Создана для любви - Конни Мейсон Страница 48

Адам всячески старался отвязаться от Гвен, чтобы увидеться с Алексой наедине, но та прилипла к нему как пиявка, не желая расставаться ни на минуту. В конечном итоге пришлось взять ее с собой в надежде, что она послушается и подождет снаружи, пока он поговорит с Алексой. Однако этому не суждено было случиться, и Адам скрежетал зубами от досады.

– Мне стало так одиноко, – пожаловалась Гвен. – Ах, Адам, прощайтесь же скорей. Здесь так… так… мрачно, что хочется поскорее уйти.

– Я уйду, когда сочту нужным, Гвен, – ледяным тоном сообщил Адам, поворачиваясь к Алексе, – и ни секундой раньше.

– С вами все в порядке, Алекса?

Алекса кивнула.

– Вы вовремя появились, Адам. И на том спасибо. Интересно узнать, с чего это вдруг вы вообще решили прийти?

Адам густо покраснел. Он заслуживал этого и гораздо худшего. Если бы он только мог поговорить с Алексой наедине, все объяснить, рассказать о своих планах. Но в ситуации, когда Гвен ловила каждое его слово, он ничем не мог успокоить истерзанную душу жены.

– Я не мог отпустить вас, не попрощавшись. Однажды мы еще встретимся, – намекнул он.

– Разумеется, в загробной жизни, – пронзительно рассмеялась Алекса, ничего не поняв. – Предлагаю считать наше прощание состоявшимся, теперь можете с чистой совестью уходить.

– Алекса, если бы только…

– О, бога ради, Адам, к чему эти сантименты? – нагло вмешалась Гвен. – Эта женщина – изменница, вы ничего ей не должны.

Чертыхаясь втихомолку, Адам пытался взглядом передать все то, что хотел, но не мог сказать. Судьба определенно отказывалась идти навстречу его планам. Сначала Гвен не отпустила его одного, потом оказалось, что Алексе грозит изнасилование. А теперь у него фактически не осталось шансов рассказать обо всем необходимом. Оставалось довериться судьбе и молиться о том, чтобы все прошло по плану и Алекса без его указаний поняла, что делать.

Адам колебался между тем, чтобы заговорить при Гвен, невзирая на последствия, или уйти, оставив Алексу с мыслями, будто он ее бросил. И тут в дверях, поддерживаемый солидной тушей Граббса, появился Бэйтс.

– Лорды лордами, а мне приказы выполнять надо, – злобно пробурчал Бэйтс. – Посетителям положено не больше десяти минут. Вам придется уйти.

Проклиная рок, создавший женщин, подобных Гвен, и мужчин, как Бэйтс, Адам коротко кивнул. Но вместо того чтобы выйти из камеры вслед за Гвен, он замешкался на мгновение и быстро подошел к жене. Заключив окаменевшее тело Алексы в объятия, будто хотел поцеловать ее на прощание, с жаром шепнул ей на ухо:

– Не отчаивайтесь, еще не все потеряно.

Потом действительно поцеловал жену, попытавшись передать этим все, чего не смог сказать словами.

Поцелуй длился долго, требуя, алча последнего наслаждения вкусом, и Алекса ответила, сама того не желая. Язык Адама кружил у нее во рту, впитывая в себя ее уникальную эссенцию, ее сущность. Ему хотелось никогда не отпускать жену, всегда защищать. Вместо этого приходилось оставлять Алексу в чужих руках. Проявив недюжую силу воли, Адам отстранился. Когда он повернулся к выходу, Алексе показалось, будто он сказал:

– Мужайтесь. Я люблю вас.

И на том ушел.

В наступившей тишине до Алексы донесся плаксивый голос Гвен:

– Неужели это было так необходимо, Адам, дорогой?

Ответа Адама она не услышала, потому что в этот миг дверь камеры с грохотом захлопнулась.

Охваченная горем, Алекса не поняла последних слов Адама. Она помнила только поцелуй и ощущение его рук на своем теле. А еще взгляд, которым он с ней попрощался. Он словно создавал для себя образ, что навечно останется в его памяти. Слезы застлали глаза Алексы при мысли – она никогда больше не увидит Адама. Возможно, этим и объяснялся его ищущий взгляд и странные слова, угрюмо подумала женщина.

Единственное, чего Алекса не могла ни забыть, ни простить, было то, что Адам счел уместным привести с собой Гвен. Возмутительное пренебрежение ее чувствами шокировало Алексу и заставляло замкнуться в себе. В оправдание неожиданного визита Адама она могла сказать лишь то, что граф очень вовремя появился в камере, иначе Бэйтс наверняка бы изнасиловал ее. Все внутри Алексы переворачивалось от омерзения при мысли о том ужасном моменте, когда надзиратель почти добился от нее, чего хотел.

Алекса тяжело опустилась на грязную койку, последние несколько недель служившую ей кроватью. Женщина боялась уснуть, ибо до рассвета оставалось всего несколько часов, а ей хотелось сполна насладиться последними мгновениями жизни. Память воскрешала самые дорогие моменты, мысли полнились радостными и горькими картинами. Однако вопреки всему в предрассветные часы Алекса задремала.

Где-то в темных уголках сознания она отмечала шум снаружи камеры, но была слишком глубоко погружена в безотчетные воспоминания, чтобы отзываться. Сон сковал ее так, будто она уже умерла, и потому не сразу отреагировала, когда скрипнули петли и тяжелая дубовая дверь отворилась. Внезапное появление света в темной камере тоже не отразилось в ее затуманенном мозгу. Из дремотного состояния Алексу вывел только голос. Низкий, скрипучий, с хрипотцой, которую она узнала бы где угодно. Лис!

– Алекса, проснитесь!

– Лис! Боже мой! Вы пришли за мной!

– Да, любимая. Торопитесь, у нас мало времени.

Вскочив с койки, Алекса спросила:

– Где надзиратели? Куда вы меня забираете?

– Надзирателями… занимаются, – прохрипел Лис, бережно укрывая накидкой узкие плечи Алексы. – Что до места нашего назначения – море, любовь моя. Пойдемте, нам нужно скрыться до рассвета.

– Подождите! А как же Мак? Мы не можем уйти без него!

– Мои люди уже позаботились о нем. Они ждут нас на пристани.

Покидая тюрьму, Алекса заметила двух надзирателей, лежавших в углу со связанными руками и ногами, с кляпами во рту. Она, улыбнувшись Лису, в прощальном презрительном жесте вытащила у него из‑за пояса маску, подобную той, что была у него на лице, и бросила ее рядом с надзирателями. Потом Лис, взяв Алексу за тонкую руку, вывел ее в серую предрассветную мглу.

13

Под управлением Лиса «Серый призрак» осторожно проскользнул мимо наводнивших побережье английских судов, покинув гавань так же бесшумно, как и заходил в нее. Полностью выкрашенный в серый, чтобы сливаться с морем и горизонтом, он поднял паруса и быстро покинул расфранченный саваннский порт. Алекса не знала другого человека, который отважился бы на подобную дерзкую вылазку. Чтобы пробраться в порт посреди ночи под самым носом у англичан, требовалась отвага как минимум нескольких человек. Но разве не Лис всегда излучал непревзойденную уверенность и неоспоримое презрение к опасности, размышляла Алекса, наблюдая, как мимо проносятся черные воды. Ему всегда сопутствовала осязаемая аура грубой силы, из‑за чего он казался больше, чем на самом деле.