Разбойник - Керриган Берн Страница 5

Потом он встал с кровати, открыл свой сундук и вытащил оттуда две пары брюк. Одну пару он бросил Фаре вместе с одной из своих рубашек.

– Надень это, – шепотом приказал он ей.

Кивнув, Фара принялась неловко натягивать на себя одежду под ночной сорочкой. Дуган быстро помог ей закатать рукава и подол рубашки и подвязал брюки вместо ремня куском бечевки на ее худеньких бедрах.

Надев сапоги с потрескавшимися подошвами, он решил, что они стянут сапоги для Феи у кухарки, когда зайдут в кухню за едой для своего путешествия. Они не могли рисковать и зайти в спальню для девочек за вещами Фары.

Ее маленькая ручка в его руке казалась хрупкой и в то же время весомой, когда они в темноте шли в кухню, то и дело останавливаясь, чтобы заглянуть за угол, и пробираясь сквозь тени. До Рассела на озере Лох-Кишорн было почти десять миль пути. Там они смогут отдохнуть, поспать и полакомиться устрицами на устричной банке [4], прежде чем продолжить путь в Форт-Уильям. Дугану оставалось только надеяться, что его маленькой Фее хватит сил все это выдержать. Впрочем, это неважно, потому что он был готов при необходимости всю дорогу нести ее на руках.

Оказавшись в кухне, они набрали хлеба, сушеной свинины и немного сыра и потеряли драгоценные секунды, засовывая куски марли в сапоги кухарки. Та была женщиной мелкой, с маленькими ногами, но даже ее обувь Фаре оказалась велика.

Дуган был рад видеть, что его Фея перестала плакать, а ее лицо обрело целеустремленное и решительное, правда, немного встревоженное выражение.

Он надел на нее свою куртку, досадуя, что у него не нашлось для нее одежды потеплее.

– А ты разве не замерзнешь? – запротестовала она.

– У меня на костях больше мяса, – похвастался Дуган.

Открывая кухонную дверь, он вздрогнул, когда петли заскрипели так громко, что могли бы пробудить от вечного сна половину душ, покоящихся на кладбище.

Глинистый запах росы напомнил ему, что рассвет близок, но это означало еще и то, что ночь перестала морозить воздух, а это хороший знак.

Вглядевшись в темноту, Дуган определил, в какой стороне находится восток. Они должны идти по прямой, никуда не сворачивая, насколько это возможно, и тогда дорога выведет их прямо на берег Лох-Кишорна. Он был в этом уверен.

Сдавленный вскрик Фары не успел насторожить Дугана, потому что через миг ее ручку вырвали из его руки.

Резко повернувшись, он увидел возвышавшуюся над ним сестру Маргарет, удерживающую вырывавшуюся Фару; в это же мгновение в кухню, пыхтя, ввалился отец Маклин в сопровождении двух крепких монахов.

– Не-ет! – завопил Дуган, застывая от презренного ужаса.

– Дуган, беги! – закричала Фара.

Отец Маклин подошел к сестре Маргарет и с усмешкой потянулся к тонкой, узловатой, окровавленной руке, чтобы помочь в усмирении Фары с помощью порки.

– Не смейте прикасаться к ней, черт возьми! – приказал Дуган. – Она моя! – Вынув нож, который он стянул с кухонной доски, Дуган предупреждающе замахнулся им на двух своих противников. – Если только не хотите влипнуть дважды за ночь. – Он сделал угрожающий шаг вперед, и отец Маклин оторвал тонкие губы от своих острых, неровных зубов. Его лысая макушка блестела в свете факела, который держал в руке один из монахов.

– Девчонка слишком дорога, чтобы отпустить ее. – Быстрый, как ястреб, Маклин вцепился длинными, костлявыми пальцами в тонкую шею Фары. – Тебе надо было выбрать другую принцессу себе в добычу.

Принцессу?

– Хищник тут не я, а вы! – обвинил отца Маклина Дуган, будучи не в силах оторвать глаз от полного ужаса взгляда его Феи, которая извивалась, пытаясь вырваться и вздохнуть. – Отпустите ее, или я вас обоих зарежу.

Фара сдавленно всхлипнула, и Маклин полностью перекрыл ей воздух.

Дуган выдохнул. Бросившись вперед, он замахнулся ногой и ударил своим сапогом прямо в слабое колено отца Маклина. Тот упал с надрывным воплем, и, не успев понять, что делает, Дуган вонзил нож в грудь священника. Раздались женские крики – слишком низкие для его Феи, хотя Дуган был уверен, что слышит и ее крик тоже. Внезапно он понял, что пришла пора отомстить от имени его Феи за все побои и голод. Дуган выхватил нож как раз вовремя, чтобы замахнуться на приближавшегося монаха, который успел отскочить в сторону. Он был так сосредоточен на этом человеке, что не заметил, как второй монах занес руку с факелом для удара. Сопротивляться было поздно. Последним, что услышал Дуган, был голос его Феи, его жены, которая выкрикивала его имя. Его последней мыслью была мысль о том, что он подвел ее. Он потерял ее навсегда.

Лондон, 1872 год

Семнадцать лет спустя

Уже почти десять лет назад у миссис Фары Ли Маккензи вошло в привычку проходить до работы пешком одну милю. Она выходила из своей небольшой, но модной квартиры, расположенной над одной из многочисленных кофеен на Феттер-лейн, прогуливалась по Флит-стрит, пока та не сворачивала на Стрэнд, печально известную авангардным театром и искусством улицу. С Темпл-Баром [5] и театром Адельфи слева, районом Ковент-Гарден и Трафальгарской площадью справа, каждое утро становилось настоящим праздником для ее чувств.

Фара часто пила утренний кофе в компании хозяина ее квартиры и владельца кофейни «Букенд» мистера Пьера де Голя, который радовал ее рассказами о знаменитых поэтах, писателях, художниках, исполнителях и философах, нередко заглядывавших в его заведение вечерами.

В то утро разговор зашел о странном парижском авторе Жюле Верне и о споре, который у них как-то зашел об их общем знакомце, недавно скончавшемся Александре Дюма.

Фара была особенно заинтересована, потому что являлась большой поклонницей произведений мистера Дюма и стеснялась признаться, что еще не читала работ мистера Верна, но чувствовала, что ей следует добавить их в постоянно растущий список книг для чтения.

– Не беспокойтесь, – произнес де Голь со своим сильным французским акцентом, который так и не уменьшился за те десять лет, что Фара была с ним знакома. – Это еще один претенциозный писатель-деист, который считает себя философом.

С улыбкой оставив де Голю месячную ренту и расцеловав его толстые щеки, Фара взяла себе на завтрак круассан и отщипнула от него кусочек, пробираясь по людному Стрэнду. Единственными домами на ее пути, которые не могли похвастаться красочной компанией постоянных посетителей, были дома для отдыха и развлечений, которые, как и многие их служащие, казались обманчиво привлекательными по вечерам, когда освещение было более подходящим.

Утренняя прогулка показалась Фаре удручающе скучной, несмотря на ошеломляющую суматоху самой известной рыночной улицы Лондона. По крайней мере до тех пор, пока она не срезала путь по Нортумберленд-стрит, чтобы миновать Чаринг-кросс и попасть к задней части дома номер четыре на площади Уайтхолл, знакомой всему английскому обществу как «задний холл» штаб-квартиры Полицейского управления Лондона, известного также как Скотленд-Ярд.