О красивом белье и не только - Дженнифер Эшли Страница 49

– И кого же? – наконец вежливо спросил Ник.

– Еще не решила. Я подумаю. Жаль, что ты занят.

Ник глубоко вздохнул:

– Мне тоже жаль, но я действительно должен ехать.

– Понимаю. У тебя своя жизнь. Расскажешь мне обо всем, когда вернешься, ладно? – Мое сердце оглушительно стучало. – А когда ты вернешься?

– Пока не знаю. Надеюсь, твоя мама приготовит потрясающий обед, а ты хорошо проведешь время. – Ник помолчал. – Не забудь, пожалуйста, передать от меня привет Саре и Джерри.

– Обязательно передам.

Снова повисла пауза. Возможно, Ник, думал, что я захочу сказать что-то еще, но я не знала, о чем говорить. Похоже, нам осталось только попрощаться.

– До свидания, – сказала я.

– До свидания, Бренда, увидимся.

– Пока, – снова попрощалась я, и тут Ник наконец отключил телефон.

Я лежала на кровати до тех пор, пока за окном не стало темно и в гостиной не появились Дэвид и Кларисса. Тогда я оделась и вышла к ним. На сердце у меня было тяжело. Я снова стала уговаривать Дэвида пойти к матери на пасхальный обед вместе со мной, но он в очередной раз отказался и был при этом очень резок со мной, а когда я сказала ему, что мы должны стиснуть зубы и смириться с существующим положением вещей, он выбежал из квартиры, хлопнув дверью.

Поздно вечером, когда я уже лежала в постели и думала о Нике, Дэвид вернулся.

– Послушай, я кое что хочу спросить тебя, – услышала я голос Клариссы. – Почему ты не хочешь идти на праздничный обед к матери?

Дэвид недовольно фыркнул:

– Теперь ты начинаешь? Хватит с меня Бренды.

– Нет, я все-таки хочу знать, – не унималась Кларисса. – В моей семье отмечали только Рождество, у нас были подарки и елка, но это все. Наша семья не была религиозной.

– Зато в моей семье все было по полной программе, – недовольно буркнул Дэвид. – Родители всегда соблюдали протестантские обычаи, и это стало традицией.

– Ну так почему же теперь ты не хочешь этого делать?

– Я хочу, – с вызовом бросил Дэвид – Но только если там не будет Джерри.

– Не ты ли говорил, что он твой лучший друг? Дэвид долго молчал, вероятно, обдумывая ответ.

– Джерри был моим лучшим другом, – произнес он наконец. – Я до сих пор не могу поверить, что он в угоду своей похоти предал меня.

– Мне бы хотелось встретиться с ним.

– Это еще зачем?

– Не знаю. Ты сказал, что он купил тебе билет на самолет до Сан-Диего.

– Верно. Он помог мне. Джерри встал на мою сторону, когда весь Чикаго был против меня, и сказал, что я могу вернуть деньги, когда мои дела выправятся. – Дэвид фыркнул. – Вот только я не предполагал, что он заберется в постель к моей матери.

– И все равно мне хочется с ним встретиться, ~ упрямо повторила Кларисса.

– Ты что, хочешь пойти на этот чертов обед? – мрачно спросил Дэвид. – Бренда мне уже все уши прожужжала насчет этого – она почему-то вдруг сделалась лучшей подругой матери.

– Ладно, что ты думаешь по поводу «Чужие играют против»? – помолчав, спросила Кларисса, по своему обыкновению, внезапно сменив тему.

Дэвид с облегчением вздохнул, он явно был рад поговорить о чем-нибудь другом.

– Классный фильм, мне понравилось.

Я с трудом перевела дыхание и закрыла глаза. Вероятно, я единственный человек в Сан-Диего, который не успел посмотреть этот фильм.

В среду к нам в студию приехал Джон, участник группы «Богемиан лав чайлд». Я взяла у него интервью и включила несколько лучших песен из далекого прошлого.

– Круто, Бренда, – то и дело повторял он.

– Джон, расскажи нам о том, какую музыку играли в Калифорнии в шестидесятых, – попросила я, и Джон стал рассказывать о лете любви и о Дженис Джоплин, о том, как он вместе со своей группой, а также и еще некоторые его знакомые забрались в большую машину Джона и отправились через всю Америку в Вудсток. Джон говорил, а я меняла диски и время от времени вставляла свои замечания.

В середине нашего разговора в студию вошел Тони с какой-то папкой под мышкой и, усевшись в кресле напротив Джона, надел наушники и взял в руки микрофон. Лицо Тони выглядело необыкновенно бледным. После нападения Тима он стал каким-то задумчивым и очень осторожным. Тони без конца оглядывался, бросал по сторонам испуганные взгляды и даже иногда просил меня проводить его до машины.

Разумеется, Тони сообщил о нападении в полицию, после чего полицейские пришли к нашему бывшему диджею домой с обыском, но оказалось, что виновник всей этой суматохи съехал с квартиры и отбыл в неизвестном направлении.

Таким образом, следы Тима затерялись, но я иногда представляла себе, как он лежит на мосту Коронадо с веревкой в руках и поджидает Тони.

Когда Джон на мгновение прервал поток своих воспоминаний и замолчал, Тони тут же задал ему, видимо, заранее заготовленный вопрос:

– Скажите, Джон, в те времена вы курили марихуану. Мои глаза округлились, а Джон часто-часто заморгал Похоже, он собирался что-то сказать, но вдруг посмотрел на микрофон и густо покраснел.

– Ну так как? – продолжал настаивать Тони. – Тогда ведь все это делали?

Я сразу почувствовала подвох. Что это Тони задумал? Зачем он задает такие вопросы?

– Да, могу сказать, что тогда… тогда это имело место…

– И еще тогда употребляли ЛСД. Тоже факт.

Джон покачал головой:

– Я не употреблял наркотики. – Он вдруг засмеялся. – Мы просто не могли себе этого позволить.

– Но вы выглядите как заядлый курильщик…

Я бросила на Тони свирепый взгляд, мысленно приказывая ему замолчать, но он все никак не унимался.

– Итак, вы курили марихуану, по крайней мере в молодости. Возможно, вы начали это делать еще в старших классах школы. У меня, кстати, есть газетная статья, – Тони раскрыл свою папку, – и в ней говорится, что вы были арестованы в Сан-Франциско за хранение марихуаны.

– Ну и что?! – возмущенно воскликнул Джон. – Тогда многих арестовывали за одну порцию. Разве вы не знаете этого?

– Нет. – Тони самодовольно улыбнулся. – Я никогда не слышал об этом. Никогда. Мне было достаточно музыки и друзей. Мне не нужны были наркотики.

Джон пристально посмотрел на Тони.

– Да? Готов поклясться, что у вас самого полно друзей с точно такой же занозой в заднице.

– Что ж, возможно, – попыталась вмешаться я. – А теперь, Джон, скажите нам, какие песни из тех, что вы слушали в Вудстоке, вам понравились больше всего.

– Я чист, – сказал Тони, словно не слыша моих слов, – и все знают это. Меня уважают.