Пленник страсти - Джорджет Хейер Страница 49

— В этом я не сомневаюсь, — согласилась донья Беатриса. — Только, признаюсь, у меня нет желания слушать его. Готова собственной жизнью поклясться, что единственное волшебство, используемое этим человеком, — это волшебство храбрости. Он атакует галеон — колдовство, кричите вы. Он грабит город — опять колдовство! Любовь заставляет его проникнуть в Испанию — ужасное колдовство, клянетесь вы все. Ну, так послушайте, что я думаю по этому поводу. Он англичанин, значит он предельно эксцентричен; он влюблен и оттого беспечен. Если он смеется, так это оттого, что он из тех людей, которые даже свою смерть встретят улыбкой. Вот и все его колдовство, — она зевнула. — Вы утомляете меня, дон Диего. Я расстраиваюсь от самого факта, что родила такого глупца.

— Очень хорошо, сеньора, — сердито проворчал он. — Все это просто прекрасно! Но ведь вы увезете кузину из города?

— Разумеется, — сказала она.

— Немедленно, сеньора, как можно скорее! На мгновение она приподняла веки и посмотрела на него.

— Я покину Мадрид и отправлюсь в Васконосу во вторник, как мы и решили, сын мой.

— Безумие! — воскликнул он и резко зашагал по комнате.

Донья Беатриса, все такая же невозмутимая и спокойная, откинулась в широком кресле.

— Вы думаете? — мягко спросила она. — Мне кажется, я рассуждаю более здраво. Ведь Мадрид знает, что я уезжаю в Васконосу во вторник. И что же, по-вашему, подумают люди, если я вдруг сорвусь с места? Только одно может заставить меня ускорить мой отъезд — это приезд Тобара. А теперь, прошу вас, пощадите меня. Идите к вашему отцу и изводите его своими страхами. — Она прикрыла глаза, словно собиралась задремать.

Он хотел было возразить, но обдумал ее слова и проворчал.

— Об этом я и не подумал.

— Конечно, — ответила донья Беатриса, не открывая глаз. — У вас нет привычки думать, как мне кажется. Прошу вас, оставьте меня, вы нарушаете мой послеобеденный сон, безо всякой на то причины.

— Надеюсь, мое присутствие — самое ужасное, что вас еще когда-нибудь потревожит! — съязвил дон Диего. — Вы предпочитаете фыркать, думая, что вы мудрее всех, но вот что я вам скажу! Я собираюсь предупредить моего отца, что если этот дьявол сбежит из тюрьмы, королю надо будет искать его в Васконосе!

— Правильно, — согласилась мать. — Ступайте и предупредите его немедленно.

На следующее утро после пресловутого ареста секретарь осмелился войти к королю во время утренней молитвы, чтобы доложить необычайную новость. Забыв о времени и месте, секретарь выпалил, что Эль Боваллет задержан. Король Филипп не обратил на его слова ни малейшего внимания и спокойно продолжал молиться.

Секретарь покраснел и отступил назад. Король Филипп закончил молитву и прошествовал к себе в кабинет.

Там он сел за стол, положил больную ногу на бархатную скамеечку и принялся рассматривать какой-то документ. Вскоре на полях свитка появилась старательно написанная заметка. Король Филипп отложил перо и только после этого поднял набрякшие глаза на секретаря.

— Вы что-то сказали, — заметил он и спокойно сложил руки.

Васкес, все еще кипя от услышанной новости, вновь выпалил свое известие.

— Сир, Эль Боваллет арестован вчера вечером в доме Новели!

Филипп немного подумал над его словами.

— Это невозможно, — сказал он наконец. — Объясните яснее.

Так он прослушал весь рассказ, в искаженном виде, но достаточно убедительный. Васкес собственными ушами слышал от адмирала Перината, что шевалье де Гиз — не кто иной, как Эль Боваллет, страшный морской разбойник. Шевалье, конечно, задержали, а в приемной его величества ждут несколько человек, которые могут быть выслушаны по этому делу.

Филипп продолжал смотреть прямо перед собой, ничем не выдавая своей заинтересованности.

— Шевалье де Гиз, — медленно проговорил он. — Его бумаги были в порядке, — он тяжело вздохнул и спокойно посмотрел на Васкеса. — Он признался? — поинтересовался король.

— Нет, сир, насколько мне известно — нет. Я полагаю… я уверен… он немедленно послал за французским послом, чтобы потребовать защиты. Но дон Максим де Перинат…

Филипп посмотрел на свои сложенные руки.

— Перинат — грубый неудачник, — протянул он. — Тот, кто ошибся раз, может ошибиться и во второй. Все это кажется мне очень глупым. Я приму мосье де Ловиньера.

Минуту спустя французский посол вошел в кабинет и отвесил низкий поклон. Он был немного встревожен, но не спешил переходить к делу. Обменявшись приветствиями, они заговорили о каких-то пустяках. Наконец Филипп сказал:

— Вас привело ко мне срочное дело, сеньор, я слушаю вас.

Посол снова поклонился.

— Я пришел в связи со странным арестом шевалье де Гиза, сир, — ответил он и замолчал, словно не зная, как продолжать.

Филипп слегка повел рукой.

— Не спешите так, сеньор, — благожелательно посоветовал он. — Я вполне понимаю, что вы взволнованы. Вы можете мне полностью довериться.

Это должно было успокоить посла. Однако де Ловиньер, зная короля с давних пор, наклонил голову с едва заметной иронической улыбкой, на которую король не обратил внимания.

— Сир, шевалье, как подданный Франции послал за мной, требуя защиты, — сказал он задумчиво. — Я по-настоящему встревожен. Как я понимаю, он арестован по подозрению в том, что он — не кто иной, как сэр Николас Боваллет, морской грабитель. Первой моей мыслью, сир, было посмеяться над таким абсурдным обвинением!

Филипп сложил кончики пальцев и посмотрел на посла.

— Продолжайте, сеньор.

— Шевалье, сир, вполне естественно отрицает такое обвинение. Бумаги его в порядке, и, насколько я понимаю, главной уликой против него является заявление дона Максима де Перината. Я разговаривал с доном Максимом, сир, и, хотя он говорит как человек, убежденный в своей правоте, я не могу считать его слова достаточными для ареста шевалье. Более того, сир, выяснилось, что некая дама, несколько месяцев назад захваченная этим самым Боваллетом, полностью отрицает обвинение.

— Я так и предполагал, сеньор; Эль Боваллет не может находится в Испании, — спокойно ответил Филипп. — Вы пришли просить о его освобождении?

Посол заколебался.

— Сир, вы ведь понимаете, что дело это очень странное и весьма запутанное, — сказал он. — А поэтому в мои намерения никак не входит спешить.

— Можете не беспокоиться, сеньор, мы ничего не станем предпринимать без самого тщательного рассмотрения всех обстоятельств дела, — заверил Филипп. — Вы убеждены, что шевалье — это шевалье?

Посол ответил, поколебавшись несколько секунд.

— Сир, я не знаю. Я не очень хорошо знаком с членами дома де Гизов, кроме того, насколько я помню, с этим человеком я никогда не встречался. Как бы то ни было, я с первой же минуты заподозрил, что этот человек — не тот, за кого себя выдает. Я полагаю, шевалье де Гиз должен быть моложе. Кроме того, мне кажется, он совсем не похож ни на одного из де Гизов.