовления должен часа полтора потомиться в печи.

Я спрашиваю: отчего рис такой золотистый? Дхута говорит, что цвет этот — от толченого корня куркумы. Я припоминаю — Саша недавно говорил мне про эту приправу.