Игра по чужому сценарию - Наталья Труш Страница 48

Сказать, что у Анны Аркадьевны сорвало крышу, значит, ничего не сказать. Какие там кальмары с икрой и кофе с шоколадом?! Ураган страсти, про которую рассказать – стыдно, а вспомнить – приятно, завертел их так, что в себя они пришли только утром. Вот тут в ход пошли и кальмары, и икра, которую Герман, как оказалось, очень уважал. Он вкусно ел ее маленькой серебряной ложечкой. От бутербродов он отказался, так как тоненько нарезанная булка за ночь зачерствела – кусочки слегка выгнулись, схваченные неприкрытым домашним теплом, а более свежей в хозяйстве актрисы не нашлось.

– Я, душа моя, икорку люблю на булочку теплую, мягкую, как пух, с маслом. А уж ежели слегка подсохла она, то тут уже не тот вкус, и нет ничего лучше, как не портить продукт, а употреблять его в живом виде.

И он употреблял. А она смотрела, как делает он это красиво и изящно, и все больше убеждалась, что зубы его железные – это совсем не от недостатка средств на модный ослепительной белизны фарфор, а для дела. Она попытала его на эту тему, и он загадочно улыбнулся ей и только кивнул согласно в ответ на ее лестное кинопредположение:

– Догадливая ты моя!..

«Надо бы об искусстве да о перспективах...» – думала она, утопая в очередной раз в пучине страсти, в которую тянул ее за собой новоиспеченный кавалер. Анна Аркадьевна всякий раз настраивалась на серьезный разговор с Германом. Ей хотелось подвести его ближе к творчеству, но он умело рулил отношениями, и влюбленная дама, словно большая рыба на крючке, только разевала рот, а ходила туда-сюда не как сама того хотела, а как водил ее умелый рыбак.

Зато Герман за три дня узнал о своей «голубушке» все, что ему было надо. А к концу первой недели их бурного романа он получил ключи от квартиры актрисы Шуйской. Ему страшно хотелось побыть в этой квартире одному, самому пооткрывать ящички комода, пошарить в шкафах и тумбочках. Он нюхом чуял, что квартирка не простая, а... золотая. Правда, милая его даже в порыве страсти благоразумно молчала на эту тему, что еще больше подстегивало Германа. И вообще был у него дар: он чувствовал на расстоянии роскошь, прикрытую рубищем, и бриллианты у скромной библиотекарши. И никогда не ошибался. Если б не этот дар, он, может быть, давно бы и завязал, но... Попробуй завязать, если добро само плывет в руки!

На исходе второй недели, когда Герман изрядно поистратился на белые розы, а у Анны Аркадьевны к ужину была не икра, а бутерброды из вчерашней булки, вымоченные в молоке и поджаренные на постном масле, Герман придумал, как ему выкурить из норки хозяюшку. И бутерброды эти тошнотворные только подстегнули его.

– Милая! – Голос в трубке слегка дрожал. – Милая моя! Ты заметила, что наши отношения стали немного пресными?

Анна Аркадьевна вздрогнула. Но испугаться не успела.

– Я предлагаю тебе маленький праздник – поход в ресторан!

Герман долго объяснял, в каком заведении он заказал столик. Ресторан «Северный полюс» оказался так далеко от центра и от метро, как настоящий Северный полюс от Питера. Анна Аркадьевна хотела возразить Герману, и даже червячок сомнений где-то внутри у нее шевельнулся, но знак этот она пропустила. И хоть не очень хотелось ей менять привычную домашнюю обстановку и бежать куда-то на окраину города, она внимательно посмотрела на свое отражение в зеркале, что висело в прихожей, разгладила пальчиками уже заметные «гусиные лапки» в уголках глаз и пошлепала в ванную.

...Герман больше часа просидел в кафешке на улице Марата. Из окна ему хорошо было видно подъезд и всех входящих и выходящих из него. Наконец, показалась и Анна Аркадьевна. «А актриса Шуйская еще оч-ч-чень ничего себе!» – машинально подумал Герман, которому всегда нравились женщины намного старше его. Он проводил даму восторженным взглядом, подождал еще минут десять. Немного пожалел, что не проводил ее до метро. Хорошо бы было убедиться на все сто, что Анна Аркадьевна отбыла к месту встречи. Ну, да что уж теперь.

Впрочем, у него не было сомнений в том, что дама сердца отправилась в ресторан. «Огорчится, конечно...» – мелькнула у него мысль. Понятно, что он не собирался встречаться с Шуйской.

А зря. Уже позже ему пришла в голову мысль, что надо было спланировать все так, чтобы непременно появиться у «Северного полюса», пусть позже, но появиться. Но тогда надо было реально заказывать столик в ресторане, а это дорого. Да и в дом к Анне Аркадьевне Герман собирался войти цивилизованно – через дверь, открыв ее «своим» ключом. В общем, как ни крути, и пошарить в квартире актрисы, и сохранить с ней отношения – вряд ли удалось бы.

Посему, переждав десять минут после ухода хозяйки, Герман тяжко вздохнул, пожелал себе удачи и отправился в дом напротив.

...Ох, сколько же ненужного барахла хранит чужая квартира! Пыльные антресоли, пузатые шкафы и комоды, уйма коробок и шкатулок. И на все про все час времени. Именно столько – не больше – отпустил себе Герман.

Ему повезло, а Анне Аркадьевне не очень. Старый «дипломат» из черного кожзама на книжном стеллаже Герман сразу приметил, но как-то не обратил на него внимания, решив, что набит он какими-нибудь бабьими воспоминаниями – открытками с ангелочками и письмами на пожелтевших тетрадных листочках. И лишь когда «дипломат» третий раз попался ему на глаза, он вытащил его из-под кипы книг и журналов и почувствовал приятную тяжесть.

– Ого! – только и сказал изумленный кавалер актрисы Шуйской, легко сковырнув несерьезный замочек с «дипломата»...

* * *

...Анна Аркадьевна шумно сморкалась в кружевной платочек. Про Германа она ни словом не обмолвилась Таранову. Рассказывала подробно про каждую безделицу своей необычной коллекции.

Собирать ее начал еще дед Анны Шуйской, а после его смерти коллекция перешла к ее отцу. Художник Аркадий Шуйский – он говорил про себя Шуйской – хорошо знал цену каждой безделушке, и, как ни выпрашивала у папика дочка симпатичную заколку или брошку, владелец «золотого зоопарка» ей твердо говорил «нет!».

– Почему «зоопарка»? – перебил Шуйскую Таранов.

– Ну, тут все просто: и дед, и отец собирали исключительно фигурки животных. Знаете, какие там были симпатичные украшения?! Лягушата с бриллиантовыми глазками, ящерица – с изумрудными, попугай на жердочке, пудель в ошейнике из камней. В общем, только звери. И только золотые.

– Вы кого-нибудь подозреваете? – устало спросил Таранов. – У кого-то из ваших знакомых были ключи от вашей квартиры?

От Таранова не укрылось то, что актриса Шуйская враз смутилась.

– И я должен вас предупредить об уголовной ответственности за дачу ложных показаний, – почему-то добавил он, чем вогнал Шуйскую в краску.

– Ключи... Нет, ключи были только у меня...

«Врет!» – глядя на нее с прищуром, думал Таранов.

– Ключей ни у кого не было, но, товарищ начальник уголовного розыска... Я подозреваю совершенно конкретного человека. Я сейчас вам все объясню...

Дальше Шуйская начала плести Таранову какую-то ахинею про оброненные накануне на детской площадке у дома ключи, которые подобрал очень подозрительный человек. «Он гулял неподалеку, и только он мог подобрать...»