Ловушка для Лиса - Максин Барри Страница 47

Прижавшись к нему, она шутливо куснула белыми зубками мочку его уха и шепнула:

— Я люблю тебя!

Питер пошатнулся, то ли запнувшись о камень, то ли из-за ее шалости.

Рик Голд замер, а потом уверенно двинулся в том направлении, откуда донеслись голоса, и вскоре залег на гребне небольшого холма, разглядывая крохотное бунгало, низкое здание, похожее на сарай, и оранжерею.

В темноте, конечно, фотографировать бесполезно. Но ничего, он дождется утра и сделает четкие снимки. Ага, этот верзила-ирландец несет свою девицу на руках.

— Вот мы и пришли, — сказал Питер. Он высвободил одну руку, открыл стеклянную дверь и шагнул за порог.

В лицо им ударила волна нестерпимого жара.

Не отпуская девушку, Питер закрыл за собой дверь, сделал несколько шагов и лишь тогда поставил принцессу на ноги.

— Добро пожаловать, голубка!

Он прошел вперед, нашарил выключатель, и оранжерею залил неяркий свет.

Голд увидел, как осветилось стеклянное здание, лихорадочно вытащил камеру и стал делать снимок за снимком.

Милеа с жадным любопытством огляделась и тут же испытала легкое разочарование. В памяти ее были еще свежи яркие впечатления от экскурсии в «Мир орхидей», а потому она ожидала вновь увидеть буйство красок.

Но эта оранжерея оказалась почта пуста. Присмотревшись, девушка заметила, что цветы здесь все-таки есть, но их совсем немного. К тому же они были таких темных оттенков, что в неярком электрическом свете казались грязными.

— Что это? — неуверенно переспросила она, стараясь выиграть время. Питер глядел на нее с такой надеждой, что ей не хотелось разочаровывать его. Эта оранжерея явно значила для него слишком много.

— Здесь разрабатывается наш новый гибрид. Я должен его создать.

— Понимаю, — кивнула Милеа.

На самом деле она ничего не понимала. Совсем ничего. В конце концов, работа Питера в том и состоит, чтобы выращивать орхидеи. К чему такие тайны?

Словно прочтя ее мысли, он заулыбался.

— Поди-ка сюда, голубка. Я тебе кое-что расскажу.

Милеа подошла к возлюбленному, и он увлек ее за собой в дальний угол оранжереи.

— Давным-давно, много веков назад европейцы начали открывать новые континенты, а с ними и незнакомые растения. Удивительные, странные, прекрасные цветы. — Низкий рокочущий голос Питера звучал почти мечтательно.

— Орхидеи! — догадалась Милеа, нежно улыбаясь возлюбленному.

— Да, — кивнул он. — И сразу оказалось, что все от них без ума. Вначале их назвали «воздушными растениями», потому что большинство орхидей не растет на земле. И если в семнадцатом веке люди увлекались тюльпанами, то в викторианскую эпоху стали популярны орхидеи. Всякий мечтал иметь в своем саду хотя бы один такой цветок. Вначале выращивать их было невероятно трудно, ведь орхидеям, чтобы размножаться, нужен особый грибок. Однако в двадцатых годах нашего века один умный парень обнаружил, что семена орхидей можно прорастить в колбе с питательной средой. Но у него всякий раз получались новые гибриды, и ни один не был похож на предыдущий. Другими словами, садоводы не могли заранее предугадать, что вырастет из очередного сеянца.

— Как в лотерее, — серьезно заметила Милеа.

— Совершенно верно, голубка. Это было что-то вроде лотереи. Но вскоре было сделано еще одно важное открытие — массовое размножение растений, как две капли воды похожих на оригинал. Этот способ быстро привился в среде любителей орхидей. Они брали, например, красивую желтую, скрещивали ее с не менее красивой красной и получали дивный красно-желтый цветок, именно такой, какой хотели.

— Ура! — воскликнула, дурачась, Милеа.

— Вот именно, — лукаво подтвердил Питер. — Представляешь, что после этого началось? Правильно, настоящий бум. Всякий, кому не лень, мог экспериментировать с орхидеями в свое удовольствие. Это были и крупные производители, владевшие обширными плантациями, и выдающиеся ученые с дорогим первоклассным оборудованием, и даже простые банковские клерки, которые любят возиться с цветами в своем садике на заднем дворе. Все эти опыты произвели на свет немало необычных гибридов. Кое-кто пытался даже скрещивать цветы из разных семейств, и многим эти опыты принесли целое состояние. Красивый, стойкий, долго не вянущий цветок может сделать своего создателя богачом.

— Как Каролину, например?

— Как всякого, кто сумеет представить на рынок гибрид мирового класса. А сейчас, внимание, мы подходим к последним результатам моей работы.

— Наконец-то!

— Как ты думаешь, какой цветок захочется иметь всякому?

Милеа склонила голову набок, разом посерьезнев. Она почувствовала, что ответ на этот вопрос очень важен для Питера, а стало быть, и для нее тоже. Девушка взглянула на возлюбленного, пытаясь отыскать в его хмуром и бесконечно милом лице намек на разгадку. Ей совсем не хотелось огорчить Питера.

— Синюю розу? — наконец рискнула предположить она.

— Верно, синюю розу. Или голубой мак. Но что общего у всех этих необыкновенных растений?

Милеа озадаченно моргнула.

— Наверное, цвет. Ведь в природе просто не существует по-настоящему синих роз.

— Точно! Стало быть, если кому-то удастся вывести орхидею невиданного прежде цвета…

— Ох! — выдохнула девушка.

— И какие же орхидеи были бы, по-твоему, самыми необычными?

Милеа вспомнила о недавней экскурсии. Она видела там орхидеи всевозможных цветов — мятно-зеленого, лилового, оранжевого, желтого, — все оттенки, какие только есть в мире. Девушка в смятении покачала головой.

— Не знаю…

— Вспомни о том, что случилось несколько лет назад, когда вырастили тюльпан, совершенно не похожий на другие…

— Ты имеешь в виду черный тюльпан?.. Черный! — взвизгнула Милеа, с сияющим видом обернувшись к Питеру. — Боже мой, Питер! Черная орхидея!

— Да, голубка, такова была наша мечта. Моя и Каролины. А началось все тогда, когда ее отец, Освальд Хейден, вывел новый гибрид. Вот этот.

Он подвел девушку к помосту в самом конце оранжереи, где на полусгнившем бревне росла довольно непримечательная орхидея с мелкими бурыми цветками в желтых пятнышках. Правда, запах у нее был весьма примечательный. Даже издалека Милеа ощутила сильный, пряный, густой аромат.

— Вид у нее невзрачный, — с сомнением проговорила она.

— Верно, но приглядись к ней поближе. Особенно к лабеллуму.

Милеа склонилась над цветком.

— Темно-коричневый? — неуверенно предположила она.

Питер кивнул.

— Не будь здесь электрического освещения, ты увидела бы, что на нем есть пятнышки безупречно черного цвета. Знаешь ли ты, как трудно получить цветок чистой черной окраски?