Бубновая дама - Барбара Мецгер Страница 49

— О детях я не думал. — Но после ее слов Гарри задумался и понял, что будет нежно любить всех голубоглазых детей, рожденных от этой женщины.

— Мужчины редко думают. Но женщина обязана заботиться о будущем. Я не хочу, чтобы у меня была дочь вроде Хеллен, которой придется идти по стопам матери.

— Вы направили ее по иному пути.

— Насколько смогла. Но что будет ждать незаконнорожденного сына? Я знаю, порядочные мужчины платят за образование своих внебрачных сыновей, устраивают на службу, покупают им офицерский чин. Но они все равно остаются незаконнорожденными. Мои дети не будут такими, что бы мне ни пришлось для этого сделать. Кроме того, им нужен будет отец. Я знаю по себе. Моя мать делала все, чтобы дать мне лучшее, чтобы я ни в чем не нуждалась, воспитала меня гордой и независимой, принося себя в жертву и даже не задумываясь, какую страшную ошибку совершает. Пожалуйста, больше не спрашивайте меня. Ради нашей дружбы, здравого смысла или того, о чем мы оба мечтаем.

Но оба знали, что Гарри не сможет предложить ей ни обручальное кольцо, ни титул, ни дом, ни семью. Никогда.

— Пообедаем? — спросил он, хватаясь за соломинку. — Вы не можете быть сыты одними закусками леди Дженнифер, А мы так ни разу и не поели вместе после событий в опере.

Есть? После того, как она встретилась с Рорком, услышала, что Гарри, как он думает, любит ее? После того, как она сказала, что не будет его любовницей? Он, наверное, сумасшедший, раз она еще не перестала быть ему интересной, раз он хочет проводить с ней время, хотя знает, что она скрывает свое прошлое. С другой стороны, он такой большой, что ему, видимо, все время хочется есть.

— Нет, благодарю вас. Я не голодна и не могу оставить Хеллен одну. Когда вернется Чарли, пошлю его за мясным пирогом на ужин. Я должна о многом подумать.

— И обо мне, cherie?

— Боюсь, я делаю это слишком часто.

Гарри взял шляпу и перчатки, но уйти все не мог, как и остаться без приглашения. Он никогда еще не говорил женщине, что любит ее или думает, что любит. Он знал, что этого недостаточно, но ведь он не красноречивый распутник, у него даже нет любовницы, потому что Гарри никогда не позволял своей похоти управлять его жизнью. И все же уйти домой он не мог.

— Это не просто желание. — Гарри хотел быть уверенным, что она его поняла.

— Я знаю. Вы хороший человек, лорд Хэркинг. Недостаточно хороший, чтобы уйти.

— А вы хорошая женщина, мадам Лекарт. Я верю в это всеми фибрами души. — Он стукнул себя в грудь. — Я чувствую это вот здесь.

— Благодарю.

Если она добродетельная женщина, а он джентльмен с твердыми устоями, то должен уйти из ее дома, из ее жизни, пока не стал причиной большого несчастья. Гарри удалось сделать шаг. Но каким-то образом этот шаг приблизил его не к двери, а к ней.

— Я… действительно хочу вас. Было бы глупо отрицать это. — Если бы не сюртук, она бы увидела доказательство его желания. — Но еще больше я хочу вашей безопасности, успеха вашего дела. Я хочу, чтобы вы улыбались. Вашей улыбке могут позавидовать ангелы.

Он коснулся пальцем ее губ, и уголки рта приподнялись.

— Видите? Одна улыбка, и как будто взошло солнце.

— Гарри, вы не должны…

— Знаю. Я должен вернуться в проклятый отель, съесть ужин в одиночестве, потом всю ночь беспокоиться, что вы в беде, одна. Как я могу это сделать, cherie? Если скажете, я уйду.

— Вы можете это сделать, потому что я справлялась и с худшими бедами, справлюсь и с этой, сама. Не волнуйтесь, иначе я буду волноваться за вас. Спокойной ночи, мой друг.

Он тоже пожелал ей спокойной ночи. Затем шагнул ближе.

Парфе зарычал.

— Успокойся, глупый. Это же Гарри, все в порядке.

Пес был сообразительнее их обоих, поэтому сдался и ушел в заднюю комнату. Она могла отступить, ибо Гарри никогда бы не принудил ее к тому, чего она делать не хочет. Но она хотела. Она молодая, здоровая женщина, сама распоряжающаяся своими желаниями, и притом довольно любознательная. Куини также влекло к ее благородному другу, как, видимо, и его к ней. Гарри — лучшее, что произошло в ее жизни. Как она может отпустить его, не доказав свою любовь? Вдруг он больше не вернется?

— Один поцелуй, — сказала она.

— Один поцелуй, — горячо повторил он, словно в ответ на свои молитвы. — Тогда я смогу уйти.

Разумеется, одним поцелуем дело не ограничилось. В первом им мешали носы, во время второго губы слились не столь удачно. Но каким был третий! Один поцелуй стоил целой вечности.

Гарри хотел, чтобы он длился по крайней мере до рассвета. Куини мечтала, чтобы всю жизнь.

Она прижалась к нему, его руки легли ей на спину, пока она гладила его шею, волосы, плечи, все, к чему могла прикоснуться.

Сначала он подумал, что почувствует ткань платья, но под кружевами была теплая женская кожа. Гарри застонал.

Куини еще крепче прижалась к нему, теперь он почувствовал ее грудь, мягкий живот. Она была чуткой, отзывчивой, нетерпеливой. Когда его язык раздвинул ей губы, она уже перестала удивляться новым ощущениям, только сомневалась, сможет ли устоять на ногах. Гарри подхватил ее, отнес к одному из кресел, усадил к себе на колени. Она вообще забыла обо всем на свете, когда его рука легка ей на грудь.

Один поцелуй? Скорее одно торнадо, одно землетрясение, один водоворот, унесший их любовь и восторг в другой мир, где разум и сердце просили большего.

Просто поцелуй.

Просто рука Гарри потянулась к ее юбкам.

Просто залаяла собака.

Просто кашлянул мальчик.

— Я принес пирожные, мэм.

Гарри показал себя истинным джентльменом: не задушил Чарли, не дал пинка собаке, не перекинул женщину через плечо и не унес отсюда. Он лишь спустил ее на пол, затем поднялся сам и поправил галстук, почему-то оказавшийся развязанным.

Куини тяжело дышала, словно пробежала от Лондона до Линкольншира.

— Я… э… осматривала плечо его сиятельства. Кажется, рана хорошо заживает.

Чарли пропустил ее ложь мимо ушей. Открыв пакет, он вытащил один бисквит и дал его собаке, потом взглянул на двух взрослых. Лицо мадам Лекарт было краснее, наверное, потому, что она терлась о бакенбарды лорда Хэркинга, решил Чарли.

— Полагаю, мне пора идти, — смущенно произнес Гарри.

Он хотел извиниться, только не знал перед кем: перед мальчиком или перед леди. Черт, больше всего он сожалел о том, что не запер двери. Но положение было неловким, и единственное, что он мог сделать, чтобы оно не стало еще более неловким, это уйти.

На этот раз Гарри направился прямо к выходу, подгоняемый осуждающим взглядом десятилетнего старца. Боясь того, что может увидеть в глазах cherie, он поклонился, сказал, что зайдет утром, и вышел.