Вся ночь впереди - Тереза Вейр Страница 47

Молли прошла в гостиную, где находился диван, на котором он имел обыкновение дремать, но Остина там не оказалось. Молли задернула шторы на окнах и прошла в гостевую комнату, ставшую с некоторых пор спальней Остина.

Никого.

Молли начала волноваться. Вернувшись на кухню, она подергала за ручку двери, выводившей на задний двор, – вдруг Остин отправился на прогулку? Дверь, однако, была закрыта, как и та, что вела из кухни в кабинет. Молли надавила на ручку и открыла дверь кабинета.

Поток света, хлынувший из кухни в темную комнату, высветил силуэт сидевшего за столом Остина. Он не двигался.

У Молли екнуло сердце.

– Что ты здесь делаешь?

Поскольку ответа не последовало, Молли стала шарить рукой по стене в поисках выключателя.

– Не смей!

Этот напоминавший звериный рык возглас заставил ее вздрогнуть и замереть на месте. Потом она почувствовала сильный запах спиртного.

– Никак ты напился? – укоризненным голосом сказала она, поскольку пить Остину запрещалось.

В ответ Остин рассмеялся. Смех его, однако, был настолько зловещим, что у нее мурашки поползли по коже. А еще она ощутила страх, который испытывала перед этим человеком прежде, но о котором уже успела забыть.

Остин наконец заговорил. На удивление довольно гладко – разве что чуть медленнее, чем обычно, и с более длинными паузами между словами.

– Где… машина?

Должно быть, он видел, как Марк высаживал ее из своего красного автомобиля.

– Машина?..

Молли провела кончиком языка по пересохшим вдруг губам. Неожиданно она поняла, что, собираясь заговорить с мужем, испытывает точно такую же панику, которую испытывала в прежние годы, когда муж на нее злился или просто находился в дурном расположении духа. Это открытие до такой степени ее поразило, что она почувствовала к себе презрение.

– У Марка.

Надеясь, что он не обратил внимание на легкую дрожь в ее голосе, Молли пустилась в объяснения:

– У меня в моторе что-то стало постукивать, ну, я и решила отогнать машину Марку. Он обещал посмотреть, что там не так.

Ее голос звучал виновато, и она ничего не могла с этим поделать.

– Как… как это мило. С… его стороны.

Способность Остина подпускать в голос сарказм нисколько от удара не пострадала. Его последние слова были им просто напитаны.

Установилось тягостное молчание. В комнате витало исходившее от Молли чувство вины и копился гнев, который излучал Остин.

У Молли дрожали ноги. Она поняла, что ей лучше присесть.

Чтобы нарушить затянувшееся молчание, Молли прибегла к испытанному средству – заговорила на бытовые темы:

– Что бы ты хотел на ужин? Может, рыбки? Правда, два дня назад мы уже ели рыбу, но ее проще всего приготовить. Думаю, ты умираешь от голода.

Слова, слова, слова… Никого-то этими пустыми словами не обманешь.

Остин продолжал хранить молчание и лишь буравил ее взглядом.

Молли решила, что игры в гляделки с нее достаточно и собралась уходить. Когда она подошла к двери, Остин неожиданно поднял руку.

В руке он держал письмо.

Письмо Шона.

В кино существует такой прием, когда изображение на экране расплывается, вызывая повышенное внимание зрителей к той его части, которая остается в фокусе.

Так вот, перед глазами у Молли все стало расплываться, только лицо Остина почему-то осталось в фокусе.

У него было дьявольски злое, с воинственно выдвинутым вперед подбородком лицо.

Казалось, оно было высечено из камня.

Всего несколько дней назад она думала, что нашла способ с ним ладить, сохраняя собственную самостоятельность. И вот вам пожалуйста – один его гневный взгляд, и все ее попытки доказать, что она существо независимое и самодостаточное, пошли прахом.

Молли бросилась на Остина, стремясь завладеть письмом, но ей этого сделать не удалось. Он смял письмо в комок и зажал в кулаке.

– Зачем оно тебе? – спросила Молли, поняв, что Остин письма ей не отдаст.

– Я бу-ду его чи-тать. На-до же мне прак-ти-ко-вать-ся в чте-ни-и, – очень медленно, по слогам произнес Остин.

– Это не тебе прислано. Ты не имеешь права.

Остин с минуту молчал, давая понять, что ответа на эту реплику не будет, а потом с прежним сарказмом стал пересказывать содержание письма.

– Дорогая… Молли. Пляж далеко уже не тот, что прежде. И неудиви… – произнести это слово с разбега Остину не удалось, и он начал выговаривать его с самого начала: – И н-неудивительно. Исчезло его главное украшение – ты…

«Боже, – подумала Молли, – он его выучил наизусть. Какой ужас!»

– …в холодильнике охлаждается вино… Мое чувство к тебе… растет день ото дня…. Шон.

Закончив, Остин откинулся на спинку стула.

– Великолепно.

Еще вчера Молли была полна уверенности в своих силах и чувствовала себя самостоятельной, независимой женщиной. Как, спрашивается, удалось Остину разрушить этот ее новый имидж, не приложив для этого почти никаких усилий?

Частично она винила в этом себя. Позволив Марку довезти ее до дома, она разозлила Остина. И потом: ей не следовало прятать письмо Шона там, где Остину не составляло труда его найти. Но, честно говоря, Молли думала, что Остину на такого рода послания наплевать. Скорее всего, так оно и было, просто здесь была замешана его гордость. Остин все еще рассматривал Молли как свою собственность – и в этом-то было все дело.

Внутри у нее клокотала злоба, причудливо переплетаясь с терзавшим ее страхом.

– Ты не имел никакого права читать мое письмо! Что же касается ужина… – тут она замолчала, подыскивая нужные слова, которые могли бы больнее уязвить Остина, – то изволь готовить его себе сам!

Молли, которую собственная вспышка ярости привела в ужас, не стала дожидаться ответной реакции Остина. Повернувшись на каблуках, она выбежала из кабинета, промчалась через кухню и гостиную и, взлетев на второй этаж, ворвалась к себе в спальню.

Вытащив из шкафа свой старый чемодан и швырнув его на кровать, она принялась в беспорядке запихивать в него вещи.

Вернувшись сюда, она совершила ошибку. Ну почему, почему она не осталась во Флориде?

Надо немедленно покинуть этот дом. Да, но куда она поедет? К Эми? Невозможно. Как она объяснит дочери свой поспешный отъезд? Скорее всего, Эми ее не поймет и примет сторону отца.

Остается Марк. Но его наверняка сейчас нет дома. К тому же ее автомобиль у него, так что вещи перевезти не на чем.