Зной - Полина Поплавская Страница 47

– Я Дитика, дочь Тин-Тин, – сказала она, садясь на землю рядом с Арабеллой.

Арабелла поняла ее и дружелюбно улыбнулась в ответ.

– А-ра-бел-ла, – произнесла она с расстановкой.

– Арабелла, – легко повторила Дитика и, показав рукой на зеркальце, которое лежало у Арабеллы на коленях, сказала: – Дай мне.

Арабелла, которой и это слово было знакомо, протянула ей круглое зеркальце в черепаховом обрамлении, купленное в Кисуму.

Глядя на свой широкий нос и пухлые губы, Дитика восхищенно ухнула и вытянула руку с зеркальцем подальше от себя – в нем появилось лицо целиком. Тогда она снова приблизила зеркальце, поднеся его к самым глазам – а потом опустила голову на колени, прячась от своего отражения. Она долго забавлялась так, смеша Арабеллу, а потом вдруг повернулась к ней и быстро заговорила, делая руками какие-то объяснительные жесты – но на этот раз Арабелла ее не понимала.

Тогда Дитика встала и побежала к одной из хижин – Арабелла решила, что негритянка, не в силах расстаться с очаровавшей ее вещицей, просто стащила ее. Но через несколько минут Дитика вернулась. К ужасу Арабеллы, она вела за руку толстого туземца.

Подойдя, тот сел рядом с Арабеллой, и, сладко улыбаясь, стал переводить:

– Моя жена предлагает тебе обмен. Ты даришь ей зеркало, а она на несколько дней дарит тебе меня, – и толстяк довольно загоготал.

– Скажи, что я дарю ей зеркало просто так, – сказала Арабелла, оглядываясь по сторонам в поисках Дэна.

Туземец что-то сказал Дитике – которая от нетерпения произвести обмен подпрыгивала на месте, то и дело поднося к лицу зеркальце, – а потом опять склонился к Арабелле:

– Она говорит, чтобы ты не зазнавалась. Пусть ты – демо Дабау и рождена женщиной, покрытой белой глазурью, но ее муж – тоже особенный, городской. Так что она обидится, если ты откажешься. Попробуй – не пожалеешь.

И он склонил голову на грудь Арабеллы, пытаясь обнять ее, но она уже увидела Дэна, который шел к ним, видимо, почувствовав ее беспокойство.

Толстяк, усмехнувшись, поднялся и, взяв Дитику за плечи, повел ее прочь.

– Что случилось? – Дэн остановился, глядя им вслед. – Чего они хотели от тебя?

– Потом расскажу. А ты запишешь. – Укоризненно взглянув на него, она ушла в хижину.

Но, если не считать этого неприятного происшествия, в остальном все пока шло неплохо.

А потом их напугал еще один случай, и на этот раз жертвой стал Дэн.

Однажды ночью, когда Арабелла уже спала, он запер ее в хижине и отправился к костру, где часто собирались женщины и несколько мужчин, рассказывая друг другу какие-то истории и ведя горячие споры…

Когда он подошел, женщины спорили о том, сколько мужей надо иметь. Одна из покомо, долговязая, скрестив руки на кофейной груди, напоминавшей налившиеся африканские плоды, и нервно двигая бедрами, увитыми выцветшей на солнце красной тканью, доказывала другой, почти девочке, что два мужа – еще мало, а три – уже много.

– Ты еще молода, но скоро станешь «утренней женщиной». Так как же ты собираешься управляться с троими?! – Этот довод взрослая покомо по имени Бабинга припасла напоследок – видимо, как самый весомый.

– Бабинга, а что такое «утренняя женщина»? – вмешавшись в их разговор, спросил Дэн.

– У покомо есть утренняя женщина и вечерняя женщина. Лойе, расскажи мужу демо Дабау, – важно переадресовала вопрос Бабинга.

Лойе почесала увитую сухими цветами щиколотку, а потом ее черные бархатные ресницы вспорхнули и опустились. Древняя фантазия, которая видит демо в каждой кокосовой пальме, проснулась в ней и полетела на свет костра.

– Манди была красивой женщиной, но она не любила работать, и ни один юноша не соглашался стать ее мужем, хотя многие из них были бы не прочь сходить с ней в лес, – начала Лойе, и женщины понимающе переглянулись. – В то время как другие женщины сажали растения, пропалывали посевы или собирали урожай, Манди наряжалась и без дела слонялась по деревне. Поздно вечером женщины и девочки возвращались домой, чтобы поужинать – и только тогда являлась Манди. Самой прилежной из женщин была Охом. Она не раз звала Манди пойти вместе со всеми, уговаривала ее научиться готовить еду. Но Манди не слушала ее. Однажды Манди прогуливалась и забрела в банановую рощу. Здесь она решила отдохнуть. Она срезала несколько банановых листьев, приготовила себе постель и уснула. Ее увидели мужчины из другой деревни и забрали с собой, потому что приближался большой праздник, во время которого полагалось убить красивую девушку…

При этих словах Дэн осторожно покосился на остальных покомо. Они с удовольствием слушали Лойе, хотя наверняка знали эту легенду с детства. Дэн подумал, что они не просто слушают сказку – они каждый день живут внутри тех сказок, которые пересказывают друг другу по вечерам. То, о чем рассказывает Лойе, обычно для них – так же, как вера в то, что среди них поселился древний дух крокодила, который имеет белого мужа. А деревня белых людей, из которой пришел демо Дабау, расположена не дальше и не ближе, чем звезды, сверкающие над их головами.

Положив красивую головку на сомкнутые ладони, Лойе говорила и говорила, роняя слова в темную ночь:

– Перед праздником Манди удалось бежать. Рано утром, когда все спали, она поднялась на небо и превратилась в красивую звезду. И теперь каждое утро ее можно увидеть. А прилежная Охом, – Лойе примирительно взглянула на сидевшую с ней рядом Бабингу, – тоже стала звездой. Правда, по утрам ее не видно – Охом весь день трудится. Но как только стемнеет, она появляется на небе. Первая вечерняя звезда – это и есть Охом. Как все женщины в деревне, она возвращается домой только вечером. И молодым женщинам желают больше походить на вечернюю звезду, чем на утреннюю. Но Тин-Тин говорит, будто Манди в конце концов принялась добывать на небе саговую муку. И всю ее утварь – корыто для промывания саго, черпак для воды, кирку и колотушку – можно разглядеть среди звезд. Свои украшения Манди сбросила, и они превратились в небесных птиц. Эти птицы иногда пролетают по небу, – Лойе запрокинула голову, будто пытаясь увидеть одну из них. – Только видно их очень редко. У этих птиц длинные хвосты. И еще Тин-Тин говорит, что все звезды – это женщины, только на небе у них один муж – месяц.

Лойе закончила, и вдруг один из мужчин-покомо произнес, ни к кому не обращаясь:

– Сколько же у него пунтианак! Мы еще справляемся, нас много, мужей, а каково ему?

– А что такое «пунтианак»? – спросил Дэн, не в силах побороть любопытство исследователя.

– Пантелеон говорил, что у белых мужчин столько жен, сколько они захотят. Мужчина может дать женщине богатство, и она станет его женой на одну ночь. А сколько у тебя жен?

– Было две, – зачем-то сказал Дэн, с интересом ожидая, как отнесутся к этому покомо, – но одна умерла во время родов. Осталась та, которую вы зовете демо Дабау…