Мессалина. Трагедия императрицы - Ирена Гарда Страница 49

Особенно старался в ее очернении Ювенал, описывая, как ночью, надев белокурый парик и закутавшись в плащ, она шла в лупанар, где отдавалась всем желающим за несколько мелких монет. Судя по описанию ветхой каморки, в которой она занималась проституцией, императрице приходилось бегать за удовольствиями из Палатинского дворца в трущобы Субуры.

И вот тут возникает интересный вопрос: откуда у историков пошла такая уверенность в сексуальной несдержанности Мессалины?

Если рассуждать здраво, то зачем ей понадобился лупанар, если у нее был муж и возможность иметь любовников? Для разнообразия? Верится с трудом, тем более что потребности клиентов были весьма однообразные. Мессалина выросла в близкой ко двору семье и, следовательно, имела хороший вкус. Зачем ей грубые и примитивные солдаты и матросы, если в ее распоряжении лучшие мужчины Империи?

Можно, конечно, предположить (опять-таки, по словам Ювенала), что у нее было сексуальное расстройство, но почему тогда она не уморила своей гиперсексуальностью Силия, Мнестера или собственного мужа?

И если она была столь чудовищно развратна, то почему на ней женился Клавдий? Что, во всем Риме не осталось девиц? Ладно, предположим, что его насильно женил Калигула, но ведь потом Гай Цезарь погиб, и у нового принцепса были все возможности развестись с постылой супругой. Более того, потакая ей во всем, он казнил нескольких человек и терпел ее любовников, но разводиться не спешил.

Да и странно как-то получается: как может одна и та же женщина шататься по ночным притонам в поисках самцов, а днем страдать от любви к одному-единственному (!) мужчине. Что-то не сходится.

Разумеется, дыма без огня не бывает, и Мессалина не была добропорядочной матроной, но и утверждать, будто она символ разврата, тоже нет оснований. В конце концов, чем она хуже царицы Тамары или нашей Екатерины? (Я уже не говорю о мужчинах, вошедших в историю благодаря своим любовным похождениям!) Однако в нашем патриархальном обществе до сих пор царит двойная мораль. Неразборчивых в половых связях женщин называют шлюхами (фи, какие противные!), а мужчин — донжуанами и казановами («Дон Педро — это такой мужчина!»).

А если дело гораздо проще? Клавдий был очень внушаемым человеком и в своих действиях руководствовался исключительно чужими советами. Подсунуть ему в постель свою ставленницу было мечтой любого из трех его вольноотпущенников, который в этом случае получил бы огромную власть благодаря полному контролю над принцепсом.

Об этом косвенно говорит тот факт, что не успела Лепида похоронить дочь, как эта троица сцепилась в борьбе за сердце принцепса. Каждый подсовывал любвеобильному Клавдию свою кандидатуру. Нарцисс советовал патрону вернуться в объятия его второй, предшествующей Мессалине, жены Элии Петины, Каллист расхваливал достоинства красавицы Лоллии Павлины, но «забег» выиграл Паллант, сосватавший Клавдию свою любовницу Агриппину, не упускавшую возможности «по-родственному» подластиться к дяде.

Клавдия не смутила ни связь невесты с его вольноотпущенником, ни воспоминания о перенесенных по ее милости издевательствах при Калигуле, ни даже кровосмесительный, с точки зрения тогдашней морали, характер брака. Ради свадьбы с очаровательной племянницей он заставил Сенат выпустить специальное распоряжение, одобряющее подобные союзы.

Но брак этот не принес ничего хорошего ни Империи, ни ему лично. Судьба почти всех персон, упомянутых в книге, сложилась трагично.

О вынужденном самоубийстве Макрона, убийстве Калигулы и Цезонии, а также ранней смерти Юлии Друзиллы, почившей от болезни (или отравленной?) в двадцать два года, вы уже прочли.

Женившийся на Агриппине Клавдий, который по настоянию супруги усыновил ее сына, вошедшего в историю под именем Нерона, был отравлен женой, накормившей его ядовитыми грибами, так что Мессалина, пусть и невольно, оказалась отомщенной.

Разделалась Агриппина и с Домицией Лепидой, ревнуя к ее влиянию своего сына. Лепида была обвинена в колдовстве и казнена. Светоний, правда, утверждает, что это сам Нерон отправил тетку на тот свет, велев лекарям скормить ей лошадиную дозу слабительного.

Сама Агриппина согласно предсказанию приняла смерть от своего сына Нерона, которому надоела ее властная опека.

Печальный конец ждал и детей Мессалины. Чтобы избавиться от конкурента, имевшего больше прав на трон, и укрепить свои позиции, Нерон отравил Британика и женился на Октавии, но скромная и добропорядочная девушка пришлась ему не по вкусу, и после нескольких попыток задушить свою супругу он сослал ее в Кампанию, а оттуда — на Пандатарею, где и казнил по надуманному обвинению в прелюбодеянии.

Воспитатель Нерона, Сенека, покончил с собой по требованию своего воспитанника. Старика не спасли ни заслуги перед молодым императором, ни возраст, ни мольбы отпустить его на покой и забрать в казну все его имущество.

Нарцисс, разобиженный на то, что за все труды Клавдий пожаловал ему только знаки квесторского отличия, поняв, куда дует ветер, сбежал в Синуессу якобы для поправления здоровья и тем, возможно, спас свою жизнь.

Правление Нерона тоже закончилось трагично. Он был объявлен восставшим Сенатом вне закона и заколот рабом по его же просьбе. С его смертью отошла в небытие династия Юлиев-Клавдиев, принесшая Риму неисчислимые беды, но и создавшая тот самый Рим, о котором мы знаем из многочисленных книг и кинофильмов.

Наша героиня — прекрасная и развратная Мессалина — была плоть от плоти этого века и, невзирая на все свои ошибки и прегрешения, а вернее, благодаря им, вошла в историю, «прожив» в памяти человечества почти две тысячи лет. И, кто знает, возможно, мы когда-нибудь узнаем, какой на самом деле была эта женщина, не побоявшаяся бороться за свою любовь в холодном и патриархальном Риме, пусть даже и довольно сомнительным способом.