Перелетные птицы - Алла Кроун Страница 48

Но бессонными ночами, здесь, во Владивостоке, в тишине своей спальни Сергей горько бранил себя за то, что поспешил уехать из Петрограда.

Призраки прошлого преследовали его, и, чтобы забыться, он все больше и больше отдавался работе. Когда они приехали во Владивосток, первая же больница, куда обратился Ефимов, приняла его с радостью, потому что при острой нехватке квалифицированных врачей больных с каждым днем становилось все больше. Главврач взял его в оборот в первый же день, предварительно дав общие указания: главное внимание уделяется раненым, которых привозят на санитарных поездах. Это были жертвы, доставляемые из отдаленных областей, где ежедневно происходили стычки между партизанами и различными военными группировками. Нужно было лечить раны и следить, чтобы среди пациентов не распространялись инфекционные болезни, свирепствовавшие в городе.

Сергей взялся за работу жадно, видя в ней возможность вернуться к своей первой любви — исследованию инфекционных болезней. Впрочем, он очень быстро понял, что на это времени у него не будет. Работа с больными не оставляла ему и часа свободы. Потянулись долгие изнуряющие дни борьбы с эпидемией тифа, которая, казалось, расползалась по России вместе с революцией.

И сегодняшний день ничем не отличался от предыдущих. В клинике его встретила старшая медсестра Нина со списком вновь прибывших больных. У большинства был тиф, брюшной или сыпной, многие уже лежали в беспамятстве.

— Сергей Антонович, — прибавила она, закончив доклад, — меня особенно беспокоит офицер из палаты 2-А.

У него все симптомы брюшного тифа: жар, рвота, понос, и я заметила у него несколько розовых пятен. Должно быть, он болеет давно. Но меня больше всего тревожит то, что у него открылась недавняя рана на ноге. Возможно, ему понадобится операция, и я бы хотела, чтобы вы его первым осмотрели. Он лежит в дальнем конце палаты, с правой стороны, под окном.

Сергей кивнул и, навестив нескольких тяжелобольных, сразу направился в палату 2-А.

Лицо офицера было повернуто к стене, и все же, несмотря на болезненную бледность, безупречный профиль показался Ефимову смутно знакомым: темные брови, изящный контур скул, копна черных блестящих волос. Догадка тяжелой грозовой тучей медленно вползла в сознание Сергея. Первым его побуждением было встать и как можно скорее уйти, но это было бы трусливым поступком, недостойным профессионала.

Больной повернул к доктору лицо и уставился на него, нахмурив брови. Затем его искусанные губы тронула неуверенная улыбка, в воспаленных глазах блеснули огоньки.

— Вы… Вы Сергей Ефимов? — Когда тот кивнул, он быстро заговорил: — Какая невероятная удача! Как же я рад вас видеть!

Сделав над собой усилие, чтобы не выдать собственных чувств, Сергей молча наблюдал за неподдельной радостью больного. Нужно было что-то сказать. Проявить хотя бы вежливость.

— Вижу, мы снова встретились, граф.

Слова были произнесены довольно сухо, но Алексей как будто этого не заметил. Он взял руку Сергея.

— Поверить не могу… Как же я счастлив видеть вас!

Ладонь его была горячей и липкой. Сергей взял Персиянцева за кисть, чтобы пощупать пульс, и заметил у него на пальце обручальное кольцо. Его охватило такое неимоверное чувство облегчения, что захотелось рассмеяться. Теперь он мог быть даже великодушен с графом. Теперь этот гордый аристократ зависел от него! Эта мысль была не лишена приятности. Наскоро осмотрев больного, Сергей сказал:

— Поговорим позже, граф Алексей. Придется прочистить вашу рану в операционной, если мы не хотим потом бороться с лихорадкой. Я пришлю сиделку и наведаюсь к вам позже.

Он позвал Нину, дал ей указания, потом снова повернулся к Алексею.

— Нам нужно знать, как связаться с вашей женой. У нас такой порядок.

Алексей поерзал на койке.

— Сергей, мы не могли бы поговорить без свидетелей?

Ефимов с неохотой повернулся к Нине и кивнул на дверь.

Та, бросив любопытный взгляд на мужчин, вышла из палаты.

Сергей стоял у койки и ждал. Граф Алексей женат, и Надя в безопасности, но ненависть к этому аристократу засела слишком глубоко, и доктор не мог ее преодолеть. Пока он смотрел на этого больного человека, пробудившаяся злость росла. Из-за Персиянцевых погибли отец и Вадим. Если бы не Персиянцевы, его любимая Эсфирь сейчас была бы с ним, а не мучилась бог знает где. И он не был бы лишен любви. Какое право имел Алексей избежать суда большевиков, выжить и объявиться здесь, во Владивостоке?

— Моя жена умерла, Сергей, — хрипло прошептал граф. — Ее похоронили в Чите. Она умерла во время родов. Ребенок тоже не выжил.

Радостное ощущение как рукой сняло. Сергей даже не смог заставить себя произнести слова сочувствия.

Алексей продолжил:

— Мои родители хотели, чтобы я женился на ней. После того как они погибли, я почувствовал, что должен выполнить их желание.

Не дождавшись ответа, граф заговорил снова:

— Сергей, я всегда любил вашу сестру! Как бы мне хотелось увидеть ее снова! Она… Она здесь, с вами?

Но Ефимова было не так легко провести. Алексей, если бы хотел, мог жениться на Наде задолго до смерти родителей. «Он что, меня за идиота принимает?» — со злостью подумал Сергей и с издевкой в голосе произнес:

— И как это вы вдруг забыли, что моя сестра не аристократка? У нас кровь, знаете ли, не голубая!

Алексей беспокойно пошевелился.

— Я заслужил упреки. Но что бы вы ни думали, знайте: я никогда и никого не любил, кроме вашей сестры. Война — суровый учитель. Я повидал много несчастий на фронте и понял: наша жизнь — как тонкая ниточка, разорваться может в любой миг. Я бежал в Сибирь, шел за Колчаком в Иркутск, потом попал в Читу и Владивосток. А теперь я хочу увидеть Надю… Чтобы… Чтобы просить ее руки…

Сергей аккуратно сложил стетоскоп и поместил его в карман своего белого халата. Из другого кармана достал термометр и сунул его Алексею под мышку.

— Многие из нас разуверились и в царе, и в большевиках, — наконец сказал он, чтобы увести разговор от сестры.

Алексей заволновался.

— Те, кто поддерживал красных, заслуживают того, что получили впоследствии.

Сергей сжал кулаки. Какое право имеет этот жалкий аристократишка осуждать тех, кто и так поплатился за свои убеждения? У него возникло горячее желание высказать Персиянцеву, что тот не имеет права судить кого бы то ни было, но вместо этого Сергей произнес:

— Сиделка через несколько минут снова проверит температуру. Потом вас будут готовить к операции.

— Надя… Как она? — Голос Алексея дрогнул.

Сергей задержался и посмотрел ему в глаза.

— Надя вышла замуж за моего друга. Теперь она вдова с трехлетней дочерью.

— Что с ее мужем?