Мое бурное прошлое - Лорен Хендерсон Страница 49

Слезы были тут как тут.

Сосредоточившись на том, чтобы не разразиться истеричными рыданиями прямо в такси, я подумала, не зарулить ли в «Плевок», но это не лезло ни в какие ворота. Моя изощренная система правил запрещала мне видеться с Алексом до пятницы, иначе он возомнит, будто мне не терпится кинуться ему на шею. Или что моя светская жизнь настолько скудна, что остается лишь искать утешения в странноватых пабах. Да и потом, еще только десять, Алекс наверняка на работе. Он, помнится, сказал, что торчит там допоздна.

На лестнице на меня волком накинулось одиночество. Гремучая смесь из Криса и мамочки для меня почти смертельна. Если с каждым по отдельности я еще как-то могу общаться, то вместе они тяжеленной скалой придавливают меня к земле. Какая ирония! Из-за собственной семьи я чувствовала себя так, будто во всем мире нет человека более одинокого, чем я. Бродяжка, возвращающаяся в унылый дом с согбенной от тяжкого бремени спиной. И никто не помассирует ей плечи! Лишь гулкое эхо дверного хлопка отзовется в пустоте квартиры, лишь одно пальто сиротливо повиснет на вешалке, и ни одна живая душа не крикнет из гостиной приветственные слова… Я напомнила себе, что Барт мог в это время запросто спускать в карты наши деньги на отпуск, но в данный момент я бы проглотила даже это.

С каждой минутой мне становилось все хуже. Нужно срочно что-то предпринять, чтобы отвлечься. Я открыла банку бобов, и, стоя возле кухонной стойки, без намека на аппетит и удовольствие сожрала их прямо из банки, не обращая внимания на мерзкую пену, стекавшую по краям. После вечера в обществе мамы я всегда превращаюсь в самое жалкое существо на свете. Я была выжата, обессилена, как будто кто-то выпил из меня все соки. Их нужно было срочно чем-то восстановить. Бобы в данном случае срабатывали быстрее всего остального.

На следующее утро бобы дали о себе знать. Тяжелые, как свинцовые пули, они перекатывались у меня внутри, свидетельствуя о том, сколь низко я пала накануне. Вполне возможно, именно этого я и добивалась: упорного напоминания, что мои отношения с ближайшими родственниками окончательно зашли в тупик. Однако я по привычке отбросила все мысли о маме и брате, уверив себя, что отбрыкалась от обоих по меньшей мере на пару недель, и теперь могу снова стать самой собой. Если хотят, пусть призраками кружат у меня за спиной. Мне плевать. Как правило, такая тактика срабатывала.

В конце концов удача решила все же улыбнуться мне. В пятницу я встречаюсь с Алексом, и если буду вести себя осмотрительно и не стану сжирать по банке бобов на ночь, то наверняка впихну зад в свои новые брюки. А в четверг я обедаю с Йоханом. Все это решительно окрыляло. Стоит привлекательному мужчине пригласить на свидание, как тебе под кожу забирается жучок и начинает сновать по всему телу, не давая покоя. Весь день я так оживленно порхала по офису, что треклятые бобы точно сгорели. Находясь где-то между шестым и седьмым небом, я набрала номер Джил, чтобы выяснить, как у нее дела, а заодно договориться о встрече. Мне казалось, что мы не виделись со времен потопа.

Автоответчик щелкнул и заговорил голосом Джил, из чего я заключила, что Джереми не вытурил Джил из дома – вопреки всем тем ужасам, что нарисовала моя бурная фантазия. Или пока не вытурил. Вполне возможно, что этого и не произойдет, коль скоро он с комфортом обосновался в холостяцкой квартирке в Барбикане. Бедный, бедный Джереми.

– Джил? Это я, Джулс! – беспечно пропела я. – Как дела? Ты где? Впихиваешь свиную начинку куда только можешь или трахаешься с Филипом до потери пульса? Как бы там ни было, позвони мне, когда получится. У меня куча свежих сплетней, между прочим, о мужиках!..

Раздался щелчок, означавший, что трубку сняли, послышалось шипение. Должно быть, Джил сняла трубку и теперь обтирает напудренные мукой руки о кухонное полотенце.

– Джил! – весело прощебетала я. – Привет! Трубка молчала. Слышалось только тяжелое медленное дыхание. На какой-то момент в голову пришла безумная мысль, что из-за неполадок на линии я нарвалась на телефонного извращенца.

– Джил? – с сомнением позвала я.

– Джулс, – наконец ответил голос, исполненный скорби и отчаяния.

Мое сердце упало, я молчала, не в силах произнести ни слова. Впрочем, я и так уже сказала больше, чем следовало. Трубку снял Джереми.

Еще одна жуткая пауза. Я отчаянно пыталась сообразить, как бы вытащить себя – и Джил – из ямы, в которую мы обе угодили моими стараниями. Увы, ничего не приходило в голову. И какого черта я помянула Филипа? Прикинуться, что я лишь поддразнивала подругу неким абстрактным мачо? Исключено. Абстрактный мачо вряд ли называется конкретным именем Филип. Да и вообще, дразнить Джил через две мучительные недели, минувшие после разрыва долгих и прочных отношений?.. Это отдавало откровенным садизмом. Я раскрыла рот, с удивлением обнаружив, что он произносит лишь беспомощное «э-э-э», а я, как последняя двоечница, пытаюсь воскресить в мозгу и облечь в словесную форму хоть какую-нибудь мысль. Увы, мозг отказался сверкнуть гениальностью, и убогое «э-э-э» перешло в стон умирающего от стыда.

– Джульет? – спросил Джереми, будто со дна соб-ственной могилы, – я правильно понял… то, что ты сказала?

– Э-Э-Э-Э-Э-Э-Э-Э-Э-Э-Э, – ответствовала я, на сей раз значительно громче.

Я отчаянно пыталась выбраться из ямы, цепляясь когтями за края и каждый раз неизменно соскальзывая вниз, я все быстрее и быстрее загребала руками, но с каждым движением все ниже и ниже сползала в разверзшуюся пропасть.

Через приоткрытую дверь я видела, как Льюис повернулся в кресле и недоуменно смотрит на меня. На подкашивающихся ногах обогнула стол и, скорчив страдальческую гримасу, сигнализировавшую Льюису, что меня не надо беспокоить, захлопнула дверь ногой.

– Джульет? Скажи мне всю правду… Мы всегда были друзьями, и даже теперь, когда Джил… когда Джил… – Голос Джереми стих, я слышала, как он тяжело сглотнул подступивший к горлу всхлип. – Джил… Она с кем-нибудь встречается?

– А-А-А-А-А-А-А-А-А-А…

Ну по крайней мере, я сменила репертуар. Меня терзали жалость к Джереми и чувство вины перед Джил.

– Я не могу тебе этого сказать, Джереми, – слабо пролепетала я. – Просто не могу. Ты должен понять.

– Но я же прекрасно слышал твое сообщение. – Голос Джереми трудно было узнать. Судя по всему, он отчаянно пытался сдержать рыдания. – Значит, не можешь, – беспомощно пробормотал он. – Тогда, наверное, это означает, что она ни с кем не встречается.

«А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!» – раздавалось внутри моей головы.

– Н-ну… – Я самым жалким образом пыталась выиграть время. – Ну… мне не следует распространяться о том, что…

– Но ты этого и не отрицаешь.

Джереми уже не спрашивал. Он утверждал. Его слова повисли между нами зловещим гудением телефонной линии. Я лихорадочно сжала трубку в тщетной надежде, что с моих губ вот-вот сорвется нечто утешительное и положит конец этому ужасу. Но я не могла себе этого позволить. Памятуя о нашей дружбе – мы ведь и вправду до этого дня были друзьями, – я не могла соврать.