Сокровище любви - Кэрол Финч Страница 49

Да, это было бы чудесно, решила Шандра, задумчиво вздохнув. Полюбить человека, который обманом женился на ней и теперь будет проматывать ее состояние, – это и в самом деле замечательно.

* * *

Целых два дня Шандра буквально купалась в заботе Нолана. Он исполнял все ее прихоти и бросался разбирать крышу, как только Шандра начинала жаловаться, что ей темно. И хотя она никогда не любила, чтобы ее баловали, внимание и опека Нолана были ей приятны.

Прошло немало времени с того дня, как они впервые столкнулись на веранде особняка дона Эстебана Мартинеса. Их взаимная неприязнь переросла в физическое влечение, а затем и в неистовую безумную страсть. А теперь между ними установилась молчаливая симпатия – об этом Шандра раньше и подумать не могла. Но они стали друзьями и доверились друг другу. Шандра рассказывала Нолану о своих приключениях с отцом и его приятелями из Натчез-Андер-зе-Хилл и об их путешествиях в дикие земли.

Нолан, в свою очередь, признался ей в кое-каких проделках юности во время его похода на запад за славой и богатством. Он говорил о своих родителях с нескрываемой любовью, и Шандра решила, что у него было счастливое детство. Но годы его молодости оставались для нее загадкой. Нолан старался не упоминать о своей деятельности в период между семнадцатью и тридцатью годами. А Шандра, давно наблюдая за Ноланом, успела заметить, что он не просто искатель приключений. Он получил хорошее образование и везде чувствовал себя на своем месте. Все, что бы он ни делал, было ему не в новинку: заниматься любовью, охотиться или уходить от погони, общаться с невежественными индейцами или благовоспитанными аристократами. Он все перепробовал и все умел делать в совершенстве. Он не похвалялся своими талантами, но они сами говорили за себя. Она восхищалась его многочисленными способностями и завидовала им, поскольку ее собственные не шли с ними ни в какое сравнение. Ей не хотелось в этом признаваться, но его изобретательность и таланты вызывали у нее уважение – иначе было невозможно.

Так продолжалось еще три дня, в течение которых Шандра выздоравливала. Нолан всегда был рядом, готовый исполнить любое ее желание. Он считал себя ее врачевателем и отказывался покидать деревню, пока она окончательно не поправится. Шандра уверяла его, что вполне сможет провести день в седле. В подтверждение своих слов она даже прошлась перед ним, почти не прихрамывая, но его острый взгляд заметил легкую гримасу, с которой она ступала на простреленную левую ногу. Когда он заявил, что они задержатся в индейской деревне еще на день, Шандра попыталась возразить, но Нолан прекратил все споры, закрыв ей рот поцелуем.

Едва его губы коснулись ее губ, на него накатила волна знакомых ощущений. Нет, здесь что-то не то: каждый раз, стоит ему дотронуться до нее, он вспыхивает, словно сухая лучина. Это просто непостижимо! Как только его тело соприкасается с ее роскошными соблазнительными формами, он мгновенно приходит в боевую готовность.

– По-моему, ты еще слишком слаба, – пробормотал Нолан, отстраняя Шандру от себя и отворачиваясь. – Путешествие верхом сейчас тебе не по силам.

– Но езда верхом не так приятна, как твои ласки… – Шандра сказала это и тут же прикусила язык. И как у нее вырвалось такое признание?

Нолан обернулся и вскинул черную бровь.

– Ну и ну! Леди говорит мне комплименты после всех оскорблений, которые я обычно от нее слышу. – Он усмехнулся.

Шандра устремила на него долгий взгляд из-под длинных густых ресниц.

– Ты даришь мне наслаждение, Нолан. К тому же я твоя жена. У тебя есть свои привилегии, а у меня – свои. – Щеки ее вспыхнули нежным румянцем. Шандра сама удивлялась своей откровенности. Возможно, все дело в запретном влечении, которое она никак не могла в себе подавить. Нолан зажигал в ней огонь. Она никогда не была настолько безрассудной, чтобы признаться мужчине, что она чувствует к нему. Но ведь раньше она не испытывала ничего подобного.

У Нолана вырвался глухой стон – желание уже разлилось по его телу. Одних воспоминаний о восхитительных моментах их близости было достаточно, чтобы почувствовать волнение.

– Иди ложись в постель, пока я не забыл, что ты еле держишься на ногах, – сурово приказал он. – Мы всегда так нетерпеливы, когда дело касается близости, – это может причинить тебе боль.

В этот момент хорошенькая индианка послушно приблизилась к Нолану, как делала это каждую ночь. Шандра нахмурилась. От нее не укрылось, что эта женщина ходит за Ноланом по пятам во время их прогулок по деревне и ложится с ними спать в одной и той же хижине. Сперва Шандра думала, что скво – ее сиделка, но индианка только и делала, что крутилась вокруг Нолана, как услужливый щенок.

– Почему рядом с тобой все время вертится эта женщина? – спросила Шандра, опустившись на соломенную циновку. Нолан ухмыльнулся, и она подозрительно насупилась.

– Большой Медведь одолжил мне одну из своих жен на время нашего пребывания в поселке. Вичита – великодушный народ, да к тому же женщин в племени в три раза больше, чем мужчин, что является помехой для вичита в их войнах с испанцами и племенами команчи и осейдж.

Брови Шандры изогнулись, как туго натянутый лук.

– Но как женщина может отдаться мужчине, которого она едва знает? И как ее муж может позволить… – Шандра не договорила, ошеломленная услышанным.

Нолан дернул плечом.

– Это древний обычай вичита. Им не знакома ревность. Вождь племени развлекается со своими женами и делится своей собственностью с гостями, к которым испытывает уважение. – Заметив, что Шандра вне себя от возмущения, он засмеялся. – У испанцев есть поговорка: «Мой дом – твой дом». У вичита это звучало бы так: «Моя жена – твоя жена». Если бы я захотел проявить щедрость, то сообщил бы вождю, что ты моя жена, и позволил бы ему спать с тобой.

– Ты в самом деле сделал это? – прошипела Шандра, сгорая от ревности, о которой раньше и понятия не имела. Нет, вы только подумайте, заставлять жен ублажать своих гостей! Святители Господни, она ни о чем подобном и не слышала. Соблазнить Нолана не составит труда – все равно что морковкой помахать перед носом у мула.

– Что я сделал? – переспросил Нолан с таким невинным видом, что Шандре захотелось влепить ему пощечину. Он прекрасно понимает, о чем она спрашивает!

– Ты спал с ней? – Голос ее напоминал шипение разъяренной кошки, и Нолан решил, что Шандра наконец стала сама собой – полной жизни и огня.

Нолан молча указал скво на тот угол, где она обычно спала, и женщина послушно улеглась на циновку. Потом он медленно обернулся к Шандре, чье лицо исказила ярость, готовая прорваться в тот же миг, если Нолан ответит ей утвердительно.

– А тебе не все равно, Шан? – задал он ей тот же вопрос, что она задавала ему не так давно.

– Нет, не все равно, – ворчливо отозвалась она, хотя эти слова дались ей нелегко.

– Почему? – продолжал допрашивать Нолан, снимая рубашку и ложась рядом с ней на циновку.