Калейдоскоп - Даниэла Стил Страница 5

Это было совсем не похоже на победное вступление в Рим.Здесь люди были испуганы, осторожны, не торопились покидать свои жилища иубежища. Лишь постепенно парижане стали появляться на улицах, и, конечно же, необошлось без радостных приветствий, объятий и слез.

В полтретьего дня генерал фон Хольтитц капитулировал, такимобразом, Париж был официально освобожден союзниками. 29 августа на Елисейскихполях состоялся парад победителей, и Сэм, шагая в шеренге своих товарищей, нескрывал слез. От сознания, что они столько прошли, столько испытали, чтоосвободили Париж — город его мечты, у Сэма захватывало дух.

Парижане восторженно приветствовали победителей,выстроившись вдоль тротуаров, а войска торжественным маршем проходили отТриумфальной арки к собору Парижской Богоматери, чтобы принять участие вблагодарственной литургии. Сэм тоже был исполнен благодарности за то, чтоостался жив, удостоился счастья прийти в этот необыкновенный город и принестисвободу его жителям.

После торжественной мессы, которая тронула Артура и Сэма доглубины души, они вышли из собора и медленно пошли по рю д'Арколь. До вечера уних была увольнительная, но Сэм даже не задумывался, чем бы себя занять, ему простохотелось упиваться воздухом Парижа, его архитектурой и улыбаться прохожим.

Они зашли в маленькое бистро, чтобы выпить кофе. Женавладельца подала друзьям по чашечке горячего цикериевого напитка, который всездесь пили, тарелочку дешевого печенья и вдобавок каждого расцеловала в обещеки. Когда настало время уходить, она не хотела брать с них денег, несмотря нина какие уговоры. Артур немного говорил по-французски, Сэм же только жестамивыразил благодарность и поцеловал радушную парижанку. Американцы хорошо знали,как напряженно в городе с продуктами и каким ценным подарком является скромнаятарелочка печенья.

Сэма взволновало посещение бистро. «Может, война — это вконце концов не так уж плохо? — подумал он. — Может, стоило в нейучаствовать?» Ему было двадцать два года, и он чувствовал себя так, словнопокорил весь мир или по крайней мере его важнейшую часть.

Артур улыбался, глядя на воодушевленного друга. Ему самомупочему-то больше нравился Рим. Возможно, из-за того, что до войны он уже успелв нем побывать. Рим стал для Артура чем-то особым, с ним были связаны дорогиесердцу воспоминания, а Париж для Сэма являлся воплощением его юношеской мечты.

— Мне даже не хочется возвращаться в Штаты,представляешь, Паттерсон? Глупо звучит, а?

Говоря это, Сэм обратил внимание на молодую женщину, котораяшла впереди, и уже не слушал ответ Артура. Ее огненно-рыжие волосы были собранына затылке в узел, темно-синее креповое платье от старости местами лоснилось,но подчеркивало все достоинства ее фигуры.

Своей гордой осанкой она словно говорила: «Мне некого и неза что благодарить, я пережила немецкую оккупацию и никому ничем не обязана,даже американцам и другим союзникам, освободившим Париж».

Сэм не мог оторвать глаз от ее стройных ног и покачивающихсябедер. Разговор с Артуром прервался.

— ..тебе не кажется? — спросил Артур.

— А? Что?

Сэм не мог сосредоточиться на словах друга. Все его вниманиеобратилось на рыжие волосы, грациозную фигуру и гордую походку. Незнакомкаостановилась на углу, потом пересекла мост через Сену и повернула на набережнуюМонтебелло. Сэм следовал за ней, словно привязанный невидимой нитью.

— Куда ты идешь?

— Еще не знаю.

Он был напряжен, словно охотник, идущий по следу, и боялсяхотя бы на мгновение выпустить рыжеволосую француженку из поля зрения.

— Что ты делаешь?

— А?..

Сэм посмотрел на товарища отсутствующим взглядом и ускорилшаг. И тут Артур тоже заметил ее. Он посмотрел на нее как раз в тот момент,когда девушка обернулась к ним, словно вдруг почувствовала их за своей спиной.

Лицо ее напоминало камею — матово-белая кожа, тонкие черты,огромные зеленые глаза пронзали насквозь и, казалось, предупреждали, чтоприближаться к ней опасно.

Сэм был парализован своим незнанием французского языка и еехолодностью, но, когда рыжеволосая парижанка пошла дальше, ринулся за ней с ещебольшей решимостью.

— Ты когда-нибудь видел подобные лица? — спросилон у Артура, не глядя на него. — Я никогда не встречал женщины красивее.

Она излучала нечто, сразу привлекавшее внимание, а такжесилу, чувствовавшуюся даже на расстоянии. Эта девушка не принадлежала к числутех, кто забрасывал цветами маршевые колонны союзников и был готов повиснуть нашее у первого встречного солдата.

— Да, симпатичная девушка, — согласился Артур,сознавая неадекватность своего определения. Он испытывал некоторую неловкостьот того, что Сэм так настойчиво следует за ней по пятам. — Но мне все жекажется, что она не в восторге от того, что мы за ней увязались.

— Заговори с ней, — попросил Сэм. Казалось, что оноколдован рыжеволосой француженкой.

— Ты спятил? Она же минуту назад смерила нас ледянымвзглядом.

Незнакомка исчезла в магазине, а они остались стоять натротуаре, беспомощно топчась на месте.

— Ну и что дальше?

Артуру, похоже, неловко было преследовать эту женщину поулицам Парижа. Пусть они победители, но все равно это ему не нравилось.

— Подождем. Давай пригласим ее на чашечку кофе.

Сэм вдруг пожалел, что они съели те печеньица, которыми ихугостили, а не забрали с собой. «Она такая худая, наверное, давно не виделасладостей, — подумал Сэм. — Я-то что: просто полз себе на брюхе поСеверной Африке и по Италии, а потом на четвереньках пробирался по Франции. Авот она пережила немецкую оккупацию. И, наверное, женщине это несравненнотяжелее».

Ему вдруг захотелось оградить ее от всего случившегося с нейв прошлом и защитить от еще возможных неприятных происшествий, поскольку Парижбыл наводнен опьяненными победой солдатами союзнических армий.

Она вышла из магазина с кошелкой, из которой торчал длинныйбатон хлеба, и с нескрываемым раздражением взглянула на поджидавших ееамериканцев. Сверкая глазами, она что-то сказала Сэму, но тот ничего не понял ипопросил Артура перевести:

— Что она сказала?

Ее слова не отличались любезностью, но Сэма это не смутило —главное, что она заговорила с ними. Артур, глядя на Сэма, не узнавал своегоприятеля, весьма скромного до сих пор. В Италии Сэм вел себя прилично: дальшеобъятий, невинных поцелуев, нескольких щипков дело не шло. Но сейчас, судя повсему, Сэм совершенно потерял голову.

— Она говорит, что если мы сейчас же не отстанем, тоона пожалуется нашему командиру и потребует, чтобы нас арестовали. И, по-моему,Уокер, мадемуазель не шутит.

— Скажи ей, что ты генерал, — ухмыльнулся Сэм. Кнему, похоже, возвращались обычная самоуверенность и чувство юмора. — Богты мой… ну скажи ей, что я в нее влюблен.