Леди Роз - Сандра Уорт Страница 49

– Мы едем на юг, – сказала она. – В Эрбер.

Я поняла ее с полуслова. Она узнала нечто такое, что следовало передать Уорику. Граф должен был заехать в Лондон по пути в Ладлоу, где он собирался соединиться с герцогом Йорком и графом Солсбери. Мое сердце тревожно забилось, но задавать вопросы я не стала. Просто молча кивнула и заставила Розу свернуть на юг.

Когда мы оказались в тихой сельской местности, где не было никого, кроме овец, Урсула выпалила:

– Сомерсет собирается перехватить милорда Уорика в Коулсхилле, чтобы не дать ему соединиться с герцогом в Ладлоу!

– Коулсхилл… Это всего в нескольких милях от замка Уорик. Граф должен пройти там по пути в Ладлоу. Но откуда ты знаешь, что это правда?

– Я сказала своей подруге, поварихе Мейвис, чтои вы надеетесь увидеться с милордом Сомерсетом. Она сообщила, что Сомерсета здесь нет и какое-то время не будет. Остальное я узнала, подслушав разговор Мейвис с главным поваром. Они со смехом говорили о том, что пост коменданта Кале скоро освободится благодаря приятному сюрпризу, который Сомерсет приготовил для милорда Уорика в Коулсхилле. Они бились об заклад, кто получит эту должность – Сомерсет, Эксетер или Уилтшир.

Я закрыла глаза.

В Эрбере я молча сидела на берегу, ожидая Уорика и следя за судами, плывшими по Темзе. Я ощущала облегчение и в то же время сильную тревогу. Джон был в безопасности, но надежда на мирное решение, похоже, исчезла. Эдуард Марч был прав. Несмотря ни все заверения в обратном, королева Маргарита была уверена, что всё проблемы страны можно решить только с помощью меча. Она принадлежала к тем упрямым женщинам, которые железной рукой управляют слабыми мужьями и считают абсолютную власть своим законным правом. Пока отец Маргариты, герцог Рене Добрый, писал стихи, ее мать вела войны и подписывала мирные договоры лишь в том случае, когда ничего другого не оставалось.

Нет, Маргарита никогда не разделит власть с человеком, который ей не ровня. Даже ради хорошего правления, справедливости и мира. Такие вещи для неё ничего не значат. Мир для нее – последняя надежда побежденного. В ее семье женщины заключали мир только тогда, когда их принуждало к этому поражение. Именно такие мрачные мысли переполняли мой мозг.

Я отправила в Миддлем письмо, объяснявшее Мод и графине причину моей поездки к королеве, сообщила об обещании Маргариты не причинять вреда Джону и Томасу и легла в постель. В конце концов, я была беременна.

Впервые за несколько недель мне удалось крепко уснуть. Джону не причинят вреда! Когда колокола стали звонить заутреню, меня разбудила взволнованная Урсула. Я с трудом открыла глаза; тело налилось свинцовой тяжестью от усталости.

– Милорд Уорик высадился в Кенте и находится на пути в Лондон! Весь город только об этом и говорит! Может быть, мы сумеем увидеть его въезд в столицу!

Я быстро оделась, выпила немного вина и съела горячую булочку. Вскоре мы проталкивались сквозь толпу, высыпавшую на улицы. Все радовались и веселились, как во время праздника, пихали друг друга локтями, громко кричали и махали шапками.

– Вот он, миледи! Вот он! – показала пальцем Урсула.

Мы услышали звук труб, после чего принарядившаяся толпа издала восторженный рев. Встав на цыпочки и выглянув из-за голов, я увидела лорд-мэра и олдерменов, шедших приветствовать Уорика. Вы слушав теплые слова и обменявшись с ними несколькими фразами, Уорик продолжил путь к Эрберу.

– Посмотри на великого графа Уорика! – сказала мать своему младенцу и подняла его в воздух.

– Ура защитнику Англии! – проревел мужчина.

– Да здравствует комендант Кале! – крикнул другой.

Наконец я смогла увидеть Уорика. Он наслаждался восторженным приемом и ехал упершись рукой в бедро, улыбаясь и кивая толпе с таким видом, слои но ему сам черт не брат. За ним шли двести мечников и четыреста лучников в алых туниках с изображением медведя и зазубренного посоха.

– Который из них Троллоп? – спросил юноша, стоявший передо мной. Я приняла паренька за торговца рыбой, потому что от него пахло морем, а кожаный фартук был забрызган кровью.

– Ты имеешь в виду героя Французских войн? – спросил пекарь, испачканный мукой до самых броней. – Вот он, с повязкой на глазу и в головном платке, сразу за Уориком. Такого человека не заметить нельзя!

Я проследила за направлением его взгляда и увидела коренастого мужчину со шрамом на лице, вразвалку шагавшего следом за Уориком. Вид у него был свирепый, и я обрадовалась, что он воюет за Йорков, а не за Ланкастеров.

Увидев меня в Эрбере, Уорик очень удивился. Пока Урсула обнимала отца, вернувшегося со своим лордом из Кале, Уорик упал в кресло, раздвинул колени и выслушал мой рассказ. Я предупредила его о намерении Сомерсета перехватить отряд у Коулсхилла, быстро рассказала о сражении у Блоур-Хита, пленении братьев и обещании, данном королевой.

– Значит, она считает себя миротворцем и верит, что мы хотим уничтожить ее и правящую династию? – недоверчиво спросил Уорик. Он хлопнул себя по бедру и поднялся. – Значит, придется выражаться прямо. Так, чтобы стало ясно даже ей.

Он вызвал своего писца и начал диктовать манифест:

– «Законы страны нарушены; доход короля уменьшился до такой степени, что людей грабят, чтобы оплатить издержки двора. В стране не осталось справедливости, потому что преступников поощряют, а не карают…»

Он помолчал, расхаживая взад и вперед у широкого окна с видом на Темзу и задумчиво наклонив голову.

– «Однако виноват в этом не король, а некие люди, которые скрывают от него правду. Поэтому мы и наши друзья решили пойти к королю Генриху, сообщить ему факты и попросить исправить злоупотребления и наказать виновных»… А теперь добавь следующее: «Мы не заинтересованы в том, чтобы отбирать у короля власть, обогащаться или кому-то мстить. Мы привели с собой армию только для того, чтобы обеспечить собственную безопасность, потому что на нашу жизнь не раз покушались». – Уорик сделал паузу и посмотрел на меня. – Такие слова поймет даже эта анжуйская сука.

Вскоре граф оставил Лондон, дав краткий отдых людям и лошадям и обратившись с воззванием к народу. Мы отправились на север с ним и на всем протяжении пути до замка Уорик видели толпы людей, пришедших приветствовать его. Мужчины радостно кричали, женщины поднимали вверх детей, чтобы граф благословил их. Но никто не присоединился к его отряду. Наверно, они любили короля больше, чем ненавидели королеву, или еще не понимали, что дело дошло до мечей.

«Возможно, я ошибаюсь, и все может решиться мирно, – думала я, следя за отрядом в ярких туниках, маршировавшим по дороге, на обочинах которой стояли толпы. – Конечно, это чувство отчаяния вызвано отсутствием Джона…» Мне было девятнадцать лет, я была матерью, ждала еще одного ребенка и тосковала по любимому мужу. Скрывая слезы, я улыбалась чужим людям, слушала их разговоры, молилась, стоя на коленях, пока не отнимались ноги. И ждала новостей. Жизнь, полная неизвестности и лишенная порядка, должна была закончиться похоронным звоном. А потом я начинала ругать себя. Чем я недовольна? Вопреки всем препятствиям я вышла замуж за того, кого любила. У меня прекрасные дети; муж хоть ив плену, но ему ничто не грозит. Чего еще просить у Небес? Я отогнала от себя мрачные мысли и решила, что отныне стану благодарить Господа.