Приручить единорога [= Странное предложение ] - Айрис Джоансен Страница 48

В глазах Сэнтина промелькнуло какое-то странное выражение. Будь Жанна поспокойнее, она без труда распознала бы боль и муку, но она была слишком расстроена, чтобы замечать чью-либо боль, кроме своей собственной.

— Иначе ничего не выйдет, — закончила она и, беспомощно пожав плечами, выбежала из библиотеки, не обращая внимания на властные окрики Рафа, звавшего ее по имени. Какое-то внутреннее чувство направило ее к входной двери, и опомнилась она только тогда, когда вымощенный мраморными плитами внутренний двор остался далеко позади.

Здесь, в самой гуще сада, она позволила себе замедлить шаг и слегка отдышаться. Деревья и кустарники обступали ее плотной стеной, и Жанна почти не думала о том, что за ней, возможно, наблюдают. Впрочем, ощущение одиночества было скорее всего обманчивым. Видеокамеры были расставлены по всей территории поместья, и бдительный взгляд охранников проникал в самые отдаленные его уголки. К счастью, этот вид наблюдения был профессионально-безличным, и Жанна уже научилась пренебрегать им. Другое дело — Сэнтин, который следил за каждым ее шагом и ревновал буквально ко всему…

Последние две с небольшим недели были невыносимо тяжелыми для всех обитателей замка. Даже слуги старались насколько возможно избегать встреч с Сэнтином, так как Раф вел себя точь-в-точь как раненый зверь в клетке, который кусает всех, кто к нему приблизится. Сравнение это было довольно точным, и хотя Жанне становилось неловко каждый раз, когда оно приходило ей на ум, ничего с собой поделать она не могла, да и не хотела. Жанна знала, что погибнет, если уступит Сэнтину, и настойчиво гнала от себя воспоминание о затаенной боли, которую она порой подмечала в его глазах, затуманенных слепой, не рассуждающей ревностью и гневом. Впрочем, ей тоже было очень нелегко. Например, сейчас ей было так скверно и так хотелось оказаться в его надежных, сильных объятиях, что она, наверное, согласилась бы купить это блаженство за любую цену, которую бы Раф потребовал.

В ее сегодняшнем разговоре с Джоди не было ничего особенного. Он не сказал ей ничего или почти ничего конкретного, однако нерешительность в его голосе, и то, как старательно Джоди уходил от прямых ответов, не укрылись от ее внимания. Жанна поняла: все кончено или скоро закончится, и она останется в этом мире одна. Это знание было ясным и чистым, как сверкающая на дне прозрачного водоема друза хрусталя, чьи прямые очертания лишь слегка искажены толщей воды, и Жанну волновал только один вопрос: когда?

Ноги сами привели ее на край утеса, но у нее было не то настроение, чтобы мирно сидеть в беседке, предаваясь созерцательной задумчивости. Вместо этого Жанна решила прогуляться по берегу. Повернув к крутой, каменистой тропе, она стала спускаться вниз.

Океан был неспокоен. Высокие валы с грозным ревом накатывались на берег и сердито пенились, налетая на торчащие из песка камни, но буйный непокой стихии странным образом успокаивал смятенную душу Жанны. Здесь ей было так хорошо, что возвращаться в дом не хотелось, и она повернула обратно, только когда солнце почти село.

Выходя из зарослей магнолий, Жанна с удивлением услышала урчание автомобильного мотора. Машина несомненно двигалась от входных ворот у подножья холма, поднимаясь к замку по извилистой подъездной аллее. Насколько Жанне было известно, сегодня Раф никого не ждал, однако белый «Мерседес», мелькавший между стволами почти облетевших пирамидальных тополей, вряд ли мог попасть на территорию поместья без разрешения хозяина. Кто бы это мог быть?

Задавшись этим вопросом, Жанна свернула с дорожки, ведущей во внутренний дворик, и пошла в обход усадьбы к парадному крыльцу, где заканчивалась подъездная дорожка.

Когда она обогнула угол дома, «Мерседес» уже затормозил перед парадным крыльцом.

Почти одновременно дверь усадьбы отворилась, и Сэнтин спустился к машине по широким мраморным ступеням. Водительская дверца распахнулась ему навстречу, и Жанна увидела две изящные женские ножки в умопомрачительной красоты туфлях на высоком каблуке. Следом показалась и сама обладательница этих ног — высокая, статная брюнетка, одетая в белую юбку и приталенный жакет, стоивший, наверное, баснословных денег.

— Раф, милый, — проворковала незнакомка, ослепительно улыбаясь Сэнтину. — Я ехала к Пеннбрукам во Фриско и не могла не заглянуть к тебе. Как поживаешь, дружок?

Привстав на цыпочки, она поцеловала Сэнтина в губы.

— Давненько не виделись… — негромко выдохнула она.

Томные с поволокой темно-лиловые глаза незнакомки поблескивали в сумерках точно две звезды. Лицо ее поражало достоинством, безмятежным спокойствием и совершенной, почти божественной красотой, которой могла бы позавидовать рафаэлевская мадонна. Черные блестящие волосы были собраны на затылке в аккуратный узел, но эта простая прическа только подчеркивала классические черты ее лица и изящество шеи.

— Не так уж давно, Марина, — спокойно ответил Сэнтин с небрежной фамильярностью, возвращая поцелуй. — Последний раз мы виделись в Париже четыре месяца назад.

— Хорошо хоть это ты помнишь! — Женщина капризно надулась. — Ты обещал позвонить мне, когда вернешься в Штаты, и не позвонил.

— Я был уверен, что смерть от одиночества тебе не грозит, — с насмешкой протянул Сэнтин. — Насколько мне известно, в последнее время ты была очень занята. Если не ошибаюсь, ты подцепила какую-то теннисную звезду…

— Он настоящая душка, но он — не ты, — ответила женщина и тряхнула головой, отчего бриллиантовые сережки в ее ушах задорно запрыгали. — С тобой никто не может сравниться. Я бы уже давно приехала к тебе во Фриско, если бы мне не сообщили, что ты обратил свое внимание на Дайану Симмонс. Представь же себе мое удивление, когда на прошлой неделе я столкнулась с нею на танцевальном вечере в Лос-Анджелесе!

— А это тебя удивило? Или ты полагала, что мы с ней будем любить друг друга, пока смерть не разлучит нас? — насмешливо процитировал Сэнтин заключительную фразу церковной брачной клятвы. — Неужто я так низко пал в твоих глазах, что…

Он вдруг осекся, заметив Жанну, неловко переминавшуюся с ноги на ногу возле цветочной клумбы, на которой цвели поздние ирисы. Лицо Сэнтина отразило мгновенное облегчение, но он тут же нахмурился.

— Тебя не было несколько часов! — раздраженно бросил он, мигом позабыв о волоокой красавице, повисшей на его руке. — Где, черт возьми, тебя носило столько времени? Я уже хотел звонить охране! Неужели тебе не пришло в голову предупредить кого-нибудь, куда ты идешь?

Жанна поймала на себе ехидную улыбку брюнетки и почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо.

— Я была на берегу, — коротко сказала она, исподлобья разглядывая Сэнтина. — Неужели я должна спрашивать позволения даже тогда, когда иду гулять?

Она сделала шаг вперед, с вызовом приподняв подбородок.

— А теперь, если мадам извинит, я пойду. Мне нужно переодеться к ужину.

Бросив на Сэнтина негодующий взгляд, Жанна вознамерилась прошмыгнуть в дом мимо стоящей на ступенях парочки, но Сэнтин поймал ее за руку.