Река блаженства - Тия Дивайн Страница 49

– Убийца моего отца должен умереть, – прошептала Джорджи и выстрелила в него в упор.

Чарлз взял на себя все заботы. Отчет в газетах об этих ужасных событиях был краток: «Смерть достопочтенного Генри Мейтленда из Элинга Медуин в графстве Кент до сих пор остается загадкой. Слуги, отправленные в двухнедельный отпуск Оливией Мейтленд, приехавшей из Южной Африки, где она прожила много лет, возвратившись, обнаружили разлагающиеся трупы сэра Генри и его супруги на кровати в спальне, а также труп какого-то незнакомца, застреленного неизвестно кем.

Орудие убийства валялось тут же. Власти установили, что сэр Генри пролежал мертвым около двух недель, а смерть миссис Мейтленд и незнакомца наступила в последние двое или трое суток. Попытки разыскать дочь сэра Генри, которая, по слухам, жила в Южной Африке вместе с матерью, оказались безрезультатными».

«Я дочь своего отца». Такой конец был вполне подходящим для истории Блисс-Ривер-Вэлли. Кем она была? Отпрыском Люцифера или дочерью самой Вэлли, но так или иначе, Генри Мейтленд не был ее отцом, если даже она была от него зачата. И осознание этого было ужасным. В конце концов Мортон выиграл.

И не оставалось ничего иного, как обратиться к властям. Чарлз убеждал ее не делать этого.

– Пусть они сами найдут тебя, – говорил он. – Дай им время придумать собственную версию. По крайней мере пусть выяснят, что Мортон прибыл в Элинг вместе с Оливией. Слуги засвидетельствуют, что они приехали к твоему отцу и что между ними состоялся длительный и серьезный разговор. Пусть узнают, что твой отец якобы собрался отбыть в далекое путешествие и потому Оливия отпустила слуг. Власти придут к заключению, что Оливия и Мортон задумали убить твоего отца, что Мортон убил и Оливию, а потом, возможно, в приступе раскаяния совершил самоубийство. К сожалению, любые сведения о Мортоне опровергли бы такую версию. Для него убийство было лишь этапом на пути к цели.

– Это была я, – возразила Джорджиана холодно.

– Пусть они сами тебя найдут.

– Конечно, они меня найдут, – тихо произнесла она. – Я не вправе прожить долгую и счастливую жизнь после того, как убила человека.

– Не забывай, что Мортон за тобой охотился. Ты сообщила ему, что вышла замуж, и это привело его в ярость.

Джорджиана подняла голову и посмотрела ему в лицо.

– Он совсем обезумел и оказался намного сильнее тебя физически. Я был далеко и не сумел тебе помочь. У тебя не было выбора, Джорджиана. Он собирался убить тебя. Вот какова эта история, а я свидетель всего происшедшего. И уж если ты решишься рассказать о том, что происходило в Вэлли, то станешь национальной героиней.

– О! Это было просто, так просто и в то же время так сложно. Происходившее в Блисс-Ривер-Вэлли оставалось последним козырем.

– Ладно. – Джорджи устало прикрыла глаза. Она все еще не могла оправиться от шока. Она лишила жизни человека. Пусть даже такого монстра, как Мортон. Она еще не вполне осознала, что ее мать мертва.

Но как только шок от разговора с полицией пройдет, она почувствует себя свободной. Что бы ее ни ждало. Нет, она никогда не станет свободной. Ее история, ее жизнь, переплетенная с жизнью Вэлли, навсегда останется для нее источником горьких воспоминаний, до конца ее дней. И все же она станет свободной… Свободной от чего? Все должно когда-нибудь кончиться. Чарлз пока оставался с ней, был заботлив и внимателен. Похоже, он знал ответы на все мучившие ее вопросы.

– Как могло случиться, что они до сих пор не нашли меня, Чарлз?

Он взял ее руку в свою:

– Ты была в Южной Америке, где по-настоящему вышла за меня замуж.

Это ее не потрясло. Он хотел этого. Он желал получить ее.

А был ли у них выбор после того, как он пометил ее своим клеймом и давным-давно предъявил на нее права? Клеймо на ее груди все еще не выцвело, напоминая о том, что между ними было. Даже Мортон оказался бессилен изменить это. Через какие только испытания они не прошли! Ни один мужчина не мог с ним сравниться. Теперь-то она в этом твердо уверена. Ни один не смог бы жить с ней, зная обо всех ее грехах.

Он был единственным, в чьих объятиях она трепетала, кто заставил ее умолять о близости. Для него она навсегда останется ханум, как он для нее кади. Выйти за него замуж… Выйти по-настоящему.

Жизнь с ним – это ее реальность. Дом, ферма, семья. Стесняющие тело корсеты и ограничения. И воспоминания об их мирке. Палатка, и никаких запретов и ограничений.

На следующей неделе они отплыли в Южную Америку. И там выяснилось, что он богат, владеет фермами по выведению породистых жеребцов, что у него есть земля и деньги и что теперь она может не возвращаться в Элинг, если не захочет. Он наймет управляющих для своих ферм и будет импортировать в Англию своих лошадей, купит земли в Англии на новом месте, где ничто не напомнит о прошлом. И все это стало возможным, когда она покинула Вэлли.

– Тебе незачем жениться на мне, – возражала Джорджиана, – ведь все, кроме Мортона, поверили в наш брак.

– Нет, мы представим доказательства того, что наш брак не фикция, – возразил Чарлз. – Только этого я и хочу.

– Ты на самом-то деле хочешь получить Элинг?

– Ради всего святого, Джорджиана. Черт с ним, с этим Элингом. Продай его, если хочешь. Я не джентльмен, и уж тебе это известно лучше, чем кому бы то ни было. Поэтому он мне ни к чему.

Она во все глаза смотрела на него. Все было возможно. Все, что делают остальные. Например, вступить в брак. Обзавестись семьей. Он тоже пристально смотрел на нее. Она была так прекрасна, его королева. Жизнь без нее не имела смысла. Он поцеловал ее в губы.

– Ты сможешь бегать по дому обнаженной, если захочешь, – прошептал он. – И тебе никогда не понадобится одежда.

– Это мой любимый костюм, – вздохнула Джорджиана, отвечая на его поцелуй, чувствуя, как зарождается в ней желание. – О Господи! Как хорошо! Я хочу тебя.

Он знал каждый дюйм ее тела, все тело, кроме губ и вкуса ее поцелуев. И не мог пресытиться ею. Все его тело вибрировало от желания, и ее тело отвечало на призыв. Это было нечто совсем иное, незнакомое. Оба они изменились. У него возникло ощущение, будто они вышли наконец из темницы, вдохнули свежего воздуха и вошли в рай, чтобы начать новую жизнь. Ведь оба были грешниками.

– Теперь нет никаких препятствий, Чарлз, никаких помех.

– На тебе черт знает сколько одежды, – пробормотал он.

– Я сумею найти выход, кади.

Он неохотно отстранился:

– Знаешь что, ханум? Давай-ка сделаем все, как велит традиция, – не будем спать вместе до свадьбы.

– Это невозможно, – пробормотала она.

– Все возможно. – Он так желал ее. Теперь он мог целовать ее сколько угодно. – Но ведь придется подождать всего несколько дней. И я ничего не имею против поцелуев.