Завоевание - Джуд Деверо Страница 49

— Я уже сказал тебе, что она была не прочь поймать меня в свои сети, но для меня приманка оказалась недостаточно аппетитной. — Он коснулся завитка на ее виске. — Что за прелесть эти рыжие ниточки. Тоненькие, будто паутинка.

— Паутина липкая и противная. Так почему ты отверг Энн Маршалл?

— Потому что она меня не привлекала. По мне на роль спутницы жизни она не годится потому, что у нее слишком острый язык и слишком извращенный ум.

— Но какое это имеет значение? Сиверн не боится ее языка. Он научит ее покорности.

— А разве твой старший брат Роган добился беспрекословного подчинения от своей жены?

Ее так и подмывало поинтересоваться, откуда ему так хорошо известны порядки в ее семье, но она вовремя вспомнила, что он, как-никак, Говард. А у Говардов были свои глаза и уши в доме Перегринов. И еще она припоминала, что Тирль участвовал в попойках вместе с Сиверном, а ничто так не развязывает мужчине язык, как добрый бочонок пива. Несмотря на свою досаду, Зарид усмехнулась.

— Так, значит, Сиверн рассказывал тебе о нашем брате?

— Со всеми подробностями. А к вашей невестке у него неоднозначное отношение. Он одновременно и любит, и ненавидит ее. — Тирль Гладил плечо Зарид, его глаза заволоклись нежностью. — И зачем ты прятала такое богатство под своей мальчишеской одеждой?

Зарид опустила глаза и заметила, что платье на груди немного сдвинулось, обнажив при этом гораздо больше, чем позволено приличиями. Стыдливо прикрывшись руками, она начала потихоньку отодвигаться, но он вернул ее на место.

Потом опустил вниз ее руки.

— Если мне запрещено касаться твоего тела, позволь хотя бы насладиться его созерцанием.

Зарид почувствовала, как заливается краской смущения, потом вся затрепетала, вся, до кончиков пальцев ног.

— Почему запрещено касаться? — спросила она, и в этих словах прозвучал скрытый призыв.

— Если у нашего брака нет будущего, если я собираюсь просить короля о его расторжении, то, я полагаю, мой долг оставить тебя девственницей. Когда ты вторично выйдешь замуж, твой супруг будет очень доволен тем, что ты сохранила невинность.

— Да, — сказала Зарид, — конечно. — Ее дыхание было прерывистым, в висках стучало, потому что его рука в это время ласкала ее полуобнаженную грудь.

— Надеюсь, он будет опытным в делах любви.

— Кто?

— Твой будущий муж. Человек, который получит право стать отцом твоих детей. Который получит право наслаждаться твоим восхитительным телом.

— Да нет во мне ничего восхитительного. Ты меня просто дразнишь. И потом, ты сам говорил, что ума у меня маловато.

— А говорил ли я тебе когда-нибудь, что ты самая соблазнительная женщина из всех, которых мне когда-либо приходилось встречать?

— Нет, не говорил, — промурлыкала она. Его пальцы скользнули глубже за вырез платья.

— И н-насколько же я с-соблазнительна? — Ее глаза были закрыты, она вдыхала запах его крепкого мускулистого тела и ощущала его жар так близко от себя.

— Ты — сама невинность. Большинству женщин известно в мельчайших деталях, что происходит между мужчиной и женщиной, когда они проводят ночи вместе. Но ты, ты так неиспорчена и чиста, как первый снег. Но довольно восприимчива. Умелый мужчина научит тебя всему, чему захочет.

Зарид встрепенулась и начала вырываться из его объятий.

— Я прекрасно знаю, откуда берутся дети, — возмущенно заявила она. — И вовсе я не неискушенная деревенская простушка. Я могу не быть такой же красоткой семи пядей во лбу, как леди Энн, но в отношениях между мужчинами и женщинами и я кое-что смыслю.

Тирль раздраженно хмыкнул.

— Ты знаешь только о самом акте, но не о том, что ему предшествует.

— Предшествует?

Он провел рукой по ее округлому плечу.

— Одно дело — простое спаривание, как у животных, с целью произвести потомство, и совсем другое — занятия любовью. Между ними лежит огромная пропасть.

Она все еще сердилась на него за то, что он недооценил ее познания, но открыто этого не высказывала.

— В таком случае ты должен показать мне эту разницу, если хочешь, чтобы я с тобой согласилась. Тирль коротко хохотнул.

— Ах, мой маленький бесенок, я бы охотно выполнил твое требование, не удерживай меня от этого здравый смысл. Ну, довольно об этом. Нам уже давно пора к столу.

Он отпустил ее и подвинулся на край кровати, собираясь встать, но Зарид схватила его за плечи.

— А леди Энн ты тоже отказался объяснить эти различия? Или нет? А она должна была оказаться достаточно сообразительной, чтобы уловить все тонкости.

Он посмотрел на нее через плечо.

— Я думаю, леди Энн сама кого хочешь может просветить на этот счет. Если твой брат будет не на высоте в брачную ночь, она, вне всякого сомнения, постарается наставить его на путь истинный, а если не выйдет, найдет понимание и утешение на стороне.

Зарид отпустила его и откинулась на подушки, скрестив руки на груди.

— Я не стану так поступать. Когда у меня будет настоящий муж, только он будет делить со мной постель. Но если он не доставит мне удовольствия, я так прямо ему и скажу.

Тирль усмехнулся.

— А если он не захочет слушать твоих жалоб? Найдешь ему замену? Заведешь любовников?

— Ну, я не… — Ее глаза расширились. — Ты, что, считаешь, что у леди Энн были любовники? Сиверну это придется не по душе.

— Твой сорвиголова братец вполне способен убить ее, если окажется, что она не девственница. И Хью Маршалл наверняка одобрит этот поступок.

Зарид уже совсем запуталась. Если Энн Маршалл девственница, то откуда столько знает о постельных делах? Зарид почувствовала себя обиженной. Ее братья всегда обращались с ней как с ребенком, и этот Говард туда же.

Она тряхнула головой и начала слезать с кровати. Ей больше не хотелось попадать впросак, задавая еще какие-нибудь вопросы.

— Зарид, — прошептал Тирль потянув ее на себя. Она стала вырываться. Ее просто бесило то, как свысока он разговаривал с ней и как пренебрежительно отзывался обо всех женщинах. Он слишком много о себе возомнил.

Тирль придавил ее к кровати, но руки у нее были свободны, и она принялась колотить его по спине и плечам.

— Отпусти меня! — требовала она. — Ты мне противен. Мне ненавистно даже твое присутствие рядом со мной.

Он сжал руками ее голову, чтобы удержать в нужном положении, и приник к ее губам. Поначалу она держала их плотно сомкнутыми, сопротивляясь поцелую, — но потом волна новых, необыкновенно приятных ощущений полностью захлестнула ее, — и губы сами собой приоткрылись. Тирль слегка прикусил ее нижнюю губу, потом кончиком языка нежно обвел ее контуры. Потом он целовал ее глаза, ее щеки.