По ту сторону Нила - Николь Фосселер Страница 49

Он скажет ей об этом в глаза, лишь только вернется домой.

Младший лейтенант Леонард Хейнсворт,

1 бат., Кор. Суссекс.,

4 инф. бриг., май. – ген. сэр Эвелин Вуд,

Каир, 1 октября 1882

Моя дорогая Грейс!

Не волнуйся, у нас все идет хорошо, даже слишком хорошо!

Все пятеро бодры и веселы и готовы к дальнейшим проделкам. Разве я тебя когда-нибудь обманывал?

(На самом деле каждый из нас являет собой образец усердия и добросовестности, каких только можно ожидать от молодых офицеров. Полковник Норбери, несомненно, остался бы нами доволен.)

Мы вошли в город как триумфаторы. Марш наших полков перед дворцом хедива являл собой грандиозное зрелище. Не менее впечатляюще смотрелись мы, когда в качестве почетного караула участвовали в церемонии «священного ковра», как мы называем ее между собой.

На самом деле речь идет о так называемом кисвахе, которым покрывают священный камень Каабы в Мекке, – черном шелковом полотне, расшитом золотыми и серебряными нитями. Каждый год здесь, в Египте, изготовляют новый кисвах, который торжественно выносят из цитадели и провозят по улицам города переброшенным через специальную стойку на спине верблюда, а потом передают паломникам, которые доставляют его в Мекку. Это очень странная церемония, и именно поэтому она так завораживает. Не так-то легко, поверь, стоять, вытянувшись в струнку, когда происходит такое! Тебе бы очень понравился этот праздник.

Мы разбили лагерь на острове Аль-Газира. Он похож на заколдованный корабль посреди Нила, и попасть на него можно по широкому мосту с железными перилами, украшенному статуями львов. Остров застроен великолепными особняками, которые стоят на тихих, зеленых улицах. Поистине, здесь живут любимцы Фортуны! Даже спортивный клуб имеется. Ну и, конечно, дворец, построенный предшественником нынешнего хедива: с арками и колоннами в нежных пастельных тонах и кружевным узором чугунных оград, словно сошедший со страниц «Тысячи и одной ночи». «Jardin des Plantes» [12]– так еще называют Аль-Газира из-за его многочисленных парков, прежде всего Ботанического сада хедива. Словом, это уголок рая, в котором мы, британские солдаты, уютно устроились со всеми нашими палатками, знаменами и прочим военным хламом. Такой вот контраст, можешь себе представить.

Я всячески поддерживаю ваше с Адс решение вернуться в колледж! Сис тоже не мешало бы почаще совать свой носик в книги и поменьше интересоваться модными журналами и всякой светской чепухой. Кстати, если соберешься писать моей легкомысленной сестренке, не забудь упомянуть о том, что Ройстон очень ждет хотя бы пары строчек из-под ее пера. Быть может, она не станет пренебрегать твоими словами, как делает это с наставлениями своего старшего брата. Иначе Ройстон не оставит меня в покое и окончательно доведет своим нытьем, особенно несносным после отбоя! Но шутки в сторону. Я рад, что мне выпало служить со старыми товарищами. Это несколько смягчает тоску по дому, а она все-таки мучает, несмотря на все те чудеса, которые доводится нам здесь видеть.

Но больше всего я скучаю по тебе, Грейс. Я даже не могу подобрать слов, чтобы рассказать, как я по тебе тоскую! Пожалуйста, пиши мне при любой возможности. Я радуюсь каждой твоей строчке.

Твой Лен.

Огонь в камине потрескивал, распространяя приятное тепло и уют. Грейс широко зевнула, захлопнула одну за другой книги, собрала свои записи и убрала все в секретер.

Потом она подошла к столику возле окна и налила себе чашку чая, все еще горячего благодаря спиртовке под чайником. Грейс подула на чай и осторожно глотнула. За просторным столом в библиотеке на втором этаже у нее было бы гораздо больше места для работы, однако Грейс предпочитала заниматься в своей комнате, где ей никто не мешал. Ей нравилась эта маленькая, уютная каморка. У стены возле двери стояла койка, у левого окна – другая. Между ними располагался небольшой платяной шкаф и полки, доверху набитые книгами и тетрадями. Возле среднего окна стоял чертежный столик Грейс, весь заваленный карандашами, кисточками и тюбиками с краской. Альбом для зарисовок был открыт на странице с эскизом натюрморта, изображавшего какие-то экзотические цветы в фарфоровой вазе. За ширмой со стеблями бамбука в стиле рисунка тушью, на которой висело домашнее платье Ады, располагался умывальник, возле камина стояло кресло с подставкой для ног.

Грейс и Ада по очереди сидели в кресле и на табурете, потому что обычно допоздна разговаривали или читали. Где-то зашумело в трубах, а потом послышался монотонный шум и плеск воды. Это означало, что одна из их соседок принимает ванну. Этажом выше раздавалось сопрано Кэтрин Хавершем. Мимо двери, беседуя, прошли две девушки. По заливистому до неприличия смеху в одной из них безошибочно узнавалась Мод Денбро.

Грейс поставила полупустую чашку на стол, чуть прикрутила лампу и снова села. Она взяла распечатанное письмо, которое со вчерашнего вечера хранилось между книгами в секретере, и прижала его к лицу. Оно было словно пропитано солнцем и песчаной пылью. Хотя, быть может, Грейс это только казалось, или так пахнут все письма после долгого путешествия.

Погладив пальцами конверт с выведенными строгим почерком строчками, Грейс достала из ящика папку, где хранила писчую бумагу, ради запаха пересыпанную засушенными травами и цветами, взяла один листок в нежных пастельных тонах и перо.

Йорк, 8 января 1883

Дорогой Джереми!

Счастлива была узнать, что у тебя все хорошо. Не менее радует меня, что вы вошли в Каир без боя и ситуация там успокоилась. У меня не выходит из головы, что, когда у нас здесь лежит снег, вы наслаждаетесь теплом и солнцем, что ты отправляешься спать, вдоволь налюбовавшись величавым течением Нила, в то время как я, раздвинув шторы, могу видеть только кусочек Бейкер-стрит. Думаю, если бы у вас не намечалось никакого похода, я собрала бы вещи и отправилась бы к тебе первым же пароходом. Я так хочу, чтобы ты показал мне пирамиды, сфинксов и улочки Каира!

Отмечали ли вы Рождество и Новый год?

У нас в Шамлей Грин праздники получились грустные: Гладди с нами больше нет. Думаю, он очень ждал нас с Адс на каникулы, а утром 2 января папа обнаружил его внизу, в коридоре, вместе с коробкой…

Грейс смахнула слезу.

Все мы были очень к нему привязаны. В конце концов, в его компании я провела половину детства и всю свою молодость. Аде особенно тяжело: ведь ей исполнилось всего шесть лет, когда Гладди появился в доме. Даже Табби ведет себя беспокойно и все время будто что-то ищет. Первое время она ревновала его к нам и даже жестоко поцарапала пару раз. Тогда он был щенком и пытался играть с ней.

Мы похоронили его в саду под дубами. Папа с Беном, несмотря на старые раны первого и натруженную спину второго, из последних сил долбили мерзлую землю. Они не захотели, чтобы им помогал кто-то из нас, женщин. Весной мама посадит цветы на могиле Гладди. Что-нибудь такое, что напоминало бы нам о нем. Могу ли я попросить тебя утешить Стиви, по-вашему, по-мужски?