Спаси нас - Мона Кастен Страница 5

– Ты не можешь делать вид, будто ничего не случилось.

Отец дергал молнию на сумке. В ней застрял кусочек одежды, и послышался неприятный треск разрываемой ткани. Я вздрогнула.

– Еще бы я не мог, – крякнул он и сильным рывком застегнул сумку. После этого он повернулся к чемодану. Следующую молнию он застегивал, упершись коленом в его крышку. – Поедешь к своей тетке. И немедленно. Никто не должен узнать о твоем… положении.

Я ахнула.

– Ч-что?

– Ты не можешь так поступить, – возмутился Джеймс.

Отец остановился и посмотрел на нас. Вид у него был почти гротескный: он стоял, упершись коленом в серебристый чемодан, тяжело дыша, с растрепанными волосами и в пропитанной пóтом рубашке.

– Я единственный, кто в этом доме еще в своем уме. Ты действительно считаешь, что я позволю тебе так… – он указал на мой живот, – и впредь подставлять семью? Ты хоть представляешь, какую тень это бросает на нашу репутацию? На репутацию «Бофорт»?

– Так вот что тебя волнует? – Голос Джеймса задрожал. – Только это?

– Разумеется. А что же еще?

– Вообще-то, тебя должна волновать твоя дочь, черт побери!

Отец фыркнул:

– Не будь таким наивным, Джеймс. – Его ледяной взгляд остановился на мне: – Тебе следовало лучше думать о своих приоритетах, Лидия. Такой ты никому не нужна.

Стены комнаты начали сужаться. Я качнулась в сторону Джеймса и крепко вцепилась в него.

– Ты не можешь отправить Лидию в ссылку и сделать вид, что ее не существует, – с негодованием заявил Джеймс. Я почувствовала, как дрожит его рука у меня на спине.

Отец встал и поставил чемодан вертикально. С покрасневшим лицом взял его за ручку, подхватил сумку и с этой ношей твердым шагом двинулся в нашу сторону.

Джеймс преградил ему путь.

– Отойди, Джеймс.

– Даже если ты отошлешь Лидию, самое позднее через пару месяцев правда всплывет на публику. Это ничего не изменит, ты только зря разрушишь нашу семью!

Прошла секунда. И тут отец выпустил сумку, занес руку и…

Моя реакция была инстинктивной.

Я бросилась вперед, загородив собой Джеймса. Удар отца пришелся на щеку и на ухо, он был таким сильным, что голова у меня дернулась и из глаз посыпались искры. В ухе зазвенело, звон становился все громче, я вдруг перестала чувствовать, где верх, где низ. Я потеряла равновесие и пыталась за что-нибудь ухватиться, чтобы не упасть. В тот момент, когда руки Джеймса подхватили меня, в глазах совсем потемнело.

Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я очнулась. Секунды или минуты? Думаю, я лежу на полу. Громкие голоса проникают в уши и усиливают боль в голове. Пульсирующий стук в висках с каждой секундой учащается. Я пытаюсь открыть глаза.

Кто-то стоит возле меня на коленях. Джеймс. Он повторяет мое имя, и с каждым разом отчаяние в его голосе усиливается.

Я щурюсь, и постепенно окружающая обстановка приобретает четкие очертания. Я лежу у двери гардеробной. Джеймс умостил меня на своих коленях и гладил мне плечи. Глаза его распахнуты от страха, но увидев, что я пришла в себя, он с облегчением вздохнул. Рядом с нами стоит отец и смотрит на нас сверху вниз, все еще с чемоданом в руке. Может, мне только чудится это, но в его глазах мелькнуло облегчение. Правда, лишь на долю секунды, а в следующий момент он достал из кармана брюк телефон, нажал на кнопку и поднес его к уху.

Он смотрит мне в глаза и без всякого выражения в голосе говорит:

– Персиваль? Поднимитесь, пожалуйста, на второй этаж и отнесите в машину сумки моей дочери. Лидия сегодня же уезжает.

Потом он отвернулся от нас с Джеймсом, переступил через багаж и вышел из комнаты.

Мне казалось, будто кто-то сдавливает мое горло. Я осторожно провела пальцами по тому месту, куда он меня ударил, и больше не смогла сдерживать слезы.

– Все будет хорошо, – шептал Джеймс, крепко обнимая меня. – Не беспокойся. Мы все уладим.

Правда, мне кажется, что мой брат впервые в жизни не может защитить меня от того, что на нас надвигается.

Руби

– Что это за машина? – спросила я Рэна спустя несколько минут поездки по шоссе в сторону Пемвика, проведенных в молчании. Грустная музыка из колонок – единственное, что разбавляло тишину. Несколько минут назад, словно из ниоткуда, начался дождь, и я с минуты на минуту ждала, что хлипкие «дворники» того и гляди остановятся. Или отвалятся. С каждым движением они скрипели все громче. А Рэн, казалось, уже привык к этому звуку.

– В доме Фицджеральдов произошли некоторые… финансовые перестановки, – ответил он немного погодя. – И мне подарили Джорджа.

Я снова оглядела салон автомобиля. Он не походил ни на какого Джорджа. Если честно, он вообще не походил на что-либо, чему можно дать имя. Сиденья обиты коричневым кордом, местами выцветшим и впитавшим в себя запах сигар.

– Ты правда назвал свою машину Джорджем?

– Не я. Это… одна подруга. – Рэн повернул налево и стал возиться с радио, которое, по всей видимости, было единственной вещью в этом автомобиле моложе двадцати лет. Правда, у него был поврежден контакт, и Рэну приходилось что-то делать после каждого поворота, чтобы музыка продолжала играть.

– А, – сказала я, и между нами снова повисло молчание. Я не решалась уточнить, что же он имел в виду под «финансовыми перестановками». Мы с Рэном почти чужие. Нас не связывало ничего, кроме того случая в прошлом и нашей дружбы с Джеймсом. Я беспокойно ерзала на сиденье. Зачем только села к нему в машину?

Рэн посмотрел на меня искоса, но тут же перевел взгляд на дорогу.

– Я давно хотел с тобой поговорить, Руби…

Я неуверенно посмотрела на него:

– О чем?

– Я вел себя как полный кретин. Тогда на вечеринке. Мне давно следовало извиниться. – Рэн откашлялся и снова постучал по радио, хотя мы ехали прямо, и музыка, как и прежде, хрипела из колонок. – Я не должен был так поступать. Я был…

Я сглотнула. Вроде бы он говорил серьезно, но я в то же время не верила его словам до конца. Люди не меняются за один день.

– На тусовке у Сирила ты огорошил меня тем, как заговорил со мной. Тогда мне не показалось, что ты сожалеешь о том случае, – сказала я.

– Я знаю. Я… был настроен скептически из-за того, что ты появилась с Джеймсом, и хотел выяснить, почему. Я выставил себя полным идиотом. Я больше никогда не буду делать так, как на вечеринке два года назад. Я изменился. Надеюсь, при случае я смогу тебе это доказать.

Наморщив лоб, я смотрела в окно. Мимо нас проносились зеленые деревья, редкие дома и небольшие поля.

– Я бы поцеловала тебя и без алкоголя, – наконец призналась я и посмотрела на Рэна. Он мельком ответил на мой взгляд и снова посмотрел на дорогу. – То, что ты сделал, действительно неправильно. Ты должен был мне сказать, что это не просто фруктовый пунш.