На вершине блаженства - Стелла Камерон Страница 48

Они ехали по мосту, по направлению к Сиэтлу. Себастьян посмотрел на сидящую рядом Блисс, потом – на неспокойную серую рябь озера Вашингтон. Они выехали уже после девяти. Начало смеркаться.

– Люди возвращаются сюда, – проговорил Себастьян.

Не вернулся бы, если бы Мэриан удалось настоять на своем, подумала Блисс. Вслух же сказала:

– Пожалуй. Я не могла дождаться, когда смогу вернуться.

– Не могла?..

– М-м. Тут же дом. – Она никак не могла расслабиться. Поясницу ломило от напряжения.

– По-моему, я тебя раньше никогда не видел в белом.

Немногие видели ее в белом.

– Просто нам не довелось посещать званые вечера. Вместе, во всяком случае.

Некоторое время он обдумывал ее ответ. Потом проговорил:

– Да, конечно, а тебе не кажется… что все это как-то нереально?

– Слишком реальная нереальность, тебе не кажется? – Блисс нервно хохотнула.

Миновав мост, они въехали в тоннель, ведущий к промышленному району – к долине Рейнир. Начал накрапывать дождик.

– Жалеешь, что согласилась поехать со мной? – Его зеленые глаза смотрели на нее чрезвычайно серьезно.

– Скорее, удивляюсь, – призналась Блисс. Она снова вспомнила о наставлениях Мэриан.

– Так должно было случиться.

Она потупилась. Себастьян переключил передачу. Его рука лежала на рычаге – большая, сильная, мускулистая. Когда он снял пиджак, Блисс почувствовала запах свежей белой рубашки. На фоне белоснежного воротничка его волосы казались почти черными. Она смотрела на его руки, загорелые, с темными волосками. Исцарапанные суставы пальцев и синяк на переносице напоминали о единственной ночи, проведенной вместе.

Уголок его рта опустился:

– Ты согласна со мной?

Она медленно проговорила:

– Что мы должны были вместе поехать на этот прием?

Он громко засмеялся:

– Ты же гораздо умнее. Понимаешь, о чем я спрашиваю. Мы с тобой всю жизнь шли к этому. К тому, чтобы быть вместе.

– Когда-то мы уже были с тобой вместе. А теперь – врозь.

– Ты так считаешь? – Он взглянул на нее, и в его глазах было столько огня, что Блисс заерзала на сиденье. – Мы с тобой снова вместе. И теперь никогда не расстанемся.

«Должно быть, он задумал снова покорить ваше сердце» – так, кажется, сказала Мэриан?

– Блисс…

– Я не могу так внезапно изменить свою жизнь. И не жди. Мы ведь с тобой – чужие.

Блисс прекрасно помнила слова Мэриан: «До тех пор, пока он считает, что вы без ума от него, все в порядке». Но она не умела притворяться. Не умела и не хотела.

– Чужие? Ошибаешься. – Он засмеялся, но засмеялся как-то неуверенно. – Мы ведь с тобой старые друзья. И никогда не должны были разлучаться. К тому же между нами уже произошло то, чего не было до того, как… словом, раньше.

Она пропустила мимо ушей его последние слова.

– Но все же мы расстались. Причем это было твое решение, не мое.

Дождь прекратился. Себастьян выключил дворники.

– Что случилось? Откуда эта холодность? Это из-за скандала с твоей матерью? Ты была совсем другой до ее появления.

– Моя мать тут ни при чем. Просто я не могу забыть… Я не могу забыть, что ты… Я не могу этого забыть. Вот и все.

– И ты не хочешь начать все сначала?

– Я… – Она повернулась лицом к нему. – И этого я тоже сказать не могу. Я сейчас чувствую себя так, словно освободилась от тяжкого бремени, кажется, вот-вот взлечу к небесам.

– И ты тоже? Послушай, а почему бы нам не взлететь? Мы до сих пор никуда не улетели.

Блисс вдруг поняла, что совершенно утратила представление о реальности, обо всем происходящем.

Они ехали по широкой дороге, которая в конце концов привела к «Кингдоуму», огромному стадиону под гигантским оранжевым куполом. Среди бесчисленных складов и железнодорожных путей имелась и автостоянка.

– Кажется, что я не был здесь целую вечность, – сказал Себастьян.

Блисс почувствовала себя совершенно беззащитной.

– Так ведь и прошла целая вечность.

Как бы так исхитриться… чтобы направить разговор в прежнее русло, чтобы заговорить о Кристал?

– Кажется, мне уже не хочется ехать на этот прием, – пробормотал Себастьян.

– Потому что я не выказываю безмерного восторга и удовлетворения? – Она вспомнила, что сидит в машине, и снова повернулась к Себастьяну. – Не умею я притворяться и делать вид, будто ничего не изменилось.

– Я не об этом. Конечно, я не в состоянии совершить невозможное, повернуть время вспять и изменить твою жизнь. Я говорил о том, что не хочу тебя ни с кем делить.

Слова вроде бы совсем простые. Отчего же вдруг так заколотилось сердце?

– Я ведь эгоист, – улыбнулся Себастьян, – и мне нравится, что ты обычно носишь платья свободного покроя.

Блисс усмехнулась:

– Ты меня осуждаешь или, наоборот, это комплимент? Или и то и другое одновременно?

– Восторгаюсь! Ты единственная женщина, которой все к лицу. – Он окинул ее взглядом. – Но пожалуй, в белом шелке смотришься лучше всего.

Блисс купила это платье, чтобы надеть его на благотворительный вечер, но не смогла пойти, потому что сестрички Кроу подхватили грипп и ей пришлось ухаживать за ними и за Бобби.

– Мне нравится, что ты носишь очки.

Блисс поправила очки указательным пальцем.

– Зрение так просто не исправишь.

– Я в том смысле, что очки лучше контактных линз. Они тебе идут. Ты похожа на экзотическую, невероятно умную птицу в белом шелковом оперении.

– На птицу? – Блисс сморщила носик. – Ну спасибо…

– Я никогда не говорил, какое восхитительное у тебя тело?

Блисс покраснела.

– Говорил. Совсем недавно, если память мне не изменяет.

– Да. Верно. И мне кажется, что платье оставляет его слишком… открытым. Для посторонних. Нельзя ли его немного прикрыть сверху?

Она с удивлением посмотрела на него. Потом, опустив глаза, осмотрела лиф платья с тонкими бретельками. Длинный, полупрозрачный шарф из белого шелка, который она небрежно накинула на плечи, нисколько не скрывал глубокий вырез на груди.

– Надеюсь, ты шутишь?

– Конечно. Мне нравится, когда все другие мужчины сгорают от зависти. Ты без лифчика?

– Себастьян…