Цветок в пыли. Месть и закон - Владимир Яцкевич Страница 47

— Приступайте! — скомандовала Малти.

На счет «десять» два пустых стакана со стуком были поставлены на стол.

— Я выпил! — выпалил Рошан.

— Я выпил! — выпалил и Рамеш.

— Что ж, — подвела итог состязанию Малти. — Молоко вы выпили одновременно.

Она улыбнулась. Этот мальчишка, Рошан, ей определенно нравился.

— Знаешь, Рошан, — сказала она. — Ты можешь приходить к нам каждый день, если хочешь.

— Правда, он хороший? — спросил Рамеш, довольный тем, что его друг понравился матери.

— Да, хороший, — сказала Малти с улыбкой.

Рошан, смущенный, покраснел, но его смущение осталось незамеченным, потому что в дом вошел Махеш, и Рамеш закричал, вскочив из-за стола:

— Папа приехал!

Он бросился навстречу отцу и повис на его шее.

— Как дела, малыш?

— Хорошо, папочка.

— А в школе? Оценки хорошие?

— Да.

— Вот какой ты молодец! А не покататься ли нам по этому случаю на машине, а?

— Вот здорово! — сказал Рамеш. — Но я хочу ехать вместе с другом.

Махеш повернул голову, встретился взглядом с Рошаном — тот вежливо поприветствовал судью — и узнал этого мальчика. Конечно, это его он видел в кабинете директора школы. У него ведь нет родителей, насколько ему помнится. Махеш поморщился.

— Рамеш! — сказал он. — Почему этот мальчик в нашем доме?

— Он мой друг, — сказал Рамеш и добавил для большей убедительности. — Лучший друг!

— Ты не должен с ним дружить, — сказал Махеш жестко, нимало не заботясь, что Рошан слышит его слова. — И не приводи его к нам никогда! Слышишь?

— Почему?

Рошан побледнел и отложил в сторону яблоко, которое ему дала Малти.

— Потому что эта дружба не принесет тебе ничего хорошего, — сказал Махеш.

Вошла Малти, она слышала последнюю фразу, но ничего не понимала.

— Что такое? — спросила она у мужа.

— Дорогая! — сказал Махеш, стараясь говорить как можно мягче. — Этот мальчик запятнан.

— Это неправда! — воскликнул Рамеш, желая хоть что-нибудь исправить. — Он очень хороший!

— Ты еще слишком мал, — все так же мягко сказал Махеш. — И не можешь всего понять. Вот у тебя, например, есть папа и мама. А кто его родители? Это никому не известно.

Ему, наверное, и самому был неприятен этот разговор, и он хотел закончить его как можно скорее.

— Этот мальчик незаконнорожденный, — сказал Махеш. — И поэтому не приводи его больше никогда.

Он вдруг сорвался и воскликнул, словно кто-то пытался ему перечить:

— А если ты его все-таки приведешь, я тебя накажу, Рамеш!

Бледный Рошан медленно встал из-за стола, — никто и не пытался его удерживать — и пошел к выходу.

— Рошан! — не выдержал Рамеш. — Подожди, не уходи!

Отец пытался его удержать, но Рамеш вырвался. Он настиг друга у самых дверей, встал перед ним, загораживая выход. На глазах Рамеша блестели слезы.

— Рамеш! — требовательно крикнул отец. — Вернись!

Возраст Рамеша — это возраст подчинения. Он не смел ослушаться отца, сделал шаг в сторону, освобождая дорогу Рошану.

Рошан вышел. Он не плакал, но ни кровинки не было в его лице.

Рошан научился сносить обиды. Он чувствовал, что нередко сверстники относятся к нему с предубеждением, и старался не обращать на это внимание. Ведь и дядя Абдул говорил ему, что его обидчики — это глупые люди и нечего их слушать.

Но сегодня жестокие слова были произнесены не мальчишками, а самим судьей Капуром, взрослым человеком, а к словам взрослых Рошан привык относиться серьезно. Происшедшее в доме судьи Капура настолько потрясло Рошана, что он шел сейчас, не разбирая дороги.

Он не плакал, нет. Но солнце померкло, краски жизни поблекли, все вокруг было окрашено в сплошной черный цвет.

Значит, он и вправду не такой, как все? И дядя Абдул обманывал его, когда успокаивал?

— Ах, дядя, дядя, — шептал Рошан печально.

То, что сам он считал лишь выходками глупых мальчишек, оказалось правдой. Уж если сам судья Капур, уважаемый человек, назвал его незаконнорожденным и запретил своему сыну встречаться с ним, значит, все правда.

Это открытие потрясло его. Так бывает, Когда ребенок живет в счастливом неведении, и вдруг ему открывается тайна — неприглядная и страшная, и он узнает изнанку жизни, тщательно скрываемую взрослыми до поры до времени. Приходит миг — и ты узнаешь правду и остаешься один на один со своей бедой.

Сосед увидел Рошана, улыбнулся ему приветливо, и тут же улыбка его погасла, потому что Рошан прошел мимо, не поздоровавшись и даже, кажется, не заметив соседа.

Старый Абдул был дома. Он чинил свою латаную-перелатанную одежду, надеясь продлить ей жизнь еще хотя бы на немного. Когда Рошан вошел, Абдул отложил шитье в сторону, сказал ласково:

— А, это ты. Проходи, сынок.

Но Рошан остался стоять в дверях. На его лице было страдание.

— Дядя! Ответь мне — у меня есть мама и папа?

Абдул посмотрел на мальчика внимательно.

— Твой папа — это я, — осторожно сказал он после паузы.

— Нет! — выкрикнул Рошан. — Ты мне не папа! У меня нет ни отца, ни матери!

Он готов был уже разрыдаться и держался из последних сил.

— Что с тобой сегодня? — спросил старик как можно мягче. — Кто тебя обидел?

Его сердце разрывалось от жалости к мальчику.

— Ты меня обидел! — воскликнул Рошан. — Ты! Ты обманывал меня! А ведь у меня нет никого! Ни мамы нет, ни папы. А ты — просто дядя Абдул. Где мои родители? Откуда я взялся?

Он уже не мог больше сдерживаться и горько разрыдался.

— Ответь, ответь мне! — молил Рошан.

Абдул помрачнел. Он понял, что наступил тот момент, когда правду скрывать бессмысленно. Солгать сейчас — значило оттолкнуть от себя мальчика.

— Послушай меня, Рошан, — старик говорил с усилием. — Ты уже взрослый и имеешь право знать правду. Тебе не посчастливилось, мой мальчик. Ты — незаконнорожденный, и это клеймо тебе предстоит пронести через всю твою жизнь. Я нашел тебя в лесу. Кто твои родители? Я не знаю, поверь. Но это по их вине ты не знал ни материнской, ни отцовской любви.

— Неужели я буду мучиться всю жизнь?! — воскликнул Рошан.

— Тебе придется терпеливо сносить насмешки и оскорбления, — сказал Абдул.

— Что же мне делать, дядя, скажи! Я больше не хочу так жить!