Эта сияющая земля - Розалинда Лейкер Страница 49

Грузовики начали медленно отъезжать. Через отверстие в кузове Керен посмотрела на горящую деревню, наполовину окутанную черным дымом. Посреди дороги стоял сержант. Свет фар осветил его лицо. Керен узнала Карла.

— Что будет с жителями деревни? — спросил у него солдат.

Карл ответил со скучным видом, глядя вслед удаляющимся грузовикам:

— Мужчины будут отправлены в концентрационные лагеря в Германию, а женщины и дети — в лагеря, только в этой стране.

— А что со стариками?

— Нет смысла их забирать, некоторые и не доедут, умрут в дороге. — Разве не эти же самые слова немецкий врач произнес в тот день, когда Карл впервые встретил Керен. Резко повернувшись, он рявкнул на солдата:

— Вернуться к домам! Все проверить!

Стефен лежал без сознания на одеялах в подсобке. Гунар на коленях склонился над ним с одной стороны, а Джоана с другой. Ей удалось найти аптечку, и они перетянули и обработали рану. Само по себе ранение было не опасным, так как пуля прошла навылет, но он потерял много крови. Гунар переодел его, укрыл одеялом до подбородка и поправил подушку.

— Ему нужен отдых. Он сильно изможден. Когда он придет в себя, мы должны поддержать его. Это единственное лечение.

Он сел, сцепив руки на коленях, и огляделся вокруг. Картина представилась необычная. Среди мешков с мукой, бутылок и горшков лежал раненый человек. Рядом стояла на коленях красивая женщина в шелковом вечернем платье и смотрела на него с бесконечной нежностью и любовью.

— Как ты думаешь, ему очень больно? — спросила она с волнением.

Гунар увидел слезы на ее глазах, она прикрыла рот рукой, чтобы сдержать всхлипывания.

— Эй! Он не собирается умирать. Я этого не допущу. Ни сейчас, ни когда бы то ни было, — ответил Гунар.

Она опустила руку и улыбнулась через силу.

— Я знаю. Я плачу от радости, что ранение оказалось не смертельным. Он был в ужасном состоянии, когда ты принес его сюда. — Она быстро вытерла глаза тыльной стороной руки. — Я должна показаться в доме. Здесь вы в достаточной безопасности. Я только переживаю за Керен. Как ты думаешь, ей удалось добраться до судна вовремя?

— Когда я объяснил ей, где это место, она сказала, что знает, куда идти.

— Я не смогу успокоиться, пока она не вернется. Надеюсь, утром мы увидим ее. — Она поднялась. — Я принесу кувшин с водой для Стефена и уничтожу рубашку и свитер. Придется позаимствовать что-нибудь из вещей Тома.

Вскоре Джоана вернулась, поставила кувшин и, закрыв за собой дверь, прижалась к ней. Эго была запоздалая реакция на шок, который она испытала, увидев Стефена. В ней было столько любви, ей так хотелось прижаться к нему, целовать его и обнимать. Глубоко вздохнув, она подошла к зеркалу проверить, не испачкалась ли в крови, потом поправила прическу и вернулась в зал. Вопреки ее ожиданию вопросов Тома по поводу ее длительного отсутствия не последовало. Музыканты, игравшие весь вечер, собирали инструменты.

— Вы уже уходите? — спросила она, глядя на часы. — Еще только полночь.

— Больше никто не хочет танцевать, — ответил один из музыкантов. — Все ушли смотреть пожар. Мы отвезем их, леди, обратно на своем грузовике.

— Пожар? — Она встревожилась. — А чей дом горит? Кто-нибудь знает?

— Похоже, полыхает вся деревня.

Она побежала в комнату с выходом на веранду. Свет от огня озарял верхушки деревьев и освещал фьорд. Офицеры, оставшиеся в доме, курили и обменивались комментариями. Увидев Тома, Джоана подошла к нему.

— А что там случилось? Нам стоит пойти и встать в цепочку из людей, которые тушат огонь. Чем больше народу, тем лучше. Люди останутся без домов. Мы должны хоть чем-то помочь.

Повисла напряженная тишина. Том не отвечал. Сержант, стоявший рядом, обратился к ней:

— Это не такой пожар, о котором вы думаете, фройлен. Там не будет бездомных, потому что все население отправят в исправительные учреждения.

Инстинктивно она отпрянула и замерла, не в состоянии пошевелиться. Послышались голоса, женщины выбегали из домов и торопливо впрыгивали в машины.

Джоану начало знобить, и она возвратилась в дом. Том пошел за ней. Она села на стул и отвернулась от него. Он неуверенно коснулся ее плеча.

— Могло быть и хуже, Джоана. Ты слышала, что говорили. Людей забрали, но не расстреляли. Ее голос прозвучал натянуто:

— Ты пытаешься сказать, что люди должны благодарить их?

— В каком-то смысле, да. Пока нам неизвестны детали, но мы услышим больше, когда вернется Аксель Вернер. Он говорил мне, что сегодня вечером он отдает приказы. Естественно, пожар в деревне расстроил тебя, как и меня. Я много лет знал эти семьи. Я же не железный. — Она все еще сидела, отвернувшись. — Ради нас с тобой, не показывай своего настроения. Немцы бывают жестоки в таких случаях. Нам не надо вмешиваться, чтобы не заработать себе неприятности.

Он видел, как она с отчаянием покачала головой, и ему показалось, что она произнесла: «О, Том». Но он не был уверен. Компания офицеров вошла с веранды в дом, и их голоса заглушили ее тихое бормотание. Засияв приветливой улыбкой, Том поднялся им навстречу.

— Итак, джентльмены, я не сомневаюсь, что ваши стаканы пора наполнить.

Повернувшись, он увидел, что Джоаны уже нет в комнате, и решил, что это к лучшему. Позднее, когда дом опустел, он вышел на крыльцо. Уже светало. В воздухе стоял запах гари. Где-то по дороге проехала машина, и, как он и ожидал, это вернулся Аксель Вернер. Водитель выпрыгнул, чтобы открыть ему дверь. Он выглядел уставшим и не вполне довольным.

— Мы ранили одного агента, но он словно сквозь землю провалился, — сообщил он Тому, поднимаясь по лестнице, — а одного пристрелили.

— Поиски еще ведутся?

— Мои люди землю перероют, но найдут его. — Аксель прошел в дом и, сняв фуражку, отложил ее в сторону. Он провел рукой по волосам. — Тяжелая ночь.

— Нам доложили.

— Так, значит, вам известна судьба жителей. Я же не мясник, майор Рейн.

— Естественно, нет.

— Только те, кто в доме у гавани скрывали секретного агента, завтра утром будут расстреляны. А это значит, что совсем рано я должен быть при исполнении своего долга. Вот досада, но что поделаешь!

— А сколько человек расстреляют?

— Главу семьи, троих его сыновей в возрасте от восемнадцати до двадцати двух и их дядю, который жил вместе с семьей. Не очень-то приятное дело, но будет другим пример.

— Неужели поджога деревни недостаточно?

Аксель строго посмотрел на него.

— Я мог бы расстрелять каждого третьего, как это нередко случалось по приказу Третьего рейха. Так что я еще был снисходителен. Вы не согласны?