Выйти замуж за миллионера - Маша Царева Страница 49

– Но в принципе их можно и отменить, – быстро переиграла я.

– Из-за моего мартини? Лихо.

– Ладно уж, едем. А там разберемся.

* * *

На стоянке меня поджидал очередной приятный сюрприз. Лучший индикатор благосостояния мужчины – его любимая игрушка; как правило, ею является автомобиль. Эдуард подвел меня к приземистой гоночной «Тойоте» наглого красного цвета. Думаю, не будет преувеличением, если я скажу, что каждая девушка иногда робко лелеет такую фантазию: прокатиться в машине, больше напоминающей космический корабль, за рулем которой восседал бы плечистый брюнет, похожий на Рикки Мартина.

О, все встречные мужчины будут шеи сворачивать на этот автомобиль. А все встречные женщины – соответственно на Рикки Мартина. Да, еще один немаловажный штрих – для такой поездки каждая уважающая себя модница должна обзавестись косынкой от Ива Сен Лорана и огромными темными очками в стиле Жаклин Кеннеди. Тогда законы жанра будут соблюдены на все сто процентов.

– О чем задумалась? – Эдуард любовно похлопал ладонью по капоту; таким жестом фанат коневодства ласково приветствует любимого племенного жеребца.

– Автомобиль как фаллический символ, – провозгласила я. Мне вдруг вспомнилось мое позорное приключение в автосалоне, и я решила «блеснуть». – Я интересуюсь автомобилями. Ты какие двигатели предпочитаешь – дизельные или карбюраторные?

– Что?! – недоверчиво хохотнул он.

– Ты спросил, о чем я подумала, я честно ответила. Или мне надо было соврать, что размышляю о новом платье?

– Мало того, что эта девчонка не в ладах со спортом, так она еще и феминистка! Какой кошмар, – он открыл дверь, и я изящно (по крайней мере, хочется верить, что это было изящно) забралась внутрь. – Куда едем? В «Маккой»?

– «Маккой», – хмыкнула я, – самое развратное местечко в городе. Бар моей юности.

– Девушка, вы в курсе, что я начинаю коллекционировать ваши пороки? Первое: она не может справиться со штангой. Второе: она феминистка. Третье: к тому же развратница… Да-а-а, пункт третий обнадеживает!

Хохоча, я прикоснулась ладонью к его губам:

– Не продолжай!

А он… он вдруг мою ладонь поцеловал. Вернее, вряд ли это можно было назвать полноценным поцелуем. Скорее то была непроизвольная нежность: его губы всего на одну секунду вытянулись в тугую трубочку, плотнее прижавшись к моей руке.

Но я почему-то смутилась.

Какое-то время мы молчали. Потом он заговорил о чем-то нейтральном. О спорте, о том, с каких упражнений мне следует начать следующую силовую тренировку. Похоже, он неплохо в этом разбирался; наверное, в юности был спортсменом.

Я тоже оседлала безопасную тему, от которой за версту веяло смертной скукой, – досуг в Москве.

Я рассказывала о новом ночном клубе, в котором мне на днях довелось побывать. Мы вместе посетовали на несправедливую строгость московского фейс-контроля. В любой модный бар Западной Европы можно прорваться окольными путями. Вызвать арт-директора, уломать охранника. А вот с московскими церберами, караулящими вход дорогих дискотек, договориться невозможно.

Мы словно играли роли преувеличенно вежливых людей, все умственные силы которых направлены на поддержание светской беседы.

Но мы оба – и я, и зеленоглазый миллионер Эдуард– знали: самое важное, что могло произойти в тот вечер между нами, уже произошло.

* * *

– Жанна!!! Жанка! – голосила я в телефонную трубку. – Знаешь, что со мной случилось?! Ты даже не представляешь, что произошло!!

– Не кричи мне в ухо. Что там у тебя? Залетела? Выиграла в лотерею? Завела щенка?

– Да ну тебя. Просто я влюбилась.

После паузы, во время которой я уж решила, что нас разъединили, Жанна холодновато поинтересовалась:

– Это что, запоздалая первоапрельская шутка?

– Нет, чистая правда. Влюбилась в мужчину, с которым познакомилась в спортзале. Его зовут Эдуард. Можно просто Эдик. Он миллионер. И завтра вечером у нас свидание.

– Ты там, случаем, не обкурилась? – подозрительно спросила Жанна. – Ты же звонила пару часов назад и сообщила, что подцепила классного мужика. И вот проходит два часа, а ты уже готова. Так не бывает, – авторитетно заявила телефонная трубка.

Но я телефонной трубке не поверила.

– А вот и бывает!

– Что же произошло за эти два часа? Он тебя трахнул?

– Он меня поцеловал.

– Старомодно, – хмыкнула она, – и как он целуется?

Впервые за весь разговор Жанна проявила хоть какой-то интерес к его содержанию.

– Нет, ты не поняла. Он мне руку поцеловал. Зато как! – я мечтательно закатила глаза. Мне казалось, что я до сих пор чувствую на ладошке тепло его губ. А это верный признак клинического сумасшествия, именуемого «любовь с первого взгляда».

– Ты больная, – с натянутым смешком Жанна подтвердила диагноз, – я отказываюсь тебя понимать. И верить тебе. Кстати, когда приличные люди звонят по телефону, они спрашивают – я вас не отвлекаю?

– Жан, ты чего? – опешила я.

– Так вот, если бы ты удосужилась об этом спросить, я бы ответила, что отвлекаешь. Потому что я как раз собиралась заняться сексом с замечательным мужиком. А сейчас он отправился в душ.

– Жанна…

– А тебе, дорогая моя, советую не забивать голову всякими глупостями. Нет ничего проще, чем влюбиться. Уж я-то знаю, я влюбляюсь почти каждый день. Но тебе предстоит другое: ты должна его на себе женить!!

* * *

Первое свидание. Это как случайная книга, купленная на развале в метро. С замиранием сердца переворачиваешь обложку и не знаешь, интересным ли окажется сюжет. Вот я, например, уже который раз пытаюсь приобрести умный ироничный роман, но мне с завидным постоянством попадается бульварное чтиво.

Мы договорились встретиться на Большом Каменном мосту, посредине, в алькове с видом на храм. Вдумайтесь только – не у памятника Пушкину, не за столиком кафе, не у первого вагона на Тверской, а в середине моста!

Я восторженно рассказала об этом Жанне, но она так и не поняла причину моей радости. Она бы предпочла, чтобы свидание было назначено у парадного входа в пятизвездный ресторан – это была бы гарантия, что ее, Жанну, в этот ресторан поведут и по полной программе накормят, а значит, вечер в любом случае пройдет не зря.

– Твоя сентиментальность тебя же и погубит, Кашеварова.

– Это не сентиментальность, – возразила я, – это всего лишь жажда новизны.

– Ладно, посмотрим. Только не забудь про парик.

– Парик? Но зачем? Он ведь уже видел меня такой, какая я есть.

– Так надо, – уверенно сказала Жанна, – так будет лучше. В конце концов, может быть, у него тоже жажда новизны.