Любить запрещается - Барбара Картленд Страница 48

– Да, кажется, понимаю, хотя это и не входило в мои намерения.

– Но почему, почему? – спросила Ария.

Она стояла на ступеньках, так что ее глаза были вровень с его глазами. Ей показалось, что его взгляд скользнул по ее лицу и на миг задержался на ее губах – немного припухших, израненных его бешенными поцелуями.

Ария почувствовала, что краснеет, но не могла двинуться и избежать его пристального взгляда. К ее изумлению, выражение его лица вдруг изменилось, и ей показалось, что что-то побудило его к действию.

– Уезжайте, и черт с вами! – сердито произнес он и пошел назад, вошел в библиотеку и хлопнул за собой дверью.

Лулу Карло вошла в свою спальню и прикрыла за собой дверь. Весь вечер она пила, и сейчас, в час ночи, ее глаза слегка затуманились, щеки раскраснелись, а серебристые волосы были в некотором беспорядке.

Однако она по-прежнему была красива. Мягкий, приглушенный свет подчеркивал ее красоту, так что каждое из ее отражений в многочисленных зеркалах, украшавших спальню, представляло ее под некоторым волнующим, соблазнительным углом.

Лулу присела у туалетного столика. Она смотрела на себя в зеркало, но не видела превосходных, точеных черт лица, нежной кожи или прекрасного изгиба довольно полных губ.

– Черт возьми! – Она посмотрела на фотографию Дарта на соседнем столе в затейливой рамке из золота, украшенной полудрагоценными камнями. Фотография представляла собой всего лишь случайный снимок, сделанный фоторепортером во время матча в поло, ибо Дарт ни за что не согласился бы войти в фотостудию, но запечатлела то привлекательное, что было в его лице, и врожденную грацию его стройной фигуры.

– Черт возьми! – повторила Лулу.

Она поднялась и немного нетвердой походкой стала расхаживать по комнате. Ее тревога и волнение были вполне искренними, но она не могла не играть, то откидывая голову так, что ее гибкая прекрасная шея придавала ей лебединую грацию, то сжимая руки и прижимая их к маленькой острой груди.

Тем не менее через некоторое время даже позы, которые она принимала, перестали ее занимать. Она снова села и принялась барабанить пальцами по полированному дереву туалетного столика.

До сегодняшнего вечера она и представить себе не могла, что есть хоть малейших шанс, что ее так хорошо продуманные планы могут закончиться неудачей. Но сейчас какой-то ужасный кошмар, от которого нельзя скрыться, закрался ей в душу, и она начала терять свою самоуверенность и веру в то, что все закончится благополучно.

С той самой минуты, когда она встретила Дарта, Лулу поняла, что поймать его в свои сети будет нелегко, но все же решила завладеть им в тот вечер, когда их познакомили на вечеринке в Нью-Йорке. Она вспомнила хозяйку вечера, которая сказала ей тогда: «Лулу, ты просто обязана познакомиться, с самым привлекательным мужчиной во всей Америке. Мистер Дарт Гурон – мисс Лулу Карло».

Она нетерпеливо отвернулась от мужчины, с которым разговаривала, и теперь, оглядываясь назад, вспомнила, как ее сердце остановилось. Конечно, она слышала о нем раньше – а кто не слышал? Она видела его фотографии, читала о нем в светской хронике всех газет, которые открывала, но особо не заинтересовалась, поскольку их жизненные пути не пересекались.

Когда речь шла о ней самой, Лулу могла сосредоточиться на достижении своей цели. В тот вечер она поняла, что Дарту Гурону суждено сыграть важную роль в ее жизни, и ни на минуту не представляла себе, как что-то может серьезно помешать ей получить желаемое.

После той первой вечеринки они довольно часто встречались, а когда Лулу уехала в Калифорнию подписывать контракт на съемки, он обручился с Беатрис Уоттон.

Когда она развернула газету и увидела объявление об их помолвке, то не поверила, что это правда. Ярость заставила ее согласиться на условия, которые впервые за всю ее карьеру в кино не позволили ей вытянуть из компании, которая ее нанимала, неизмеримо больше, чем они предлагали. Она спешила, и ее душа не была расположена к схватке.

– Отлично, джентльмены, – сказала она им, – составьте контракт, я подпишу. Сегодня вечером я уезжаю в Нью-Йорк.

В кинокомпании все были изумлены, но испытали чувство облегчения. Споры с Лулу Карло относительно денег уже вошли в историю кинематографа. Обычно они заканчивались нервным расстройством для одного-двух служащих компании, тогда как Лулу неизменно выходила победительницей, и именно с той суммой наличными, на которую нацеливалась.

Она вернулась в Нью-Йорк после полудня и сразу же отправилась прямо к Дарту Гурону. Узнав у него дома, что он уехал с Беатрис Уоттон и вернется примерно к пяти часам, она осталась подождать, и, когда Дарт Гурон вошел в квартиру, он застал ее свернувшейся калачиком на диване, такую маленькую, беззащитную и бесконечно милую. Она не стала его отчитывать – для этого она была слишком умна, она просто сказала, что, поскольку очень любит его, желает ему счастья. Как и все мужчины его типа, под суровой внешностью Дарт скрывал слабость к нежным чувствам.

Он привык к женщинам, которые отчаянно цеплялись за него, поливая грязью тех, кто занял их место, которые многократно и постоянно говорили, что отдали ему свои лучшие годы. Все то, что он давал им взамен, вроде бесценных украшений от Картье и Тиффани, по-видимому, не принималось в расчет.

В тот вечер в его квартире Лулу разыграла лучшую роль в своей жизни. Она была нежна, грустна и, по всей видимости, совершенно бескорыстна, когда пожелала ему наслаждаться жизнью. В то же время она была так же соблазнительна, как в любом из своих фильмов, которые приковывали внимание и заставляли биться сердца зрителей во всем мире.

– Как только я вернулась, мне необходимо было приехать повидать тебя, – сказала она, глядя на него снизу вверх своими огромными глазами.

– Разумеется, почему бы и нет? – согласился он.

– Мисс Уоттон это не понравится, – прошептала она. – Может быть, после того, как вы поженитесь, мы никогда больше не увидимся, а я так хотела поблагодарить тебя за счастье, которое ты мне дарил. Конечно, я знала, что ничего не значу в твоей жизни, но было так чудесно просто знать тебя.

Впоследствии Дарт так и не мог вспомнить, как получилось, что Лулу тихонько плакала в его объятиях, нисколько не играя, и почему он вдруг стал ее целовать – может быть, из сострадания?

Тремя днями позже они отплыли в Англию на пароходе, вместо того, чтобы лететь. Лулу оказалась достаточно умна, чтобы закрепить свой успех: что, скажите, так располагает к близости, как пять с половиной дней в море?

– Вчерашний день позади, завтрашний еще впереди, а сейчас, в настоящем, мы вместе! – сказала она Дарту.

Они сидели в большой королевской каюте лайнера, заставленной, по указанию Дарта, экзотически пахнущими цветами, которые превратили каюту в настоящую обитель красоты. Подходящий фон для белой с золотом красоты Лулу, подумал он, усыпленный ее мягкой, волнующей чувственностью и не способный больше ни о чем думать. И все же он не потерял головы. Он признал, что его помолвка с Беатрис Уоттон была ошибкой, но был совершенно не готов позволить снова заковать себя в кандалы.