Мой лучший любовник - Джил Мансел Страница 49

— Неудивительно, — тихо проговорила Селеста.

— Заткнись. — Обойдя вокруг стола, Сюзи остановилась около Люсиль. — Ладно, это мы уладим.

— Нет, не надо, — сказала Люсиль.

— Не будь занудой. — Сюзи протянула руки и попыталась поставить Люсиль на ноги. — Давай, пой!

— Не буду, — прошептала Люсиль, цепляясь за стул.

— Сюзи, — устало произнес Джез, — оставь девушку в покое.

— Я хочу, чтобы ты ее послушал! Как еще доказать, что я говорю правду?

— Не нужно доказывать. Мы тебе верим.

— Да, но…

— Люсиль, ты хочешь для нас спеть? — ровным голосом спросил Джез.

— Нет, — ответила Люсиль, ее пальцы побледнели от напряжения, потому что она все еще цеплялась за стул.

— Вот видишь? Она действительно не хочет. — Джез посмотрел на Сюзи, как бы говоря я-же-тебе-говорил. — Оставь ее в покое.

К большому облегчению Люсиль, Сюзи его послушалась.

— Это нелепо. — Сюзи села и положила себе на тарелку еще картофельного пюре с овального блюда напротив. — Люсиль не хотела, чтобы ты знал о том, что она певица, потому что боялась, что ты посчитаешь ее какой-нибудь фанаткой.

— Не фанаткой, — возразила Люсиль. — Я не это имела в виду. — Она посмотрела на Джеза. — Я просто думала, что ты почувствуешь… ну, ты понимаешь…

Джез кивнул; он знал, что она пыталась сказать.

— Все в порядке. — Он ободряюще улыбнулся. — Но эта запись меня удивила. Что случилось?

Звякнули цветные бусины — это Люсиль тряхнула головой.

— Я была идиоткой. Один парень услышал, как я пою в «Ананасе». Он сказал, что у меня талант, и убедил, что мне просто необходима демо-запись, чтобы разослать ее влиятельным людям в музыкальном бизнесе. Он обещал, что за двести фунтов сделает ее в своей студии. — Она в смущении замолчала. — Он наговорил кучу комплиментов, и я была такой дурой, что поверила ему… хотя его звукозаписывающая студия оказалась чуланом под лестницей. Конечно, когда через неделю он прислал мне записи, я поняла, что он меня просто надул. Сопровождение не было синхронизировано с вокалом, акустика была жуткая, а записи были такие деформированные и искаженные, что мой голос можно было узнать с большим трудом. Естественно, я пошла к нему домой, а он назвал меня лживой сукой и захлопнул дверь перед моим носом.

— Подонок! — возмущенно воскликнула Сюзи. — Нужно было обратиться в полицию.

— Я заплатила ему наличными. Не было никакой возможности доказать, что именно он сделал записи. И потом я и так чувствовала себя полной дурой. — Люсиль криво улыбнулась. — Это не прибавило мне уверенности в себе. Я думала так: если бы я на что-то годилась, он бы не смог провернуть со мной эту аферу.

— Тогда зачем ты их хранила? — спросила Селеста.

Люсиль пожала плечами.

— Трудно выбросить то, за что уплачено двести фунтов.

Селеста в тот день выбросила кардиган из магазина «Вояж» стоимостью триста фунтов, потому что его воротник растянулся. Она заявила:

— Ясно, но я не понимаю, почему ты сдалась. Почему не сделала еще одну попытку, не нашла звукозаписывающую студию получше, чьи хозяева знают, что делают?

И не заплатила тысячи фунтов, а не какие-нибудь смешные пару сотен, подумала Люсиль. Она продала свой телевизор, дополнительно работала барменшей и две недели жила на вареном рисе, чтобы наскрести эту жалкую сумму.

— Не знаю, — объяснила Люсиль. — Вероятно, я больше этого не хотела.

— Ты будешь еще есть? — Мейв указала на тарелку Сюзи. — Или мне пора нести пудинг?

Сюзи даже не заметила, как исчезла ее тарелка. Почему Люсиль не доверила ей свой секрет раньше?

— У Джеза есть звукозаписывающая студия, — объявила она.

Джез на мгновение закрыл глаза.

— Правда есть, — бодрым голосом продолжала Сюзи, пиная Люсиль, потому что та не реагировала. — Внизу, в подвале. Она давно стоит без дела… представляешь?

Большое спасибо, Сюзи, подумал Джез.

— У вас нет широкого скотча? — спросила Люсиль Мейв, которая теперь собирала со стола оставшиеся тарелки. — Мне нужно чем-то заклеить большой рот Сюзи.

— Не набрасывайся на меня, — возмутилась Сюзи. — Тебе нужна студия, а у Джеза она есть — это ответ на твои молитвы! Ему ничего не стоит пустить тебя на время.

— Торт со взбитыми сливками и малиной и пудинг со вкусом ирисок, — объявила Мейв, покидая столовую, — так что, если у вас есть пояс, лучше его расстегнуть.

— Давай же, — тормошила Сюзи Джеза, — не будь таким противным!

— Извини меня за это, — произнесла Люсиль. — Видишь, почему я держала все в секрете.

Джез улыбнулся. Почти улыбнулся.

— Ты не виновата.

— Я тоже не виновата, — воскликнула Сюзи. — Я тоже об этом молчала! Если хотите кого-то обвинить, — она с негодованием указала через стол, — обвиняйте Люсиль.

Джез взял свой стакан с минеральной водой со льдом. Вот чем обернулся обыкновенный обед.

В каком ужасном положении он оказался благодаря Сюзи.

Он не хотел быть плохим парнем и выглядеть равнодушным и злым. Но он не спускался в студию с тех пор, как вернулся из реабилитационной клиники.

Как только он представил, что берет ключ и отпирает дверь, ему сразу захотелось выпить.

Разве может что-нибудь быть лучше на свете, чем «Керли-Верли»?

Сидя одна в офисе, Сюзи ласково развернула обертку и полюбовалась шоколадным батончиком. Затем она его укусила, неясно вонзая зубы в вязкую начинку чтобы полнее ощутить божественный вкус… О, насколько он лучше, если хранить в холодильнике…

— Хм.

Глаза Сюзи широко раскрылись, и она обернулась, пойманная врасплох. Черт, она так увлеклась, что даже не слышала, как открылась, а потом закрылась дверь.

И дважды черт возьми, это обязательно должен был быть Лео Фицаллен.

— Мм… прошти… шейчаш…

— Откусила больше, чем смогла проглотить? — с легкой улыбкой поинтересовался Лео.

Рот Сюзи был полон — ладно, переполнен, — а начинка-ириска все больше прилипала к зубам как быстро застывающий бетон. Помахав рукой в качестве извинения и очень надеясь, что не выплюнет растаявший во рту шоколад и он живописно не потечет по ее подбородку, она жевала и глотала, жевала и глотала, бросила недоеденный батончик на стол, снова жевала и глотала.

Да уж, не слишком похожа на девушку из рекламы хлопьев «Кэдберри». Вообще-то больше похожа на вгрызающуюся в пиццу.

— Прости, — произнес Лео. — Очевидно, я прервал очень интимный процесс.